— Да какая разница! Я стану новой, другой!
— Мне старая нравится. Сонечка, а не Софи. И Юлиану нравилась как есть.
— Юлиан в прошлом. Он сыграл свою роль. Знаешь, на какие ухищрения приходится идти судьбе, чтобы свести двух людей? Юлиан был звеном цепи, связывающей меня с Владом.
— Значит, в качестве бывшей жены Ольга тебе была чересчур, а свекровью нормально?
— Мало кому везет со свекровями. Знаешь, сколько слышала жутких историй от знакомых? Про тещ хоть анекдоты есть, а свекрови такой ужас, что про них даже шутить боятся.
Ольга — это было не самое страшное. Тем более, что Влад ей что-то сказал, и она больше не подходила ко мне, только смотрела зло.
Страшнее — посмотреть в глаза Юлиану. Хотелось оправдываться, но я сама себя спрашивала — а за что? Я же не знала. Но он быстро ушел со своей девицей. Наверное, такой человек не будет долго скучать один.
А я едва отдышалась от жаркого обещания Влада и крышесносного поцелуя, как меня потащили знакомить с дедушкой.
Только грядущая ночь с ее соблазнами давала мне силы держаться под взглядом будущей свекрови, пока я быстро придумывала поздравления абсолютно незнакомому мне человеку.
Слава богу, мы с Ксанкой развлекались тем, что вслух зачитывали стихи из книги «Тысяча поздравлений на любой вкус», так что я быстро скомпоновала то, что вспомнила, и родила стихотворного уродца со строками:
Семь десятков не могут быть краем,
А тем более — семьдесят пять.
Стыдно было, конечно, невероятно. Но, видимо, ни у кого из сотен гостей этой книжки не было, и меня не успели опередить. Патриарху понравилось. Я надеюсь.
А потом Влад экспроприировал бутылку мартини у официантов, усадил меня в машину и велел пить, пока не отпустит. Сам же гнал по ночным улицам, пролетая мигающие желтым светофоры и едва не снося фонарные столбы и многословно удивлялся моему знакомству с его родителями.
«Так дело в лекарствах? Понятно тогда. Но мама тебя тоже знает!»
Про папу не уточнял, и я не стала его просвещать.
Он впервые привел меня в свою квартиру. Большую, в элитном небоскребе в центре недалеко от «Лагиана».
Сосчитать, сколько там было комнат, казалось невозможным. Двери вели в спальни или в кладовки, проходные комнатки оказывались частью коридора. Я сдалась, заплутав в лабиринте, когда с уверенностью, что иду в дверной проем, врезалась в зеркало.
Но гостиную все-таки обнаружила.
Влад с кем-то ругался по телефону, но в голове у меня шумело от мартини, и я слышала только отдельные слова.
На полке над электрическим камином стояли фотографии в изящных рамках.
Я узнала Влада в шапочке и мантии какого-то зарубежного института. Гордого Юлиана и невозмутимую Ольгу рядом с ним.
Влада рядом с логотипом «Лагиана» — теперь я знала, исполнительным директором чего он был.
Юлиана и Влада, пожимающих руки серьезным людям в костюмах.
Юлиана без Влада, пожимающего руки настолько серьезным людям, что даже я их узнала.
Влада лет в шестнадцать с аттестатом на выпускном.
Влада лет в десять… И рядом с ним совершенно неузнаваемого Юлиана. Только логика и ничуть не изменившиеся глаза, наверное, позволили мне догадаться, что это он.
И то, что его чуть более младшая версия на следующей фотографии стояла рядом с Ольгой в свадебном платье.
Юлиан был очень похож на Влада.
Нет, не так.
Влад был очень похож на Юлиана в молодости.
Только Юлиан был… благороднее, что ли?
Он ослепительно улыбался, и глаза его улыбались тоже.
В нем не было части восточной крови, что досталась сыну — и делала Влада смазливым красавчиком с острыми скулами. Зато в нем было какое-то изящное благородство, как у эльфийского короля.
Если бы я встретила Юлиана в его тридцать, я бы влюбилась на всю жизнь.
— Заскучала? — мужские руки обняли меня со спины.
Что могло бы быть, того уже никогда не будет.
Меня обнимал тот, кто был чуть упрощенной копией того мужчины.
Но он был таким — сейчас.
Я обернулась и подняла лицо к Владу, закрывая глаза.
Мне страшно представить, что этого могло бы не быть, разойдись мы на полчаса в той аптеке.
Все остальное стоило того.
Юл: Какой русский не пьет виски
— Серьезно, ты уступил женщину, которая тебе нравилась — Владу?
Альберт был уже пьян. Еще держался, для незнакомых с ним и вовсе выглядел собранным и деловым, но я видел — в хлам. Он уже приехал пьяный, сразу отпустил водителя до завтра, и я, посмотрев на него, убрал водку и достал виски.
Докатились мы.
Виски незаметно, но твердо стал истинно русским напитком для задушевных бесед.
Если аккуратненько, по одной, к борщу или свинине — то да, водка и ничто иное. А если душу нараспашку, то в культурном коде прописался односолодовый, шотландский. Не перетягивает на себя внимание, не требует ритуалов, не увешан памятью предков, как новогодняя елка.
Тихо, незаметно уводит из области логики туда, где можно. Можно поговорить откровенно наконец.
— Ну, а что я должен был делать?
Вернулся с хренова юбилея, с трудом стряхнув эту… Снежану.
Прицепилась так, что думал — придется силой из машины вытряхивать, уже пошли грустные глазки и песенки из серии «переночевать негде».
Наплевал на пару выпитых бокалов и рванул в берлогу.
Выключил все телефоны, с особым наслаждением — семейный. Заблокировал видеофон, запер ворота, завалил камнями вход и ушел в дальний угол пещеры, где и сидел с мрачным видом третий день.
Спорт не шел, книги не шли, шатался по дому да бездумно наблюдал за взъерошенными облезлыми по весне белками, которые яростно ругались у кормушки.
— Воля твоя, но звучит как-то ненормально… отдал свою женщину сыну.
Альберт «Ехидная сука» Валевский — это человек, который способен достать дьявола, даже если он спрятался под крылом архангела. Достать — во всех смыслах.
Грейдер разравнивал грунтовку, ведущую в поселок, досыпал щебня, ровнял после весенних ручьев и прочих безобразий. Сам махнул рукой, разрешая заехать на территорию, поправить дорогу к дому.
Через пятнадцать минут водитель с очень удивленным видом протягивал мне телефон — невозмутимый Альберт уточнил, что он уже подъезжает и сегодня мы с ним пьем.
— Нет, блядь, ненормально бы звучало, если бы я с собственным сыном за нее соперничал бы!
