Этот новый мировой порядок немецкая военная элита принять никак не могла, — армия жила своей собственной жизнью. В то время, когда демократически избранные политики Веймарской республики пытались как-то повлиять на внешнеполитические реалии 20-х годов, военные эти реалии просто игнорировали. Они смотрели в будущее и видели там совсем другую — отнюдь не слабую Германию. Инструментом необходимого для этого пересмотра Версальской системы должна была стать новая война, и она была возможна только в условиях авторитарного правления. И само собой разумелось, что непременным условием этой войны, которая должна была вернуть Германии господствующее положение в Европе, была массированная программа перевооружения. Которую, в свою очередь, можно было осуществить, только игнорируя или обходя установления Версальского договора. Находясь под впечатлением оккупации Рурской области в 1923 году, военное руководство начало строить планы создания будущей армии. В 1925 году был составлен так называемый Большой план: в нем было детально описано, какими должны быть личный состав и оснащение боеспособной армии. Вместо дозволенных 100 000 было запланировано активизировать от 2,8 до 3 миллионов военнослужащих, вместо семи дивизий вермахта должно было быть 102 дивизии, вместо существовавших до того момента 46 генералов рейхсвера будущей армией должны были управлять 252 военачальника. Большой план отнюдь был не игрой воображения, но четкой инструкцией и продуманным руководством к действию. И после прихода Гитлера к власти он почти дословно был претворен в жизнь. 1 сентября 1939 года при нападении вермахта на Польшу немецкая армия насчитывала более 2,8 миллиона человек и состояла из 102 дивизий под командованием 252 генералов.
Пока же до этого было еще далеко, германское военное руководство должно было запастись терпением: над Германией все еще тяготели репарационные выплаты. Под руководством генерала Вильгельма Хейе
[31], преемника Зеекта на посту главнокомандующего, рейхсвер, до сего момента подчеркнуто дистанцировавшийся от политического руководства рейха, стал искать более тесного взаимодействия с правительством. Заручившись его поддержкой, прогрессивный штабной офицер полковник Вернер фон Бломберг, сотрудник министерства рейхсвера, смог разработать «Первую программу вооружения». Ее целью стало создание армии, состоящей из 21 дивизии и обладающей достаточными материальными резервами, чтобы вести оборонительные бои на протяжении шести недель, В 1928 году был утвержден пятилетний план действий. С согласия правительства, но без ведома депутатов Рейхстага, для его осуществления ежегодно выделялось из секретного фонда по 80 миллионов марок. Нужно сказать, что на эти средства не создавались новые дивизии, не вооружались солдаты. Эти деньги были инвестированы в создание проектных, экономических и технических структур, которые позволили бы осуществить быструю мобилизацию персонала и вооружение отдельных подразделений. Таким образом, например, около 1000 фабрик сразу были готовы к тому, чтобы перевести производство на массовое выполнение военных заказов. Итак, к моменту, когда Гитлер 30 января 1933 года занял пост рейхсканцлера, вооружение армии давно шло полным ходом. Восхищенному происходящими переменами новому военному министру фон Бломбергу оставалось только достать из ящика стола разработанную еще в веймарские времена программу вооружения. При этом он получал бюджетные средства практически на любые цели. Приход к власти Гитлера, казалось, создавал идеальные условия для того, о чем так долго мечтали военные. В новых условиях они сформулировали «двухколонную модель»: новое немецкое государство, планирующее в ближайшем будущем новые военные акции, должно опираться на два столпа — партию и вермахт. За НСДАП оставатась политическая и идеологическая мобилизация, на долю же армии выпадали задачи вооружения, а также — планирования военной кампании, целью которой было возвращение Германии статуса великой державы. На 1938 год было запланировано создание полностью оснащенной и боеготовой армии из 21 дивизии. Однако в свете усиления тенденций довооружения Франции и Великобритании этого вермахту явно не хватало. И германский генеральный штаб предложил новый план: его целью была «великая армия», о которой шла речь в Большом плане. Наличие 102 боеспособных дивизий было запланировано уже на начало 40-х годов.
В январе 1934 фон Бломберг отдал приказ тайно начать подготовку к переходу к всеобщей военной обязанности, — план должен был вступить в силу 16 марта 1935 года
[32]. У последовавшего вслед за этим увеличения численности армии был один «побочный эффект», который способствовал огромному росту престижа нацистского режима среди офицеров. Дело в том, что многие из них долгие годы ждали повышения в звании и должности, ведь небольшая стотысячная армия давала небольшие возможности карьерного роста. Профессор Герхард Вайнберг, ранее работавший в университете Чепел-Хилл в Северной Каролине, видит в этом психологический эффект. «Для людей, которые долгие годы вынуждены были мириться со своим низким чином, зачастую более низким, чем был у них в годы Первой мировой, быстрое восстановление немецких вооруженных сил стало избавлением от, казалось бы, бесконечного ожидания. Их карьера, казалось, пересела из трамвая в скорый поезд, и то, что он катится напрямую к катастрофе, большинство из них заметили чересчур поздно».
Примечательно, с какой все возрастающей скоростью происходила интеграция вермахта и режима. Руководство этим процессом осуществлял Вернер фон Бломберг. Когда в июне 1934 года «охранные отряды» СС по заданию Гитлера выступили против штурмовиков СА, находившихся под командованием Эрнста Рема
[33], стало очевидно, что режим не остановится даже перед насилием. Так называемое подавление путча Рема было не чем иным, как спланированной государством карательной акцией, которая призвана была смести с пути партии ее противников и надоедливых критиков
[34]. В некоторых случаях эсэсовские палачи, занимавшиеся ликвидацией неугодных, принимали также во внимание и интересы вермахта. Так, скажем, Бломберг только приветствовал развенчание военизированных штурмовых отрядов СА, в которых армия ревниво усматривала своего конкурента. Он символически раскланялся с Гитлером, поблагодарив его «от имени кабинета министров за решительные и мужественные действия в качестве главы государства и солдата, которые спасли немецкий народ от гражданской войны». То есть, иными словами, будучи полномочным представителем вермахта, поблагодарил его за террористическую преступную акцию, в ходе которой были ликвидированы его критически настроенные к режиму, а потому опальные товарищи, как, скажем, отставные генералы фон Шлейхер
[35]и фон Бредов
[36]. Историк Ханс Эрих Фольксманн говорит об этом так: «Армия, как единственная вооруженная сила всей нации, выжившая после кровавой бойни, праздновала пиррову победу, давшуюся слишком большой ценой. Во имя формального подъема собственного престижа они пожертвовали нравственной чистотой».
