Чем дальше он уходил, тем светлее становилось. Ярче ли сиял орнамент на стенах или глаза просто привыкали - он не разбирался, только упрямо шел вперед, уже мало рассчитывая на успех.
Кажется, он отшагал целую милю, пока не наткнулся на первого человека, беззаботно бредущего с деревянным ящиком в руках, поверх которого стоял светильник. Пак просто переждал его в боковом коридоре, вне светового круга, потом поспешил дальше, ругаясь про себя за то, что не додумался закрыть глаза и снова почти ничего не видел.
- Эй! Вот здесь ее оставил, - впервые заговорил Клу.
- Уверен?
Комната была совсем крохотной и волняла гнилой картошкой. Фредерики здесь уже не было, как и каких-то ее следов. Зато по ближайшему коридору постоянно кто-то сновал.
- Уверен, вон те выбоины на стене очень специфические.
- И как они собираются править республикой, если даже картошку не смогли вовремя перебрать?
Пак тоже увидел те самые выбоины, тремя полосами наискось, в десяток дюймов длинной, как когтями царапнули. Такие ни с чем не спутаешь.
- Все же идиот, - Клу говорил тихо, себе под нос, так чтобы Пак и слышал, и повода затеять спор не имел. - Притащился в казематы за доньей, которая ему не давала и не даст! Даже Бенита поверила тебе сразу только потому, что второго такого идиота в мире не существует. Другой бы уже воспользовался доньей на все триста галлов, и мамашу бы осчастливил напоследок. Бесплатно. Хотя старая шл…
- Клу, а почему ты не любишь доний? Что-то личное?
Пак спросил едва слышно, а сам осторожно прошагал насквозь оживленный коридор и свернул в одно и самых тихий и темных ответвлений. В котором, к тому же, меньше всего воняло гнильем.
- Личное, ага. Стервы и потаскухи, вот кто твои доньи.
- И ни одной порядочной тебе не попадалось?
- Одна, - верж ответил с задержкой, нехотя. - Работала в госпитале, где лечили всех подряд, в том числе бродяг, пьяниц и не совсем людей. Дружки притащили меня туда с располосованным брюхом. Тогда я был еще высоким, больше ярда. Но в обычной больнице все равно лечить отказались, мол, рожей не вышел и органы крохотные, точно у ребенка. А донна Ионита только прикрикнула на дружков, чтобы держали покрепче, вытащила инструменты и начала шить, прямо в приемной. Потом уже сестры прибежали, дали мне подышать каким-то газом, отчего отключился сразу. Но до сих пор помню и боль, и ее сосредоточенное лицо. Бледное такое, а под глазами синева. Представляешь, домой уже шла, после суточного дежурства, а все равно не бросила вержа умирать, решила спасти, хотя и безнадежно почти было. Дальше меня вроде как отпустило, потратил чуток удачи на выздоровление и снова живым себя почувствовал. Проведывать меня ходила, эта донна, дважды в день, как по часам. Разговаривала, смеялась, ругала, что не хочу двигаться и не слушаю медсестер. Я потом выздоровел и вроде как в шутку ухаживать за ней начал. Оно к чему бы донне мелкий верж, конечно, но я своего упускать не привык!
- И?
- И ничего. Подхватила она воспаление лёгких, не лечила ещё, все на ногах и на ногах. А когда все же сдалась коллегам - шансов выкарабкаться почти не было. Я ходил к ней, поддерживал, уговаривал сесть на Серебряный поезд и ехать к ушшам, но Ионита только головой качала, знала, что не доедет. Вот я и… А потом не стал даже не глаза показываться. Это с ярдом роста смешной, но все же мужчина, а в половину локтя - так, пародия, навроде комнатной собачки.
Ответить на это было нечего. Пак понимал Клу, тоже не полез бы к любимой женщине в таком состоянии. Пусть бы и не бросила, но висеть на ее шее ярмом - тоже испытание. Но не любить из-за этого всех доний разом - перебор! Хотя Пак и сам не слишком-то…
Фредрика выскочила на них сама, точнее неумело попыталась огреть по голове обломком кирпича, так громко охнув при замахе, что Пак успел не только обернуться и перехватить тонкое запястье, но и второй рукой зажать девушке рот.
- Тс-с! Свои! - и отпустил ее только дождавшись утвердительного кивка.
- По голове ее и уходим скорее! - предложил Клу, но Пак только сгреб дрожащую Фредди в объятия и прижал к себе.
Сердце ее колотилось, как у пойманной птички, а тело казалось обледеневшим. Неудивительно, из одежды на Фредерике оказалась только тонкая рубашка, а волосы будто отсырели. Пак сразу же снял пальто, набросил ей на плечи и потом всучил в руки всю связку амулетов.
- Твоя матушка передала.
- Мама? Сама?
Говорила она тихо, неуверенно, но Пак и не слушал толком, схватил ладонь Фредди и потащил дальше по коридору. Надо побыстрее найти безопасный выход и убраться из казематов Братства. Клу затаился и не спешил подсказывать дорогу, а сам Пак с трудом мог наложить карту с метками на пройденный ими путь. Вроде бы здесь недалеко должен быть выход Карлоса, но через него тоже попробуй пробейся. Оставалось надеяться только на удачу маленького вержа и то, что на нее он истратит не так много своего роста.
- А ты знаешь, где выход? - прошептала Фредди. - Я долго здесь бродила - и ничего. Думаю, придется прорываться с боем.
В подтверждение она негромко бряцнула амулетами, но Пак только покачал головой. Сам он неважный боец, чтобы в открытую выходить против нескольких противников, Фредерика же и вовсе изнеженная донья, которая разве что оплеуху отвесить может или коленом в пах, если первое не подействует. Но для начала выход нужно хотя бы найти, а дальше будут думать.
- Нет никакого выхода, всюду опасность! - Клу на секунду мелькнул на плече Пака, потом заорал: - Берегись!
Сразу же из левого коридора выскочила размазанная тень, которую Пак скорее учуял, чем заметил. Но успел только толкнуть Фредерику подальше в темноту, а перед собой выставить согнутый локоть левой руки.
Тень, пахнувшая точно сотня бездомных, ночевавших на виденной ранее картошке, врезалась в него тараном, на ходу выкрутила руку, почти вырвав кости из суставов. После со всего маху приложила Пака головой о стену, затем ещё раз, пока он не потерял сознание.
* 50 * (Пак)
Когда очнулся, голова болела и пульсировала, один глаз заплыл, а руки не слушались. Пак с трудом перевел взгляд направо и только тогда заметил, что его подвесили к потолку за длинные цепи наручников, отчего ноги едва касались пола.
Света в комнате хватало, поэтому Пак без проблем разглядел и пятна крови на своей рубашке, и на совесть сделанное крепление, и саму обстановку, больше подошедшую бы химической лаборатории, чем логову Братства.
- … Ты собрал записи? - голос был незнакомый, но такой же сухой и безжизненный, как у Карлоса Рубио.
- А кого-то с двумя глазами для этой работы не нашлось? - а вот сам Карлос говорил непривычно живо и зло. - Тем более после взрыва здесь ничего не останется.
- Нашлось. Но не всем здесь я могу доверять. И мы не знаем, какой мощности получится взрыв.
