Для него.
Глупо.
Лучше бы запасные джинсы положила.
Аля выдохнула и потянула на себя решетчатую дверь.
Все семейство было в сборе за большим обеденным столом и встретило ее гробовым молчанием. Место Хесуса рядом с отцом пустовало, хотя там и стояла тарелка.
Старшая дочь смотрела на Алю широко распахнутыми глазами.
Спросила по-испански, коверкая вызубренные слова:
— Вы не знаете, где мне искать Сантьяго?
Отец и мать одновременно возвели глаза к небесам.
К небесам.
Резко ослабли ноги.
Доигрался. Не успела.
Она уронила рюкзак на пол и закрыла ладонью рот, чтобы не закричать.
Дочь выскочила из-за стола, метнулась к пошатнувшей Але и потянула ее за руку к лестнице. В полуобмороке, уже ничего не соображая из-за разлившейся перед глазами тьмы, она сделала несколько шагов и вдруг…
Нельзя же чувствовать человека на расстоянии? Даже не по запаху. По ощущению его присутствия.
В одно мгновение Аля взлетела по ступеням на второй этаж, а в следующее столкнулась с ним в залитой солнцем комнате.
Они налетели друг на друга как два обезумевших урагана. Без слов. Без лишних мыслей. Без сомнений. Не веря ничему, кроме прикосновений. Ловя губы, промахиваясь, ощупывая друг друга, словно стараясь убедиться, что это не сон.
Сантьяго подхватил ее на руки и сквозь коридор, расчерченный лучами льющегося через окна-бойницы солнца, отнес в спальню и уложил на кровать с резной спинкой.
Аля начала плакать почти сразу, стоило ему только провести пальцами по ее щеке, расстегнуть пуговицы легкой рубашки и накрыть горячей ладонью грудь. Она запустила руки под его футболку, задрала ее, помогая стащить и отбросить куда-то в сторону, с нетерпеливым стоном прижалась кожа к коже, снова чувствуя, как его жар сплавляет их вместе. Слезы лились и лились, пока он расстегивал джинсы, не отрываясь от ее губ, и его язык, умопомрачительно требовательный и ловкий, утолял застарелую жажду его поцелуев.
Она смахивала соленые капли, он слизывал их, не спрашивая, почему она плачет, потому что знал. Понимал. Чувствовал то же самое.
Нереальность происходящего. Сбывшийся сон — из тех, о которых думаешь неделями после того, как они приснились. Ощущение, что они оба уже умерли: его убили в перестрелке, ее самолет разбился — и как-то, чем-то заслужили попасть в рай, где им дали то, что они хотели больше всего на свете в последние мгновения своей жизни.
Друг друга.
Он скользнул в нее — твердый, горячий — не отрывая взгляда от ее лица. Аля обхватила его ногами, обвила руками, вжалась всем телом и длинно всхлипнула, когда он заполнил ее целиком и остановился, покачивая на волнах сладкого томления. И только спустя много долгих секунд, когда их слияние наконец стало осознанной реальностью, настоящим, не приснившимся счастьем, он начал двигаться, нанизывая ее на себя до предела, резко, так глубоко, что каждый раз, как он входил до конца, у нее перехватывало дыхание.
Долго и медленно, расплавляясь в медовом потоке. Остро и яростно, прикусывая кожу и вбиваясь друг в друга с рычанием и вскриками. Бесстыдно, сладко, откровенно, изучая самые потайные местечки и самые будоражащие секреты.
Если бы они были в раю, это продолжалось бы вечно.
Но лучшим доказательством реальности происходящего стало то, что однажды, через миллиард ударов сердца, тысячу пламенных вздохов и много-много криков усталость все-таки взяла свое. Накрыла расслаблением, как пушистым одеялом, и они лежали под ним, сплетясь в неразрывных объятиях, просто глядя друг на друга.
Сантьяго, как самый сильный и выносливый, время от времени еще находил немного сил скользить острым жалящим языком по ее шее, заставляя дрожь отголосков наслаждения сотрясать ее тело.
Аля, как дурочка, которая почти поверила в то, что может жить без него, гладила его по темным волосам и вела пальцами по третьей седой пряди, появившейся за время ее отсутствия.
— Это… — почти спросила она, заметив ее впервые.
— Ты. — Ответил он без малейшего оттенка упрека.
Она снова заплакала, беззвучно, мучительно, сглатывая слезы, которые лились из глаз сами по себе, как вода. Сантьяго ничего не говорил, просто прижимал ее к себе все крепче, пока она не успокоилась и не сумела улыбнуться в ответ на его взгляд.
Долгие часы они были только вдвоем, замкнувшиеся сами на себя, но постепенно мир снова стал проявляться: воплями детей на улице, тяжелым золотом вечернего света, льющегося из окна, запахом свежего постельного белья, не перебитого даже запахом секса, легким стыдом от понимания, что все, происходящее тут последние несколько часов, было отлично слышно на первом этаже.
Волшебное бездумное время кончалось. Надо было возвращаться к проблемам, которые никуда не делись от того, что невозможная их любовь стала только ярче и глубже за время разлуки.
— Что будет дальше? — шепотом спросила Аля. — Что с нами будет дальше?
Она боялась его ответа на этот вопрос.
Боялась, что он скажет, что теперь она будет жить с ним в другом доме, где их будет окружать еще больше боевиков, чем на ранчо. Время от времени он будет уезжать, а она знать, куда: договориться о поставках наркотиков, или переправке новой партии похищенных людей, или заключении альянса с другими картелями. Иногда он будет задерживаться на несколько дней, а она гадать — убили его, забрали в тюрьму или это просто затянулись переговоры?
Однажды он не вернется, и она так и не узнает почему. Хотя выучит к тому времени испанский. Ей просто никто не сообщит — она женщина, это не ее дело. Ей вручат очень, очень много денег и отправят на все четыре стороны. А может, убьют. Почему бы нет.
Даже если он это скажет, она все равно согласится.
— Мне нужно еще несколько недель. И я все решу, — Сантьяго перевернулся на спину, закинул одну руку за голову, а другой обнял Алю, прижимая к себе.
Она подняла голову, всматриваясь в его черные глаза.
— А потом что? — спросила настороженно, помня о том, как он обещал все решить в прошлый раз.
— Потом я организую слияние двух крупнейших картелей юго-востока и уйду на покой, полностью отдав долг за свое освобождение. Если кокаиновым королям понравится мое решение, то у меня будет еще и очень много денег.
— А если не понравится? — тут же вцепилась в оговорку Аля.
— Тогда я смиренно попрошу свою любимую женщину спрятать меня на своем ранчо, — вздохнул он. — До тех пор, пока Управление по борьбе с наркотиками США, пользуясь анонимно полученной информацией, не арестует достаточно лидеров картелей, чтобы остальным стало не до меня.
— Любимая женщина на своем ранчо? — Аля вывернулась из-под его руки, перекатилась на живот и возмущенно царапнула Змея по груди ногтями. — Это ты про кого?
