– Скорее иди ко мне.
Кажется, женщина становилась навязчивой. Идти к ней я не собирался, она не в моём вкусе, но игнорировать, отвернуться, просто уйти тоже, наверное, было не совсем прилично. Да и вообще говорят, что большинству привидений попросту нужно немного внимания. Надо поговорить с ней, выслушать, и всё, ничего сложного, согласитесь.
– Впусти меня.
Э-э нет! Вот если что я отлично запомнил, так это запрет открывать двери кому попало, добровольно пуская нечисть в свой дом. Их же потом палкой не выгонишь. Проще мне спросить, что ей надо. Сейчас я на минуточку открою окно и…
– Хозяин, ты рехнулся или как?! – неожиданно в мои джинсы вцепились три пары маленьких, но сильных рук. – Ты чё, типа всерьёз ещё на одну бабу запал? Их в хате уже три штуки, а ему всё мало… Кыш от окошка, лох озабоченный!
Я с трудом оторвал взгляд от притягивающих глаз призрака и наклонился шугануть домашних бесов, но в тот же самый момент стальные пальчики маленькой кицунэ схватили меня за воротник.
– Альёша-сан, смотри сюда!
Я обернулся, а Мияко крепко поцеловала меня в губы. Голова на мгновение закружилась, словно пробку от шампанского сорвало, но, когда меня вновь развернули за плечи к окну, я с трудом сдержал крик, закусив нижнюю губу, потому что теперь видел истинное лицо привидения.
Вместо приятной молодой женщины на меня скалился лысый череп в ошмётках гниющей плоти. Её волосы грязными патлами закрывали половину лица, сквозь драный саван виднелись желтоватые кости, а в глазницах копошились могильные черви…
– Иди ко мне, – продолжала взывать она, но я уже мог сопротивляться её власти.
– Это юрей, – объяснила лисичка, вновь поворачивая меня к себе, – призрак женщины, умершей насильственной смертью от рук собственного мужа. Стоило тебе открыть окно, как она забрала бы твою жизнь одним поцелуем. От тебя остались бы лишь обгорелые тапочки на полу.
– Я дурак?
– О да! Это даже твои бесы знают. Но ты мой хозяин и господин, я никому не дам тебя в обиду. Пока я рядом, ни одна стерва не смеет тебя целовать! Ну, быть может, кроме твоей мамы…
Не уверен, что это был комплимент. Даже скорее наоборот.
– А-а… эта тётка так и останется там торчать?
– Юрей нельзя убить, она же давно мертва, – хмыкнула Мияко, – но можно попробовать её прогнать. Дай мне лист бумаги и чёрный фломастер, лучше маркер!
Минутой позже, старательно вывалив язычок набок, моя кицунэ выводила длинную линию иероглифов. С каллиграфией у неё явно было не очень, зато усердия хватало на десятерых.
– Вот! – с гордостью выпрямилась она. – Здесь написано по-японски примерно так: «Я возьму тебя за лицо, раздвину твои челюсти до хруста плоти, а потом мои твёрдые пальцы коснутся твоих глазниц, глубоко утопая в них…»
– Ты имеешь в виду, «пасть порву, моргала выколю»?
– Не так поэтично, но в принципе верно.
Она наклеила скотчем на стекло лист бумаги, и призрак с той стороны, прочтя иероглифы, раскрыла рот в беззвучном вопле, после чего просто заискрилась в мареве осеннего дня. Ну, то есть она никуда не исчезла, но на что-то явно обиделась, начиная биться бледным лбом в упёртое стекло.
– Ты не дописала, малышка… – еле слышно раздалось из комнаты.
– Чё не так-то? – надулась Мияко.
– Допиши… – простонал кто-то из старших сестёр. – В том же тоне – «Я вырву с корнем твои уродские рога, которыми ты бесчинно машешь во все стороны…»
– Рога поотшибаю, – старательно перевёл я, потому что если уж и выкладываться, так по полной.
Однако, невзирая на мой вроде бы совершенно естественный скептицизм, после дописывания этих слов призрак уродливой женщины, замученной и убитой собственным мужем, вдруг окончательно потерял веру в себя.
Она запуталась, заигралась в какие-то собственные комплексы и свалила на мусор (то есть улетела в сторону мусорных баков), дабы страстно рыдать где-то там по мере сил и возможностей.
Призрачный демон или привидение, юрей, или не знаю, как её там принято называть именем собственным, действительно испугалась простых иероглифов, и по самодовольному личику Мияко-сан было абсолютно ясно, что второй раз эту тварь она и на дух к нашему дому не подпустит.
Хотя полагаю, что униженная женщина, на глазах которой я целовался с другой, и так вряд ли захочет снова сюда приходить…
– Много ты знаешь о нас женщинах, – возвращаясь к сёстрам, через плечо бросила лисичка. – Мы непредсказуемые и противоречивые, глаза грустные, а тараканы весёлые!
Вот, собственно, и вся история. Пока три девушки о чём-то шептались, я поставил чайник. Если у меня в однокомнатной квартире вдруг собрались сразу три кицунэ, питающихся, как уверяют знатоки японской мифологии, исключительно свежими сердцами своих врагов, то разумнее всего первым делом не становиться у них на пути, а вторым – предложить всем чай.
Заваривает пусть сама Мияко, с меня же кипяток и чашки. Есть ещё зефир, но вряд ли они такое едят. По крайней мере моя сожительница (ужасное слово!) предпочитала исключительно шоколад. Именно поэтому у нас в холодильнике его и не было. Вернее, уже не было.
Когда я вошёл в комнату с горячим чайником, сестры уже смеялись. В смысле тихо смеялись две старшие сестры, Инари крепко держала младшую локтевым захватом за шею, а Мёбу распахнула объятия мне навстречу:
– Если ты не будешь сопротивляться, Алексей Лепёхин, то умрёшь быстро и безболезненно, обещаю! Потом мы уйдём, забрав нашу маленькую плутовку. Её ждёт отец.
– Ничего не понимаю, но…
– Ты и вправду очень глупый гайдзин, – вновь рассмеялась трёххвостая лиса, – у Мияко своя судьба, свои звёзды, свой Путь, а твоё появление на нём подобно случайному листу клёна, упавшему на ветку цветущей сакуры. Одно мгновение – и ветер сбросит его вниз, в грязь, где ему самое место.
Маленькая кицунэ с тявканьем пыталась вырваться, но, видимо, силы были слишком не равны.
– Мы впустили вас раненых, мы помогли вам, как же…
– О, извини! – Мёбу сложила ладони перед грудью и церемонно поклонилась. – Отец будет крайне огорчён, если мы покажем себя невежливыми. Мы обе благодарны тебе за кров и помощь! Если бы у нас был другой выход, мы бы сделали для тебя всё, в конце концов, ты как мог заботился о нашей сестре, – она поклонилась ещё раз, – аригато! И прощай, гайдзин…
Что я мог? Я видел, как они дерутся. Поэтому просто опустил руку, выливая кипяток из чайника на ближайший ко мне хвост. Какой был во-о-о-ой…
Пока черноволосая молния, ругаясь на уровне ультразвука, бегала кругами у нас по потолку, моя маленькая кицунэ выскользнула из рук растерявшейся сестры и закрыла меня спиной.
