— Хотел, — бросил он хмуро, — что в этом желании плохого? Его отец убил мою мать, и если самому ему я не мог отомстить, то почему не отыграться на его сыне?
— На что ты надеялся? — я растерянно моргала. — Его положение на рынке и в городе слишком серьезное, чтобы даже просто подобраться и встать рядом. Он бы тебя в любом случае проглотил и не заметил, и без меня…
Я осеклась, поймав его взгляд, и как-то сразу съежилась.
— Сколько он тебе заплатил? — вдруг спросил Стас, и я съежилась еще больше, мелко затрясла головой. — Сколько, Карина, что ты решила: этого достаточно, чтобы предать нас?
Он не сводил взгляда, и я заставила себя посмотреть ему в глаза. Мне нужно было что-то сказать, резкое, острое, чтобы сменить эту тему.
— Дело было не в деньгах, — покачала я головой, так ничего и не придумав.
— Тоже влюбилась в него, как моя мать в его отца? — Стас зло рассмеялся. — А он попользовался по полной и выбросил. Как и планировал изначально.
— С чего ему это планировать? — не удержалась я. — Если верить твоим словам, то это у тебя повод мстить ему, а не у него тебе.
Стас на мгновенье смешался, потом усмехнулся.
— Потому что такие, как Карельский, всегда действуют разрушающе. Знаешь, почему он смел меня? Чтобы показать всем вокруг свое превосходство. А ты — всего лишь средство для этого и способ унизить меня, как его отец унижал моего.
Я потерла лицо руками. Именно эти слова я говорила сама себе год назад, всего лишь средство для достижения собственных целей. Но почему-то сейчас они вызывали внутри отторжение, и это был опасный сигнал: я пыталась оправдать Карельского. Не только для себя, но и для Стаса тоже. А так не должно быть. Потому что он разрушил наши со Стасом жизни, и от этого никуда не уйти. Никуда.
— Ну теперь-то ты понял, что не стоило с ним бороться? — спросила устало, кладя руки на колени.
Стас грустно усмехнулся, разглядывая меня, отвернувшись, заговорил, но совершенно не о том, о чем я думала:
— Знаешь, когда все произошло, я не хотел верить. Не мог. В моем круге мог предать любой, но ты… Ты была за пределами любой человеческой подлости, — внутри начинало дрожать.
Нужно было прервать этот монолог, потому что он разъедал все мои чувства, но вместо этого я молча слушала, склонив голову и жалея, что не оставила волосы распущенными. Они бы сейчас неплохо скрыли мои эмоции.
— А потом узнал, что ты с Карельским… — Стас усмехнулся, продолжая смотреть в стену. — Я-то сразу понял, что он просто тебя использует и бросит, думал, ну и хорошо. Это тебе вроде наказания будет за твое предательство… Только вот не знаю, стало ли мне на самом деле легче.
Он перевел на меня взгляд, изучая мое лицо так, словно видел впервые. Я нервно сглотнула.
— Я много думал, почему ты предпочла его мне. Да, бабы от него млеют, это ни для кого не секрет, но он меняет их, как перчатки, и относится, как к грязи… — На этих словах внутри неприятно кольнуло.
Я впервые оценила Карельского с этой стороны, о которой мало что знала. И новые знания мне не понравились. Хотя я и сама вроде как понимала, что он именно такой, каким его описал Стас.
— Но он, видимо, конкретно запал.
Я перевела на Стаса чуть ли не изумленный взгляд.
— Ты сейчас шутишь? — спросила его. Он пожал плечами.
— Когда он тебя бросил, я так не думал. Но вот прошел год, и ты снова с ним. Это ведь что-то да значит?
Ах, вот он о чем. У Стаса своя теория, и мне не стоит ее разрушать, она — единственная нить, которая не дает ему переключить свои мысли на то, что произошло в реальности. Стас вдруг подался вперед, опираясь на колени, спросил:
— Если бы я простил тебя, Карина, — он смотрел так, что сердце сжималось, — если бы пришел в этот год, ты бы вернулась?
Он не сводил с меня глаз, а у меня внутри просто все рухнуло в бездну. Сейчас, наедине, глаза в глаза, это было еще хуже, чем все время развода, чем его слова, которые хлестали сильнее пощечин, хуже ненависти, которая плескалась в нем…
Я открыла рот, пытаясь вытолкнуть из себя слова, губы предательски задрожали.
— Нет, — вышло почти шепотом, лицо Стаса окаменело, взгляд стал холодным. — Я… — на мгновенье закрыла глаза, собираясь с силами. — Я люблю Арсения. И весь год надеялась, что мы с ним все-таки сможем быть вместе.
Надеюсь, в моем голосе была хоть капля искренности, все же мы прожили со Стасом какое-то время, и он меня успел узнать. Он продолжал смотреть, я постаралась ответить прямым взглядом, но не выдержав, отвернулась.
— А то, что было между нами, тогда что это?
Закрыв глаза, я выдохнула.
— Ты очень хороший, Стас, — произнесла, не глядя на него, — и наши отношения были прекрасны. Но… то, что между мной и Арсением — это совсем другое.
Да уж, лучше и не скажешь.
Стас кивнул, глядя в пространство, откинувшись в кресле, сказал:
— Значит, я правильно сделал, что не пришел.
Сердце кольнуло так, что я даже поморщилась, грудь сдавило, стало не вдохнуть.
— Думаю, наш разговор можно считать оконченным? — хмыкнул Стас, вставая, я с трудом поднялась следом. — Можешь передать Карельскому, как я был жалок, он порадуется.
Еще один удар под дых, небольшой, так, чтобы добить. На негнущихся ногах я пошла к выходу.
— Спасибо за то, что рассказал о маме, — все же заставила себя сказать уже на пороге. Он только кивнул, возвращая взгляд бумагам, к которым успел вернуться. Уверена, даже не видел ничего толком, просто не хотел больше смотреть на меня. — Пока.
Я быстро выскользнула из кабинета, не услышав ответного прощания, если оно вообще было, конечно. Хотелось сползти по стенке и немного посидеть с закрытыми глазами, но я помнила, что было в прошлый раз, и почти побежала прочь.
На остановке оперлась лбом в холодное стекло, тяжело выдыхая, глотая солоноватый привкус во рту. Я как будто снова сейчас разрушила свою жизнь. Я сильно зажмурилась, рыдания пробились наружу. Слезы потекли из глаз, солеными дорожками сбегая по щекам и падая на асфальт.
Мы могли быть счастливы, могли, если бы не эта глупая война между мужчинами. Даже после случившегося — могли бы, потому что теперь я была уверена: Стас меня простил.
На маршрутку я не стала садиться, просто шла по дороге, в голове было снова удивительно пусто. Чем больше я узнаю информации, тем больше меня начинает разрывать от эмоций. Нужно как-то собраться и проанализировать все имеющиеся данные. И понять, права ли я была, когда связывала убийства Остапова и Анастасии Маркеловой.
Стас вот уверен, что нет, что виновен в смерти его матери Карельский-старший, и на этом все. Может, он и прав, и меня просто смутила связь между людьми и способ убийства, одинаковый в обоих случаях.
