— Чертов ублюдок, — прошипела Катриона, с ненавистью, на которую только была способна. Резко дернув рукой, она попыталась вырвать, но ничего не вышло. В месте ушиба тут же стрельнуло болью, так, что она не удержалась от вскрика.
— Мне больно. Отпустите.
Габриэль нахмурился, но отпускать ее, похоже, и не собирался. Вместо этого, он еще сильнее притянул Катриону к себе, заставляя практически приподняться на носочки.
— Не пытайся давить на мою жалость. Я этого не умею, — усмехнувшись, бросил он, сжимая ее запястье. — Не думаю, что причиняю тебе такую сильную боль, просто удерживая за руку.
Катриона резко задышала.
— Мое плечо, — сквозь зубы, простонала она, — Мне больно, черт бы вас побрал.
Габриэль пристально посмотрел на нее, а затем свободной рукой сдернул вниз рукав ее платья. Катриона закусив губу, посмотрела на собственное плечо, понимая, что синяк стал еще ужаснее на вид. И судя по взгляду Габриэля, его тоже поразил ушиб на ее теле.
— Откуда?
Габриэль поспешно разжал руку, отпуская жену. Едва удержавшись на ногах, Катриона потянула вверх платье, прикрывая свое тело от внимательного взгляда мужа. Ей не хотелось, чтобы он видел этот синяк. Но, муж, как всегда, не дал ей право выбора. Его слова о жалости задели ее. Она отступала все дальше и дальше, но муж снова спросил:
— Говори, — теперь его голос стал еще более настойчивым.
— Вчера. Я ударилась вчера вечером. — ответила Катриона, стараясь говорить как можно спокойнее. — И я не пытаюсь вызвать в вас жалость. Она мне не нужна.
Протянув руку, она неосознанно погладила место ушиба. Габриэль не спускал с нее пристального взгляда, пытаясь понять, может ли жена действительно говорить правду. Он мысленно проигрывал события вчерашнего вечера. И тут же вспомнил, как оттолкнул Катриону, когда она так внезапно появилась перед ним в коридоре. Как бы ему не хотелось, но пришлось признать, что именно сейчас, Катриона сказала все так, как и было на самом деле.
— Если вы так хотите, то Грегори больше никогда не придет в этот дом, — с трудом выдавила Катриона, когда боль, наконец, отступила. Настороженно глядя на мужа, она продолжила, — Верно? Вам ведь это надо?
Она надеялась только на то, что Габриэль поверит ей. А сама она сделает все, чтобы быть рядом с Грегори, тогда, когда ему это будет нужно. И если для этого ей придется соврать мужу, значит, так тому и быть. Она больше не будет открыто противостоять мужу. Она хорошо училась на своих ошибках.
— Ты знаешь, что будет, если ослушаешься, — Габриэль посмотрел на Катриону, — Судьба Грегори в твоих руках. Запомни это.
Сказав это, он повернулся и вышел из кухни, оставляя Катриону в одиночестве. Хлопнув дверью, он остановился рядом с Грегори, который, по всей видимости, все это время ждал его у порога. Габриэль знал, что так и будет.
— Катриона не виновата, — Грегори прямо посмотрел на Габриэля. Он помнил тот приказ, который получил от маркиза, когда только появился в этом поместье. Никогда не лгать. Никогда. — Я сам пришел к ней. Так что накажите меня, а не ее.
Габриэль посмотрел на мальчишку. Хмурясь, он задумался над его словами. Конечно, сейчас, он мог бы сделать то, чем угрожал Катрионе. Но, Грегори заслуживал большего.
— Не верь ей. Никогда не верь женщине, — Габриэль указал мальчишке на дорогу, ведущую к конюшне. — Сейчас, я тебя прощаю. Но запомни, следующий раз будет последним.
Грегори выдохнул, с видимым облегчением. Затем, кивнув, побежал по дорожке к конюшне. Туда, где уже давно должен был заняться работой. Усмехнувшись, Габриэль тоже пошел по дорожке, но не к конюшне, а к дому Александра. Сейчас, ему надо было поговорить с другом.
Глава 35
Кейтлин обернулась, услышав стук в дверь. Нахмурившись, она встала с кресла, где сидела, раздумывая об отношениях с Александром. Он так и не прикоснулся к ней, даже несмотря на то, что они уже несколько ночей провели вместе. Она не знала, почему он делает это. А он будто бы совсем охладел к ней, после того, как она дала согласия на их отношения.
Все ещё хмурясь, она подошла к двери. Она не понимала, почему бы Александру самому не открыть дверь, так, как он делал это всегда.
К ее удивлению, на пороге стоял вовсе не Александр. Высокий мужчина, красивый, но слишком суровый смотрел на нее с жестоким выражением на лице. Кейтлин шагнула назад, сжимая пальцы на дверной ручке.
— Кто вы? — хрипло спросила она, испытывая теперь уже вовсе не простое беспокойство. Она знала, на что способны сильные мужчины. Обхватив себя руками, она закашлялась. Кейтлин чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, от того, что воздуха становилось все меньше. Охваченная паникой, она зажмурилась и вытянув руку, пыталась нащупать стену.
Но вместо этого, просто взлетела в воздух, оказавшись в руках этого странного мужчины, который до этого самого момента ожидал на пороге.
Кейтлин пыталась возразить против этого прикосновения, но ничего не вышло. Кашель все сильнее одолевал ее, мешая ясно думать.
Габриэль усадил хрупкую на первый взгляд женщину на кресло, а сам оглянулся, в поисках воды. Женщина все ещё продолжала кашлять, и с каждым мгновение, приступы становились только сильнее. Так и не найдя воды, Габриэль присел около женщины на корточки, и схватив ее за плечи, сильно встряхнул. Он знал, что в такое ситуации это было самым действенным способом.
— Успокойтесь. Никто не собирается вас обижать.
Он говорил спокойно и сдержанно, пытаясь убедить женщину в своих словах. Конечно, он понимал, кто именно сидел перед ним. В доме Александра могла быть только одна женщина. И это мать Катрионы.
Встревоженная этой встряской, Кейтлин через силу открыла глаза и уставилась на мужчину. Сейчас, в его глазах не было вражды жестокости. Наоборот, Кейтлин даже различала в нем что-то похожее на сочувствие.
— Простите, пожалуйста, — прошептала она, отшатнувшись назад, к спинке дивана. — наверное, вы думаете, что я не здорова.
Очередной спазм сковал ее горло, но Кейтлин пусть и с трудом, но все же смогла сдержать кашель.
Неловко улыбнувшись, она снова посмотрела на мужчину, который теперь стоял на ногах, возвышаясь над диваном, на котором она сидела.
— Где Александр? — спросил Габриэль, пристально разглядывая мать Катрионы. Даже несмотря на то, что они близкие родственницы, эти женщины были совсем не похожи. Там, где в Катрионе чувствовалась сила, которая его, несомненно, раздражала, в ее матери была странная хрупкость. Даже сильно желая этого, Габриэль бы никогда не смог навредить этой женщине.
— Он уехал, ещё ранним утром, — спокойно, так чтобы кашель вновь не начался, проговорила Кейтлин. — Я не знаю, когда Александр вернётся. Но скажите, — она сделала небольшую паузу, а затем продолжила, — Кто вы?
