– Лес предупредил нас, чтобы мы немедленно уходили!
Словно дождавшись этого момента, небо над куполом из бабочек накрыла туча.
Люди вздёрнули головы и с оторопью поняли, что туча состоит из полосатых слуг чёрного леса.
– Вот же гадство! – оскалился Редошкин, вскидывая карабин. – Нашли!
Туча пролилась струёй чёрных зёрен, устремившейся на землян, но струя вонзилась в кажущийся зыбким и ненадёжным слой бабочек и рассыпалась туманным облачком, не сумев прорваться к объекту атаки.
– ПЗРК! – предложил Спицын, глянув на Максима.
Майор покачал головой.
– Это всё равно что стрелять по воробьям из рогатки. Ракеты нам пригодятся при нападении «крокодилов».
– Надо спрятаться в вертолёте, – робко сказала Вероника.
Максим понаблюдал за маневрами роя псевдошмелей, пытавшихся найти окошко в сплошном куполе из бабочек, чтобы пробиться к людям: полосатые гиганты почему-то не решались ударить по куполу всей своей массой (у них бы это получилось), лишь изредка посылая большие струйки для облёта купола, – и скомандовал:
– Уходим! Бабочки нас прикроют!
– Это что-то новое, – сказал Редошкин. – Раньше эти чёрно-жёлтые зверюки без колебаний били бабочек.
– Возможно, это всего лишь разведотряд, – сказал Мерадзе.
Максим вскочил на седло аэробайка, поднял машину в воздух.
– Попробую отвлечь их. Жора, веди отряд!
– Есть, – опустил ствол карабина Редошкин.
Вылетев из-под зыбкого купола, Максим направил аппарат к туче шмелей, нависшей над защитной завесой из бабочек.
Туча закипела сильнее: насекомые почуяли угрозу, ощетиниваясь отдельными струйками, как ёж иголками.
– Пригнись! – повернул голову к пассажирке Максим. – Прижмись лицом к спине и держись крепче!
Девушка послушно съёжилась сзади, обхватив пилота за талию и прижавшись щекой к спине.
Максим нарастил скорость и буквально протаранил рой шмелей, пробил его насквозь, как стрела пробивает мишень!
Рой насекомых, выполняющих приказы чёрного леса, начал рассыпаться, распадаться на отдельные струи, которые по большей части метнулись прочь.
Отряд под предводительством Редошкина начал двигаться, и купол из бабочек, прикрывающий людей на высоте двух-трёх десятков метров, последовал за беглецами.
Максим вздохнул с облегчением: он боялся, что бабочки рассыплются, сделав своё дело, и отряд останется без защиты. Но Большой Лес не считал задачу бабочек выполненной, они продолжали держать строй, и со стороны, наверно, процесс представлял удивительное зрелище: по лесу быстро шагала группа землян численностью в шесть человек, а над ними с той же скоростью перемещался пляшущий, сверкающий радужным отблеском, зыбкий, эфемерный, ажурный живой купол, сформированный тысячами красивых четырёхкрылых созданий.
Вероника подняла голову, оглядываясь на редеющее облако шмелей.
– Они не погонятся за нами?
– Не догонят! – весело отозвался Максим. – С ними мы справимся. Другое дело – «крокодилы», вот с ними справиться будет труднее. Чем быстрее мы преодолеем полосу фронта, тем больше у нас шансов сохранить потенциал и остаться живыми.
– Что ты имеешь в виду? Какой фронт?
– Буферная зона между чёрным лесом и Большим. По сути, это настоящий фронт, где они воюют друг с другом, и наш Большой Лес постепенно отступает. Ширина зоны – около ста километров, её надо пройти.
– Откуда ты знаешь?
– Большой Лес мне сказал.
– Так много – сто километров! – огорчилась девушка.
– Ничего, преодолеем, зря нас, что ли, обучали выживать в экстремальных условиях? Мы ещё покажем чёрному бандиту, кто здесь хозяин!
Максим заложил вираж над куполом и повернул «на юг», туда, где по признанию Большого Леса располагалась таинственная Крепость.
Глава 8
Ультиматум
Вертолёт не вернулся.
Его ждали час, два, три, затем послали беспилотник с заданием передать по рации приказ командиру группы возвращаться на базу, но видеозаписи вытащенного из «пустоты» аппарата показали лишь угрюмые пейзажи чёрного леса и ни намёка на Ми-8 с группой Плащинина.
Дорохов собрал совещание присутствующих на базе специалистов, однако никто из них не смог объяснить генералу, что происходит по ту сторону «границы вселенных»: почему малые аппараты удаётся запустить в «червоточину» иномерианы и вернуть обратно, а большие нет.
Молчал и Скорь, оставшийся дожидаться возвращения Плащинина, чтобы забрать его вместе с остальными сотрудниками ГРУ в Москву и окончательно освободиться от непрофильного для его структуры дела.
Тем не менее слабая надежда на возвращение обеих «вертушек» ещё теплилась в душе начальника Четвёртого управления, и он собрался остаться на базе до утра, позвонив директору ГРУ о своём решении. Ему выделили отдельный номер в главном корпусе базы, рядом с комнатой Дорохова, и Геннадий Дмитриевич после ужина и бесед с подчинёнными отправился отдыхать.
Ознакомившись с комфортом номера, он убедился в его вполне современной кондиционности, принял душ, включил телевизор на стене, но лечь и заснуть ему не дали. В начале двенадцатого в дверь постучали.
Недоумевая, кому он понадобился в поздний час (с подчинёнными всё было обговорено), Скорь с трудом запахнул на груди халат, обнаруженный в шкафу, открыл дверь.
– Можно? – спросил Дорохов, так и не переодевшийся с момента прибытия в «Советскую».
С ним рядом стоял мужчина лет пятидесяти, узколицый, с мощными бровями, из-под которых на мир смотрели бледно-голубые глаза, излучающие сосредоточенность на каких-то внутренних размышлениях.
Скорь молча отступил вглубь комнаты.
Гости вошли.
– Знакомьтесь, Геннадий Дмитриевич, – сказал Дорохов. – Дионисий Порфирьевич, доктор физико-математических наук, наш консультант.
Скорь кивнул, сделал приглашающий жест.
– Располагайтесь. К сожалению, угостить вас нечем.
– Мы на пару минут. – Заместитель директора ФСБ занял стул за столиком в углу комнаты.
Его спутник сел на диван. Он был в сером свитере с воротником под подбородок и в джинсах, но своего затрапезно-обыденного вида не стеснялся. Скорь знал породу таких людей, для которых главным был не внешний вид и фасон одежды, а проблемы, решаемые в данный момент.
– Хочу уточнить некоторые детали, – сказал Дорохов. – Итак, что мы имеем? Как оказалось, наша родная Вселенная, или брана, выражаясь языком специалистов по М-теории, связана с другой вселенной посредством каналов, названных иномерианами. Как бы фантастически это ни звучало, мы имеем дело с фактом, не подлежащим сомнению. По утверждению вашего консультанта Карапетяна соседняя брана столкнулась с нашей, из-за чего и образовался переход, то есть межмембранный пробой – иномериана. Я правильно излагаю суть происходящего?
