Поэму было немного жалко, но Яру жальче.
Он отнял время у людей в воздухе и талант у человека на земле — и спас ее.
24
Демон сделал два быстрых шага в коридор, одновременно прогоняя вниз своих стражей и поймал в объятья рыдающую от ужаса Яру. Она шарахнулась от его рук — он замер. И это напомнило ей мысли в машине — лучше уж демон. Лучше демон. Через секунду она рыдала уже в его пыльный черный мундир.
Александр обнял ее, прижал к себе, начал поглаживать по волосам.
— Вина?
Рыдания стали громче. Не выпуская Яру из объятий, он слегка сместился к одному из саркофагов, склонился и поднял наполовину пустую бутыль. Обниматься стало неудобно, но Яра сама цеплялась за него, назначив меньшим злом, а сейчас еще и спасителем. Она не подозревала, насколько на самом деле права.
Александр огляделся — все бокалы были далеко, просто так не дотянуться, поэтому он просто всучил Яре бутылку. Она судорожно всхлипнула, разглядывая полустертую этикетку.
— Ты его не читай, ты его пей, — посоветовал демон. — Тебе надо успокоиться.
Яра с сомнением посмотрела на него, но запрокинула голову и сделала несколько глотков. Темно-терпкое вино тут же вскружило ей голову, едва успев коснуться языка, разлилось горячим ветром по горлу, скользнуло в вены, наполняя их теплом и омыло напряженные мышцы, заставляя расслабиться. Волной плеснуло в голову — и что-то внутри лопнуло, освобождая натянутую струну истерики. Стало вдруг очень спокойно и надежно, как будто пообещали, что все будет хорошо.
— Пей, — подбодрил Яру Александр. — Пей еще. Это лучшее средство от нервной дрожи, что я знаю. А я знаю все лекарства всех народов в мире, поверь мне.
— Звучит опасно, — пробормотала Яра, все еще цепляясь одной рукой за его мундир.
— Здесь для тебя полностью безопасно, — заверил демон.
— И почему я должна верить… — язык уже заплетался, но Яре нравилось как бьется в крови рубиновый прибой и она отпила еще два больших глотка.
— Потому что у тебя нет вариантов, душа моя, — усмехнулся демон.
Голова кружилась все сильнее, но Яре это даже нравилось — это было похоже на вальс, только на одном месте. Тревога таяла — и не только новая, свежая тревога, заполученная этой ночью. Почему-то таяла и старая тревога, поселившаяся в день пропажи Игоря. И еще более застарелая, многолетняя, ставшая частью личности Яры. От нее оставалось ощущение пустоты, куда с радостью вливалось вино со своим явственно слышимым «Все будет хорошо».
И Яра верила. И доверяла. Почему-то именно в этот момент, смирившись с тем, что у нее действительно нет вариантов, она закрыла глаза и позволила себе на несколько секунд поверить и расслабиться.
И демон дохнул ей на веки, пользуясь этим.
Яра заснула.
Intermedia
Игорь вернулся домой не в духе. Это было ясно уже по тому, как он сбрасывал ботинки. Обычно он очень аккуратный и даже ругал Яру за изгвазданные майки или заляпанный стол. Но сегодня ботинки разлетались по прихожей, и Яра поскорее свернула игру, чтобы не попало за безделье. Но она ужасно была рада тому, что он вернулся хоть и за полночь, но не утром, как обещал, уходя на пьянку с друзьями. Она подскочила и помчалась в коридор.
— Что это ты мне не рада? Не встречаешь? — темно-медовые глаза Игоря метали молнии. Губы его пахли крепким пивом, а куртка — сигаретным дымом. Яра повисла на шее у любимого и еще и еще целовала его в недовольно кривящиеся губы, пока они не стали улыбаться.
Тогда Яра пригладила его светлые волосы и посмотрела в любимое лицо. Морщинка между бровями разглаживалась, и Игорь все больше напоминал эльфа — светловолосое чудесное создание с мягким взглядом и четко очерченными губами, которые она обожала целовать.
— Ты вернулся! — счастливо выдохнула Яра и прижалась к нему. Как-то неуверенно он обнял ее, не слишком сильно прижимая к себе, но она обнимала сильнее, за двоих. Он был теплый и вкусно пах самим собой.
Почему-то закапали слезы от пронзительности ее любви, как будто она обнимала его перед расставанием. Ведь все наоборот. Руки Игоря, едва обнимавшие ее, безвольно упали, тело под мягким свитером стремительно остывало.
Яра все еще прижимала его к себе, но он вырывался.
И наконец вырвался, оставив ее обнимать пустоту. И темноту. И холод.
25
Было очень холодно. Она открыла глаза, но темнота осталась на месте. И холодные руки под ее пальцами. Яра лежала, едва прикрытая какой-то ветошью. За гранью видимости горела одинокая свеча и в этом свете она видела стоящего рядом Игоря с бледным ничего не выражающим лицом. Она держала его за холодную руку, он смотрел в пустоту за ней. Потом перевел холодный взгляд на Яру, кивнул и сделал шаг назад. Яра дернулась за ним, но чуть не свалилась. Она огляделась и поняла, почему спать было так холодно — она лежала прямо на каменном саркофаге, на каких-то тряпках, которым было лет не меньше, чем самому саркофагу, судя по виду и запаху.
Яра никогда еще не просыпалась в гробу, это был для нее новый опыт, поэтому она промедлила ухватить Игоря за рукав и он отошел и с таким же выражением лица пошел к золотой лестнице вниз. Яра спрыгнула на пол, отмечая как напряженно болят мышцы — слишком сильно вырывалась, слишком долго боялась, слишком была натянута как струна. Но ноги больше не подгибались и похмелья от густого вина не было. Хорошая вещь, должно быть. Игорь уже скрылся внизу, и Яра тоже поспешила. На лестнице было темно и приходилось идти очень осторожно, так что она вовремя остановилась, увидев, что внизу не один Игорь.
Все свечи были там. Вдвое больше их там было — в круглом зале, похожем на верхний, только намного меньше и не таком обустроенном. Пол был — утоптанная земля, стены — каменная кладка, и свечи стояли на полу и были прилеплены на стены. А между свечами ходил Александр с огромной старинной книгой в руках и нараспев произносил что-то на незнакомом языке, не похожем ни на латынь, ни на английский, ни на что-то еще узнаваемое.
Игорь тоже был тут — он стоял под самой лестницей вместе с еще пятью мужчинами такого же мрачного бледного вида, роста и сложения. Яра опасливо спустилась еще на ступеньку и затаилась, потому что Александр поднял глаза на лестницу — они светились! — и заметил эту шестерку, но, к счастью, не заметил Яру.
— Она проснулась? — спросил он у Игоря. Тот кивнул.
— Хорошо, заканчиваю.
Александр протянул над книгой ладонь, и вдруг страницы стали распадаться на куски, куски измельчаться, пока не превращались в пыль и вся пыль — собираться в смерч, закрученный против часовой стрелки. От книги остался только толстый железный переплет, который Александр уронил себе под ноги, ладонями формируя смерч и ведя его за собой к дальней от Яры стене.
