Ждала появления Стаса, хотя и боялась, и надеялась, что он не выйдет. В конце концов, ему же звонили по телефону, может, его тут и нет.
— Расслабься, — заметил Карельский, — напряжением за версту несет.
Легко ему говорить, не все тут такие непробиваемые. Я выпила воды, особо не полегчало, но хоть перестала зыркать все время по сторонам. К нам подошел официант, и я сообразила, что так ничего и не выбрала.
Карельский продиктовал свой заказ, а потом добавил:
— Девушка будет судака на пару и салат «Цезарь».
— Я могла и сама выбрать, — процедила, когда официант отошел. — Где этот твой компаньон?
— Скоро подойдет, — Арсений положил руку на спинку моего стула, отчего я выпрямилась, чтобы избежать касания. Смотрела перед собой, чувствуя, что он изучает меня взглядом.
Чуть склонившись к моему уху, шепнул:
— Я же сказал, тебе не стоит бояться меня.
Все мое тело сковало, а по коже мимо воли понеслись мурашки от его дыхания. Что он делает? Опять в голову пробралась паника, как тогда у него дома возле кофейного аппарата.
Только в этот раз я смогла собраться, потому что, резко повернув к нему голову, прошептала:
— Я тебя не боюсь, ясно?
Наши лица оказались так близко, их разделяли считанные сантиметры. Лучше бы я не поворачивалась, только хуже сделала.
Карельского ситуация не смущала, он продолжал смотреть своими непроницаемыми глазами, внутри которых мне виделась насмешка. Я тут же отвернулась, хватаясь руками за салфетку, лежащую на коленях, и принялась ее комкать.
Подняла глаза и медленно закрыла. Поведение Карельского стало понятно: недалеко от нас стоял Стас, глядя с явным презрением. Поймав мой взгляд, развернулся и ушел.
— Негодяй, — не удержавшись, я повернулась к Карельскому, но тут к нашему столику подошел мужчина около пятидесяти, тот самый компаньон из Москвы.
Арсений, поздоровавшись с ним за руку, представил нас. Виктор Павлович только улыбнулся, на этом внимание к моей персоне было закончено. Я ковыряла вилкой в салате, прислушиваясь к беседе мужчин.
На меня внимания не обращали, а сама я с вопросами лезть не спешила, хотя на месте Карельского парочку бы задала. Уж слишком расплывчато изъяснялся этот возможный компаньон по некоторым моментам.
В зал посматривала, но Стаса больше не видела, и хорошо, я и так сидела напряженная, все время ожидая подвоха.
По итогу Виктор Павлович от десерта отказался и отбыл, когда перед нами с Арсением поставили кофе.
— И что это было? — поинтересовалась я, как только мы остались одни.
— А что было? — вроде бы удивился он, делая глоток.
— Ты притащил меня сюда, чтобы я сидела для красоты?
Карельский усмехнулся.
— Что скажешь о разговоре? — спросил вместо этого. Я пожала плечами.
— А тебе нужно мое мнение?
— Если бы было не нужно, я бы не стал тебя звать. Я не делаю ничего просто так.
Немного помолчав, я высказала свои мысли, мужчина выслушал меня, периодически щурясь. Когда я замолчала, кивнул, усмехаясь.
— Вот видишь, ты не профессионал, и то сколько всего подметила, на что он только рассчитывал, являясь перед мои очи?
— Что ты польстишься на столичный статус?
— Возможно, — пожал Карельский плечами, делая знак официанту принести счет. Я скептически на него посмотрела, складывая на груди руки.
— И для этого нужно было тащить меня? Не взять какого-нибудь своего аналитика или Коновалова?
— Они мужики, у которых на лице написано, чем занимаются. А ты красивая женщина, глядя на которую меньше всего думаешь об ее уме.
Я изогнула бровь. Если это комплимент, то очень сомнительный.
— То есть ты взял меня как отвлекающий маневр?
— Выбери сама вариант, который тебе больше нравится… Почему ты не пошла в бизнес? — спросил вдруг, я удивленно вздёрнула брови. — После того, как ушла от меня. Ты бы вполне могла справиться с высокой должностью, и опыт у тебя есть. Тебе же все это интересно?
Да, наверное, он был прав, но мне не хотелось соваться в бизнес, хотелось стать неприметной серой мышкой с точно такой же жизнью.
Я пожала плечами, но все же сказала:
— С некоторых пор уже не интересно.
Арсений, поглазев несколько секунд, кивнул, расплатился по счёту, и мы отправились на парковку.
На обратной дороге не было сказано ни слова, я все думала над его последним вопросом. Конечно, я прикидывала, что могла бы устроиться даже в небольшую фирму, чтобы особо не светиться, но потом просто махнула на все рукой.
Преподавание — просто и понятно, и бед ждать неоткуда. А это было именно то, что мне нужно: буднично, монотонно, одинаково. А бед я и так нахлебалась по самое горло.
Когда машина тормознула в моем дворе, я поинтересовалась:
— Надеюсь, теперь действительно все?
Он некоторое время рассматривал меня, постукивая пальцами по рулю, словно раздумывал, сказать что-то или нет. Но в итоге только усмехнулся.
— Иди уже, — выдал, уставившись в окно перед собой, — и не обязательно уезжать из города, начинать с нуля всегда сложно. Я постараюсь больше не появляться в твоей жизни.
Я даже не подивилась на этот раз его проницательности. И все-таки лучше уехать, как бы тяжело это ни было. Не тяжелее, чем сейчас, уж точно.
Оказавшись в квартире, я разулась, зажгла свет в прихожей и прошла в кухню. Зачем-то выглянула в окно, но машины Арсения, конечно, уже не было. А с чего, собственно, ему ждать, когда я поднимусь к себе?
По его твердому утверждению, я деться никуда не могла, и даже инопланетянам не пришло бы в голову украсть меня. Так что воспользовался в своих интересах, и чао.
Я щелкнула кнопкой чайника и некоторое время стояла, колеблясь: переодеться или выпить чаю? В итоге вообще отправилась в ванную. Через полчаса выползла в более благодушном настроении, выпила чай и решила лечь спать. Завтра нужно заняться сборами и поиском нового места жительства, короче, дел немало.
Зайдя в комнату, зажгла свет и дернулась от испуга: на моей кровати лежал мужчина.
Сердце, скакнув, забилось учащенно, я нахмурилась, готовая отступить к выходу, однако мужчина не подал никаких признаков жизни. Как только первый страх отступил, я смогла заметить немаловажную деталь: мужчина, лежащий на моей кровати, был в одних трусах, остальные вещи разбросаны рядом.
Некоторое время я хлопала глазами, не зная, что делать, потом все-таки неуверенно позвала:
— Эй…
Ответом мне была тишина, что неудивительно, если учесть, сколько времени я тут уже шумлю, мужчина должен был проснуться несколько раз.
