— Охренеть, — вырвалось у меня, а Элиза тихо хохотнула.
— Почувствовала? Это для того, чтобы наказание было в полной мере. А то самые умные бы отсюда просто портал открыли.
— Как смотрят родители студентов на такие методы наказаний? — ошарашенно пробормотала я. — Это же ненормально.
— Аристократы подписывают бумаги, что жизнь и судьба их чада передается на четыре года в руки академии. А у боевых специальностей — короне.
Слишком уж любезно для своего обычного поведения пояснила мне Элиза.
Зато становится понятно, почему Марен не могут выдать замуж силой. Ее родители подписали такую же бумажку.
— За меня никто ничего не подписывал. И я ничего не подписывала, — злобно пробормотала я, строя новые чары. — Стрясу с них компенсацию.
— Ну попробуй, — рассмеялась Элиза, совершенно не походя на ту злобную стерву, которой все время пыталась себя выставить перед другими. — Прими совет, ложись спать.
— Ага, как же! — я щелкнула пальцами и довольно улыбнулась.
Чары не разлетелись на кусочки, формула сработала правильно. Но вместо дюжины разноцветных светлячков, на моих пальцах заплясал один и очень слабый. А магический резерв опустел практически полностью.
— Как ты…
Элиза на самом деле сидела на матах, расстелив для удобства свою мантию. Даже обувь успела снять. И сейчас взирала на меня с таким удивлением, что я чуть не пожелала ей челюсть подобрать.
— Так как-то проще, — прошептала я, радуясь тому, что получилось.
Все же темнота, если не пугала меня, то точно дарила какое-то неприятное чувство.
Светляк взлетел под высокий потолок, самую малость рассеивая мрак над матами. А я тем временем подошла к ним, сняла мантию и села неподалеку от Элизы.
— Как тебе удалось тут что-то наколдовать? — неверящим голосом прошептала она, продолжая гипнотизировать взглядом светлячок. — Это же невозможно.
— Как говорит мастер Онья, нет ничего невозможного в магии, — устало протянула я, смирившись с тем, что придется провести ночь в замкнутом пространстве и в не самой приятной компанией.
— Нет, ты не понимаешь! — Элиза рывком села. — Ты же могла нас отсюда вытащить!
— Не могла, у меня резерва хватило на два заклинания, — пробормотала я, чувствуя жуткую усталость от колдовства. — Из которых сработало только одно. Да и порталы строить я не умею.
— Нет же ничего невозможного, — передразнила меня второкурсница. А потом вздохнула и вернулась на место. — Ну раз мы тут застряли… о чем ты хотела поговорить?
Надо же, как странно влияют на эту аристократку факторы окружения. Когда есть перед кем построить из себя инфантильную идиотку, так они ее и получают. А как оказывается наедине с кем-то, так все — пример адекватности.
Или это все проявление страха одиночества? Тогда бы это с лихвой объясняло практически все ее действия?
— О том, что я у тебя ничего не воровала, — устало повторила я, устраиваясь на мантии и тоже снимая обувь. — Может я и приютская, но не воровка. К тому же, какой вор будет прятать у себя украденное?
— Говоришь как тот самый вор, — заметила Элиза.
Я скосила в ее сторону глаза и, перехватив такой же усталый взгляд.
— А ты бы сделала не так? К себе бы потащила?
— Понятия не имею, — скривилась девушка. — Никогда не планировала ни у кого ничего воровать. Как-то всего хватало, знаешь ли.
— Знаю, — спокойно ответила ей, прекрасно понимая, что Элиза может меня и не понять.
Аристократской девочке сложнее понять ту, что носила одно платье несколько лет. Ту, что спокойно обходилась одними сапогами и в морозы, и в летние дожди.
— И кто же у меня украл браслет? — Элиза, кажется, заинтересовалась этим разговором. — Может, твоя соседка? Насколько я поняла, это ей нужны деньги, а не тебе.
Я тихо хмыкнула. А Элиза, оказывается, не такая эгоистка. Замечает, кому чего не хватает. Неужели все это поведение, на самом деле, яркая маска? Прямо и не верится.
Но вот она лежит рядом на матах, говорит спокойно, даже шутить пытается. Странная.
— Нет, это не она, — пожала я плечами. — Начинать надо не от того, где нашли браслет, а кто мог его у тебя стащить. Кто имел доступ к твоим… вещам, возможно. Или кто-то интересовался браслетом.
— Ты просто пытаешься отвести от себя подозрения, приютская, — привычным тоном осадила меня Элиза. — Ректор найдет виноватого и его исключат, можешь даже не стараться.
— То есть тебя не смущает, что в твоем окружении могут быть воры? — лениво протянула я. — Ладно, тогда этот разговор на самом деле не имеет смысла.
Элиза помолчала несколько мгновений, прежде чем произнести:
— Этого я не говорила. Но вот как мое окружение могло попасть в твою комнату и подложить украденное? Да и зачем?
Вопрос повис в воздухе, будто бы рядом с тем самым светлячком, который превращал тьму в полумрак. Мысль в голову пришла настолько быстро и резко, что я рывком встала и повернулась к дочери графа ви Олье.
— Что? — она вскинула брови.
— На почве чего мы ссорились? Да, ты цеплялась к тому, что я приютская. Но основная причина. Элиза, думай!
Она медленно села, прищурился и опасно протянула:
— Не хочешь ли ты сказать, что дело в Алане?
— Об этом знали все…
Я чувствовала себя так, будто ступала по тонкому льду. Один неверный шаг и я ухну с головой в холодную воду, без возможности выбраться.
— Подбирай слова тщательнее, — процедила она сквозь зубы. — Ты сейчас несешь какой-то бред. Какое Алан имеет отношение к краже браслета?
— Если вор подставил меня. Именно меня, зачем это сделано было? Ну же, Элиза. Ты ведь не дура. Как думаешь, кто мог так поступить?
— Проклятие! — девушка подорвалась с места, сделала шаг к двери и тут же остановилась. Опять выругалась сквозь зубы и резко повернулась ко мне. — Если ты неправа, приютская! — В мою сторону ткнули пальцем. — Я сама тебя вытолкаю из академии взашеек! Ты поняла меня?!
— Вижу, что у тебя появился подозреваемый, — пробормотала я, окончательно расслабляясь.
Чувство того, что мне нужно обсудить это с Элизой ви Олье, наконец растворилось, как утренний туман.
— Если ты ошиблась, — повторила она.
— Да-да, ты сама меня вытолкаешь, — отмахнулась я, переворачиваясь набок. — С тобой рядом спать можно или это тоже как-то оскорбляет чувств графской дочки?
Она резко замолчала, а потом к моему огромному удивлению тихо расхохоталась.
— Теперь понятно, почему Марен так хорошо о тебе отзывалась, — произнесла она, возвращаясь на свою мантию.
