— Быстро одевайся и пошли.
Ни упрека, ни привета. Пытаясь не смотреть в его сторону, я повиновалась, и вскоре мы тронулись в путь темпом, более напоминающим марш-бросок на учениях рэндовской контрактной армии.
Около получаса наша троица в полном молчании форсировала джунгли. С виду ничего не изменилось. Этьен все так же бодро шел впереди с Лошиным носом под мышкой, я по-прежнему перманентно спотыкалась о корни и цеплялась за лианы. Даже живность, как и вчера, продолжала орать и резвиться.
Изменилась только атмосфера. На смену постоянному шутливому подтруниванию друг над другом и невообразимой легкости в общении пришли напряжение и неловкость, и я чувствовала, что Этьена это гнетет не меньше, чем меня. Только как это изменить, я не имела ни малейшего понятия. Мысль подойти и виновато-игриво приласкаться, если бы я вдруг решилась на такое, пришлось отбросить по причине невозможности ее реализации. Спутник мчался через джунгли, словно таран, сметая все препятствия, возникающие на пути. Минут через двадцать такого бешеного темпа я не выдержала:
— Этьен…
— Да? — Он мгновенно замедлил шаг и посмотрел на меня.
— Куда мы так несемся?
Капитан отвернулся и, продолжив движение, соизволил ответить:
— Думаю, ты обратила внимание на флаер, пролетевший над озером в момент утреннего купания. У меня есть сильное подозрение, что находившиеся в нем люди в ближайшее время приступят к поискам двух небезызвестных беглецов, на этот раз точно зная место, откуда следует приступать, вот мы и удаляемся от этого места с максимально возможной скоростью.
— А почему ты считаешь, будто они нас заметили? Если это так, что им помешало приземлиться и…
— Помешало им очевидное — отсутствие посадочной площадки. Но через час на каждой полянке в этом лесу приземлится по флаеру.
— И как же нам быть?
— Надеяться на чудо.
— Звучит многообещающе, — вздохнула я, споткнувшись об очередной корень. — Ой…
— Что такое? — снова соизволил обернуться спутник.
Я в полном ужасе взглядом показала на уползающую в джунгли змею, на хвост которой имела несчастье наступить. Этьен бросился ко мне:
— Укусила?
— Кажется, — дрожащим голосом подтвердила я.
— Нэтта, пожалуйста, ради меня, не падай в обморок и успокойся. Здесь много неядовитых видов.
(Хм. Умение Этьена меня успокоить, в отличие от многого другого, изменений не претерпело.) Тем временем капитан отложил рюкзак и Лошу и усадил меня на землю.
— Давай посмотрю. — Он засучил на пострадавшей ноге брючину и с негодованием уставился на две маленькие кровоточащие точки. — А теперь потерпи.
— Что еще мне остается?
Оторвав ленточку от жалких останков моей рубашки, Этьен плотно перевязал ногу выше укуса, пробормотал:
— Надеюсь, у меня нет кариеса. — И, как заправский вампир, припал к ранке.
(Как странно устроен женский мозг: вроде на меня охотятся пираты с целью убить, змея опять-таки укусила, а одурманенное шоком сознание регистрирует только мужские руки и губы, касающиеся моей нежной кожи. То, что это просто процедура удаления яда, остается за кадром.) Оставив в покое мою многострадальную конечность, Этьен критически осмотрел укус и спросил:
— Тебя не лихорадит? Нога не болит?
Я помотала головой.
— Хорошо. Ждем еще десять минут, а пока держи. — Он достал из рюкзака очередной фрукт и протянул мне. — Ешь.
С трудом уговорив себя откусить кусочек, я обнаружила, что есть, несмотря на все треволнения, вполне в состоянии. Слопав первый из выданных фруктов и поняв, насколько голодна, я с похвальной скоростью прикончила оставшийся ассортимент.
— С аппетитом все в порядке, — констатировал Этьен. — Жить будешь.
Удовлетворенный этим фактом, он разрезал жгут и вернул на место брючину. В последний момент его рука как-то подозрительно ласково скользнула по моей лодыжке, будя ворох воспоминаний о прошлой ночи. Виновник же просто поставил меня на ноги и заявил:
— Ну все, пора двигаться дальше.
— Ладно. Только… только можно хоть чуточку помедленнее? — взмолилась я.
— Попробую, — смилостивился этот танк в обличье человека и в темпе, составляющем примерно девяносто пять процентов от утреннего, мы двинулись дальше в глубь джунглей.
Практичность никогда не была моей сильной стороной, и во всех переделках я уповала лишь на своей талант импровизатора, однако в сложившихся обстоятельствах волей-неволей пришлось задуматься о возможных вариантах развития событий. В некоторых из них мы с Этьеном запросто могли разделиться. Признав, что с подобной ситуацией мне в одиночку никак не справиться, я решила поживиться полезной информацией.
— Этьен, а есть кто-то в вашей организации, кому ты полностью доверяешь? Как у пиратов вообще обстоят дела с близкими друзьями? Такие существуют, или сам дух планеты истребил подобное понятие?
— Скорее уж наоборот. Одним из самых страшных грехов у нас считается предательство, а дружба священна, почти как родственные отношения, которые в силу специфики организации возникают не так часто.
— Ты не ответил на мой первый вопрос.
— Кто мои друзья? Зачем тебе это? Твое неуемное любопытство требует пищи?
— Не в этом дело. — Я вздохнула. — Просто хотелось бы знать, к кому обратиться за помощью, если что-то пойдет не так…
— Не слишком убедительно, но ладно, слушай: людей, которым я безоговорочно доверяю, — трое. К первому, правда, ты вряд ли сможешь обратиться — он капитан крейсера «Сирокко» Стив Келсо, да и второй ненамного доступнее — Томас Маккензи, шеф-повар с герцогского «Прометея».
— У герцога Венелоа поваром мужчина? — изумилась я.
— На «Прометее» вообще нет женщин. Адмирал считает, что от них одни неприятности.
— И судя по тону, ты с ним абсолютно согласен.
— Обращаю твое внимание, на моем корабле достаточно женщин. Так что выстрел мимо.
Я минуту пообижалась, но потом не выдержала:
— А третий? Это ему ты посылал запрос о персонале станции «Бантам»?
— Да. Мой ближайший друг Дмитрий Иванов.
— И чем занимается этот Дмитрий? До него тоже сложно добраться?
— Зависит от… Территориально — проще простого, он редко покидает главную базу. Но зайти к нему на работу и сказать: «Привет от Этьена Парда» — тебе не удастся никогда.
— И что же это за работа такая? Опочивальня Ренаддо Венелоа?
Этьен споткнулся о корень.
— Тебе никогда не говорили, что твои шутки пошлые?
— Раз тысячу, — проинформировала я.
