Офицеров Трент-парка тоже, очевидно, мучила совесть из-за жестокого обращения с советскими пленными. «Эвакуация русских после окружных боев с Вязьмы и прочих областей проходила в ужасных условиях!» — объяснял генерал-лейтенант Нойффер. «Действительно, ужасных! — подтверждал его слова Рейманн. — Я как-то был участником такой переброски военнопленных… На станциях русские выглядывали из узеньких окошек вагонов и как звери орали по-русски русским жителям, стоявшим там: „Хлеба! Господь вас благословит!” К ним подходили дети и давали тыкву. Тыкву забрасывали внутрь, и после этого в вагоне были слышны только ругань и животное рычание, тогда они друг друга убивали из-за еды. Это меня просто убило. Я сел в угол и натянул пальто себе на голову. Я спросил вахтенного фельдфебеля: „У них что там, нечего есть?“ А он мне ответил: „Господин подполковник, откуда мы возьмем еду, ничего же не было приготовлено!“» — «Нет, нет, на самом деле, это было что-то невообразимое и страшное, — продолжил Нойффер. — Пленных гнали даже пешком. Я часто проезжал по этим дорогам, кюветы были сплошь заполнены расстрелянными русскими. Их вывозили машинами, это было ужасно».
На долгие годы тема обращения вермахта с советскими солдатами была закрыта и в мемуарах командной верхушки и в воспоминаниях простых солдат. Именно это делает открытые признания британских пленников столь исключительными. «Никогда до этого и никогда после этого немецкие генералы не рассуждали, так открыто, так критично выражая мнение о массовых преступлениях над советскими военнопленными, — объясняет Зенке Непцель, опубликовавший отрывки из протоколов прослушивания в своей книге АЬgehört („Подслушанное“). — Удивительнее всего, что они совершенно открыто называли вещи своими именами. Они говорили: „Вермахт виноват в этих преступлениях, вермахт несет ответственность за это“. II советские военнопленные умирали не в ходе непосредственного сражения в „котле“, а во время эвакуации».
Находясь в тылу, они часто не надеялись ни на снабжение, ни на крышу над головой. Самое большее, на что они могли рассчитывать, — это на кусок открытого пространства, обнесенного колючей проволокой, набитый кучей пленных. Голыми руками они должны были рыть землю, чтобы по меньшей мере как-то уберечься от ветра и непогоды. Часто отмечались случаи каннибализма. Только в феврале 1942 года в немецком заключении скончалось два миллиона советских пленных. Только после этого немцы стали немного задумываться. Большинство плененных советских солдат (конечно, их было уже не так много, как летом 1941-го) по меньшей мере получили скудное пропитание, были переброшены в Германию и использовались в качестве дешевой рабочей силы на нужды немецкой военной промышленности.
Мощная победа под Киевом привела Гитлера и его военных вассалов в приподнятое настроение. Вопрос был в том, какое продолжение должен иметь поход. С одной стороны, ввиду ожидающихся в течение следующих недель крайне сложных погодных условий можно было оборудовать удобные позиции и дать передышку войскам.
Сигнал к атаке. Восточный фронт, весна 1942 г.
Так как предстоял осенний слякотный период, когда ливневые дожди должны были превратить каждую неукрепленную дорогу в непроезжее болото, и внушающая страх русская зима с метелями и свирепыми холодами. В пользу подобной тактики говорило и то, что большинство соединений спустя более чем 12 недель ожесточенной борьбы обладали далеко не полностью укомплектованным штатным составом. Они понесли сильные потери, были истощены и утратили прежний боевой дух. А скудное снабжение горючим и боеприпасами было несравнимо с их фактическими потребностями. Все эти пробелы в снабжении можно было бы тогда ликвидировать и, сверх того, обеспечить войска крайне необходимой зимней одеждой. Решающим изъяном этого варианта было, конечно, то, что передышка была выгодна и противнику. Ему тоже необходимо было поднабраться свежих сил и направить на фронт новое подкрепление.
Дорога на восток. Восточный фронт, лето 1942 г.
Поэтому командование армии склонялось ко второму варианту: возобновить приостановленное в августе наступление на Москву. Уже в середине сентября были определены общие условия для этой операции. Важно то, что новый удар по Москве не был самостоятельным решением фюрера, принятым без учета мнения генералитета.
Танки наступают при поддержке гренадеров
Огонь ведет тяжелая 150-миллиметровая полевая Гаубица
Хотя генералам состояние армии было известно и они сознавали возможный риск продолжения наступления в это время года, они все же одобрили решение Гитлера и ускорили подготовку к нападению. Красная армия, по их расчетам, была так ослаблена, что необходимо было приложить лишь небольшое усилие, чтобы нанести ей последний, смертельный удар. Для солдат это означало, конечно, одно: вместо продовольственного снабжения или зимней одежды на фронт поставлялось оружие, горючее и боеприпасы.
2 октября 1941 года дело обстояло следующим образом: солдаты группы армий «Центр» услышали призыв Гитлера, в котором он говорил «о последнем сильном ударе, который должен разбить противника еще до начала зимы». «Сегодня только начало последнего большого решительного боя этого года. Он уничтожит врага». Операция «Тайфун» началась. Наступление проходило по плану. Даже самые большие оптимисты удивлялись, как беспрепятственно продвигались вперед немецкие танки. В полдень 3 октября вермахт занял Орел. Гудериан записал в свой дневник: «Захват города был совершен так неожиданно для противника, что трамваи даже не успели остановиться, когда наши танки вошли в город». 6 октября первые немецкие солдаты вошли в Брянск. Таким образом, первый этап наступления был завершен всего лишь через 6 дней после его начала. Еще через день состоялось воссоединение 3-й и 4-й головных танковых групп. Снова было создано мощное окружение. Успех снова был достигнут за счет того, что немцы прорвали оборонительные линии противника в нескольких местах и, сначала обойдя основные силы советской армии, объединились после этого в тылу противника. В этой ловушке оказались 55 подразделений, которые должны были защитить советскую столицу. Новая беда случилась с Красной армией 13 и 14 октября, когда окруженные советские подразделения капитулировали. И снова 663 000 военнопленных, 1242 танка и 5412 орудий попали в руки немцев. Нацистская пропаганда ликовала: исход войны понравился бы совершенно всем. 19 октября немецкие войска были в Можайске, в 100 километрах от Москвы. Предпоследний защитный засов советской столицы был сломан. В тот же день, но на 129 лет раньше, великая армия Наполеона вынуждена была начать отступление из горящей Москвы. На этот раз все указывало на то, что русская метрополия окажется в руках агрессоров.
