— Вы… — я подавилась заготовленной речью, потому что он был совершенно в моем вкусе: черноволосый, с чуть экзотическим разрезом глаз, худощавый и молодой. Как будто сошедший с экрана или страниц глянцевого журнала. — Я… Вот. Пирожные принесла. Доставка!
Он слегка усмехнулся:
— Кондитер?
И смерил меня цепким взглядом. Я тут же втянула живот и вспомнила, что соврала про восемьдесят пять килограмм. На самом деле восемьдесят семь. Но это отеки, в пятницу был день рожденья у Лидии Захаровны, мы немного выпили…
— Н-н-не совсем… — начала я, но он прервал меня небрежным взмахом куда-то вглубь квартиры:
— Барышня, идите на кухню, отдайте ваши тортики Юльке и скажите, сколько мы вам должны.
Пока я соображала, что ответить, он уже слинял.
Юльке, значит. На кухне. Где-то там.
Наверное, хозяйка дома.
Я пошла в ту сторону, куда он махнул. Мимо лестницы на второй этаж, мимо длинных диванов, где сидели длинноногие девицы с бокалами в тонких пальцах, мимо мужчин в дорогих костюмах с сигарами.
Кухня пряталась за тонкой перегородкой, отделяющей ее от открытого пространства лофта. По крайней мере, я надеялась, что это кухня — там был холодильник, барная стойка и футуристичного вида агрегаты, сверкающие хромированными деталями и лакированными боками.
А еще там был огромный мужик.
Лысый и с бородой.
Занимавший почти половину всей кухни, хотя там было явно не пять квадратных метров, как у нас в хрущевке. Когда я вошла со своими клятыми пирожными, он как раз собирался надеть пестрый свитер, но, увидев меня, замер и опустил руки, давая возможность разглядеть его во всех подробностях.
Никогда вживую не видела таких чудовищно огромных мускулов. Даже когда забежала в районный спортзал спросить, сколько стоит абонемент.
Он был похож на существо другого вида, не человека. Уж на что я не люблю таких огромных качков, предпочитая поджарых эльфов с острыми скулами наподобие того красавчика в гостиной, но тут даже я впечатлилась. Залипла, открыв рот и разглядывая, как бицепсы переливаются под натянутой тканью футболки. Будто мне пять лет и я впервые в жизни увидела льва в зоопарке. Ощущение животной нечеловеческой мощи было примерно похожим.
Даже чуть не пропустила момент, когда мужик заметил меня. Очнулась только от вопроса:
— Могу вам чем-нибудь помочь?
— Мне… Надо… — я сглотнула и собралась. — Мне сказали найти Юлию.
Я огляделась — вдруг я просто не заметила незнакомую мне хозяйку.
— А какое у вас дело?
— Мне надо отдать ей пирожные, — я отвела глаза… по крайней мере, постаралась, и затараторила: — Тут сердечки с малиновым муссом и базиликовым кремю, тут с прослойкой из травяного желе и клубникой, тут с капсулой из белого шоколада, все уже разморозилось, можно подавать, но пока лучше постоять в холодильнике, чтобы все слои приобрели одинаковую температуру и не поплыли в тепле. А где Юлия?
— Это я, — сказал мужик и наконец одним движением надел на себя этот совершенно дурацкий свитер, будто купленный в переходе у бабушек, связавших его из завалявшихся на антресолях остатков пряжи.
— В смысле? — я перехватила коробку двумя руками, потому что уже не в первый раз пыталась ее уронить от неожиданности.
— Юлиан, — мужик протянул мне свою огромную ладонь.
Пришлось снова перехватывать коробку одной рукой и тянуть к нему другую:
— Соня.
Мои пальцы утонули в его огромной ручище. Да и вообще я рядом с ним смотрелась совсем маленькой — ужасно непривычно.
В этой квартире вообще все выглядели совершенно иначе, не так, как мои знакомые. Словно какая-то совершенно другая порода людей. Интересно — они изменились, когда выбились в высшее общество, или сразу были такими необычными и потому прибились друг к другу, а богатство приложилось?
— Вам надо заплатить? — Юлиан так и не выпустил мою руку, а я согрелась в его ладони после холода на улице и ледяной коробки с пирожными и даже не подумала ее отдернуть.
— Что?.. — почему я, взрослая женщина, в этой квартире и среди этих людей веду себя как полная идиотка?
— За пирожные. Давайте-ка сюда, — он наконец избавил меня от груза.
— Ой, нет, уже заплатили! — я отскочила, натягивая на пальцы рукава пуховика, сразу почувствовав, где я и кто я. — Спасибо! Я побегу!
Развернулась, чуть не врезалась в косяк двери, оглянулась, извиняясь взглядом за свою неуклюжесть, и смутилась, потому что в его теплых глазах не было насмешки, только очень-очень пристальное внимание.
— Извините, до свидания! — и я пролетела к лифту с пылающими щеками, не оглядываясь по сторонам. Нет уж, слишком много нервов за пятьсот рублей! Сама, пусть Аська отвозит им пирожные сама!
Юл: Понты последнего порядка
Остался стоять, прислонясь к холодильнику прямо с холодной коробкой в руках. Забавная девчонка, похожа на взъерошенную птицу. Интересно, сколько ей лет? На студентку вроде не очень похожа, но кто еще будет развозить пирожные?
Аккуратно заглянул внутрь окошка в темно-синей картонной коробке. Там розовыми боками поблескивали сердечки. Открыл — вроде ничем не пахнут. Как она говорила — малиновые? С травами?
Как раз закончил выкладывать их на большое квадратное блюдо, когда Лера наконец соизволила заявиться на кухню и приступить к своим обязанностям хозяйки дома. Вообще тусовка была для своих, не стали мудрить с кейтерингом, и Лера собиралась сама все приготовить «как раньше», но, судя по слишком аккуратным крошечным бутербродикам на шпажках, все-таки не вынесла бремени домашнего хозяйства. Не могу себе вообразить, как она между фитнесом и клубом сидела и нанизывала кусочки морковки вперемешку с огурцами.
Лере сорок три, и она даже не пытается их скрыть — носит подчеркнуто строгие женские костюмы в стиле Жаклин Кеннеди, напоминает, что бриллианты лучше всего смотрятся на зрелых женщинах — и не забывает подчеркнуть размеры этих бриллиантов — и совершенно спокойно рассказывает, что ездила на подтяжку век.
Она могла бы еще молодиться — со спины ей больше двадцати и не дашь. Но глаза — в глазах женщины за сорок уже все видно. И не пресловутая усталость — какая там усталость, когда она с подружками куролесит до утра! Нет, тот самый взгляд на мужчин, который называется опытом — я все про тебя знаю, ты меня не обманешь.
— Юл, открой ротик! — Лера уже разворошила пирожные, отломила от одного половину и теперь тянула на ложечке мне.
Еле увернулся, но липкая глазурь все равно испачкала щеку. Лера поднялась на цыпочки и кончиком языка слизнула ее… и задержалась. Руки привычно действовали сами, ложась на ее идеально выточенную упорным фитнесом талию. Грудью уперлась в меня, я подхватил ее бедра и приподнял, проминая пальцами упругую задницу. Губы тут же присосались к моим губам, и я почувствовал малиновый привкус.
