Процедура знакомства оказалась несложной, но очень своеобразной, и лишь благодаря опыту Матевосяна Максим нашёл контакт с Сумасходом с первого раза.
Для подключения к «интерфейсу» компьютера Крепости надо было просто сунуть голову в панель, имевшую вид земного огурца исполинских размеров (длина панели достигала двух метров, ширина больше полуметра) и дождаться реакции Сумасхода. Реакция же заключалась в проявлении световой феерии перед глазами (образно говоря, оператор видел падающие на него хвосты дыма и звёзды) и в необычных ощущениях, порождаемых какими-то излучениями интерфейса, и возбуждающих подсознание.
Если Матевосяну по его словам понадобилось несколько часов для установления связи с компьютером Крепости (при полном отсутствии клавиатуры и каких-либо поясняющих суть происходящего инструкций), то Максим прошёл стадию подключения буквально за минуту.
Конечно, разговором общение человека с инопланетной машиной назвать было трудно, потому что создавали её не люди, хотя и довольно близкие к ним по психологическим параметрам существа. Многие вещи приходилось повторять не один раз, подыскивая им геометрические обоснования, рисуя в уме каскады сравнений и образов. Однако уже через полчаса Максим освоился со своей ролью «потомка Демонов Войны» и смог убедить Сумасхода в своём праве распоряжаться всеми средствами, имевшимися в Крепости и сохранившимися до нынешних времён.
Определить точно, сколько прошло времени на самом деле с момента окончания войны, не удалось. В мире Большого Леса отсутствовали времена года, он представлял собой не планету, вращавшуюся вокруг звезды, а бесконечную равнину (Максим не сомневался в том, что она бесконечна, но доказать не мог, а у Сумасхода не сохранилось в памяти насчёт этого каких-либо сведений), каким-то образом замкнутую саму на себя: об этом говорил тот факт, что над равниной на высоте в пару тысяч километров (по оценке самого Максима, месяц назад попытавшегося выйти в космос над Большим Лесом) располагалась точно такая же равнина и, возможно, вселенная Большого Леса представляла собой композицию из двух толстых плоских блинов невероятных размеров, разделённых воздушной прослойкой.
В конце концов после долгих уточнений Максим пришёл к выводу, что возраст Большого Леса достаточно велик – не менее миллиона земных лет, хотя при этом оставалось загадкой его происхождение и причина войны с Демонами. Была надежда, что Сумасход всё-таки даст ответ на эти вопросы.
Проведя первый час внутри «огурца», Максим вынужден был выдернуть из него голову, так как его замутило.
Всё-таки организм не мог быстро адаптироваться под «виртуально-материальные» условия нечеловеческого компьютера, да и дышать внутри «огурца» было нечем, воздух в панель почти не поступал.
Впоследствии удалось узнать, что владельцы Крепости являлись «растительными гермафродитами», то есть представляли собой срощенные структуры фауны и флоры. Иными словами – были одновременно и растениями, и животными, способными долгое время обходиться без воздуха: их организмы сами могли вырабатывать кислород.
Но в начале познавательного процесса с устройством Сумасброда Максим не знал таких подробностей и часто прерывал контакт с удивительным созданием, имевшим признаки не только живого существа, но и эмоциональной сферы.
Гости общались с хозяином Крепости в течение нескольких часов, пока не пресытились обрушившейся на их головы информацией и не почувствовали голод.
– Идёмте, я вас покормлю, – предложил заскучавший Матевосян, не находя себе места.
Убедившись, что командир входит в курс дела без его подсказок, лейтенант перестал давать советы и несколько раз уводил Редошкина, чтобы показать ему расположение отсеков первого уровня комплекса, где располагались самые важные, с его точки зрения, объекты: генератор, снабжавший энергией Крепость, машины для очистки воздуха и воды, бытовой сектор, склад и транспортный ангар.
Редошкина больше всего заинтересовал именно этот отсек, так как он надеялся найти если и не «звездолёт», то хотя бы такой же аэробайк, на котором они прилетели, что резко повысило бы маневренность и подвижность маленькой колонии.
– Так что, идём, командир? – повторил Матевосян, когда осоловелый Ребров вытащил голову из «огурца».
– Пора наполнить брюхо, – добавил Редошкин. – А то уже урчит вовсю. Мы завтракали не меньше пяти часов назад.
– Хорошо, показывай своё хозяйство, – согласился Максим.
Двинулись за Матевосяном, чувствующим себя в Крепости как дома.
Перешли по мостику над нижней полусферой центра управления к ближайшему тоннелю, миновали кольцевой коридор, у стен которого угрюмо чернели саркофаги с телами усопших обитателей комплекса, и Максим толкнул рукой в белый прямоугольник на стене коридора, на котором был выгравирован какой-то иероглиф в виде многолепесткового цветка.
– Мои апартаменты.
Дверь легко открылась, она была толщиной всего в пару миллиметров.
Апартаменты лейтенанта оказались сдвоенным номером «гостиничного» типа, в котором бок о бок стояли три постамента, напоминавшие огромные лежаки, сохранившие отпечатки тел отдыхавших на них существ.
Кроме лежаков, в «номере» стояли ажурные колонны до потолка, напоминавшие книжные шкафы, заставленные сосудами разных форм и размеров, три огромных кресла с невероятно сложными подголовниками, а по стенам были развешаны гирлянды сосновых шишек (с виду) и множество изогнутых коленчатых труб.
Освещали «апартаменты» пятна зеленоватой плесени на потолке, имевшем вид зарослей мха цвета светящейся медвежьей шерсти.
Редошкин сморщился.
– Ну ты и выбрал себе королевские покои! Не мог подобрать комнату поуютней? Да и пахнет здесь… как в морге.
– Да мне и тут удобно, – смутился Матевосян. – Я же не на курорт приехал? К тому же остальные помещения не отличаются от этого. Да и отсек с холодильником рядом.
– А почему тут три кровати? – Редошкин потрогал подходящие к лежаку переплетения трубочек и планок.
– Так ведь хозяева были трёхполыми, я разве не говорил? Каждой особи полагалось лежбище.
– А эти кабели зачем?
– Наверно, хозяева получали по ним питательные вещества, воду и электричество. Таких столовых, как у нас, в Крепости нет, и они пользовались удобствами по-своему.
– Зачем же тогда им консервы? Ты говорил, здесь полно консервов.
– В холодильнике. Чёрт их знает, как они жили и что считали удобствами, я не разбирался. Приспособил для себя, что мог.
– Веди дальше, – сказал Максим.
Матевосян вышел из своего «гостиничного номера», повернул в коридоре налево и привёл спутников в отсек, занятый кристаллическими глыбами льда – по первому впечатлению. Глыбы были покрыты изморозью и оказались холодильниками.
Редошкин присвистнул, оценивая масштабы холодильного хозяйства.
– Да здесь запасов на целую армию!
