— Наконец-то, — устало выдохнула она, едва я влетела внутрь и опустилась на стул.
Правда, сидеть на нём я не могла — сил не осталось, поэтому я попросту сползла на пол.
— Не бойся, мы тебе поможем, — заверила меня женщина, закрывая окно.
Сразу стало теплее, меня неумолимо потянуло в сон.
— Бедняжка, совсем вымоталась, — она протянула мне руку. — Не бойся, я не причиню тебе вреда, твоему малышу тоже.
— Ч-что? — я не совсем поняла, о каком малыше она говорит.
Не о Крайлахе ведь.
— Твоя сила проснулась, чтобы защитить дитя в твоём чреве, — женщина ласково погладила меня по голове. — Тебе что-то угрожало, так ведь?
— Д-да, — я всё-таки приняла её руку, оперлась, встала и тут же снова рухнула на стул. — Меня собирались казнить.
— Какой ужас! — покачала она головой, искренне сочувствуя мне.
Я всем нутром чувствовала, как она мне сопереживает.
— Меня подставили. Подослали какого-то мужчину, чтобы лёг ко мне в постель, а утром обнаружили его там, — меня колотило от обиды.
Так стало горько, что чьи-то инсинуации погубили мою семью. Испортили то светлое чувство, которое соединяло нас с Крайлом. Как теперь жить? Мы всё-таки зачали наследника, внутри меня теперь растёт новая жизнь, и от этого хочется прыгать от счастья и плакать от безысходности. Потому что нужен ли будет Крайлу ребёнок от той, которая изменила?
Смогу ли я когда-либо сделать шаг навстречу мужу, зная, что был миг, когда он усомнился во мне?
Я почувствовала, что задыхаюсь. Попросту не справляюсь со своими эмоциями. Рыдания душили меня, в груди образовалась открытая рана, от которой стало так больно, так тоскливо.
— А-а, — услышала я жуткий крик.
— Поплачь, выплесни свою боль, — незнакомка присела около меня на соседний стул, прижала мою голову к своей груди. — Давай, девочка, тебе надо избавиться от той тьмы, что пришла к тебе. Гони её прочь, она не нужна она. Только свет, только добро.
— Ы-ы, — снова раздались ужасные рыдания.
Оказывается, это мои.
— Мы поможем тебе, — успокаивала меня женщина. Такая тонкая, но такая тёплая и сильная. — Научим держать силу в узде контроля. Тебя никто больше не сможет казнить. В тебе нет тьмы, кроме той, что успела подцепить от кого-то. Но мы от неё избавимся, найдём твоих обидчиков и покажем им, где раки зимуют.
Постепенно боль уходила. Вместо неё накатила такая слабость, что даже с поддержкой я не могла сидеть. Тогда кто-то вошёл в комнату, подхватил меня на руки и куда-то понёс.
— Куда? — я встрепенулась, из последних сил открыла глаза.
Вот только они снова закрылись, так и не рассмотрев, кто меня держит на руках.
— Тебя отнесут в особую залу, где ты сможешь выспаться и при этом не навредить ни себе, ни другим, — женщина шла рядом.
Она держала меня за руку и мягко уговаривала не бояться. И я уплывала. Лёгкое покачивание успокаивало, хотя мне было не комфортно в чужих, не мужниных руках. В этих было холоднее. Они не были такими мощными и горячими, но с этим, видимо, придётся смириться.
Ох, всё так сложно, так запутанно. Не хочу сейчас об этом думать.
— Не думай ни о чём, — вторила моим мыслям женщина. — Спи, набирайся сил. Ты много потратила, пока летела к нам.
Наконец, меня принесли в какую-то круглую комнату (я таки приоткрыла один глаз и успела зацепиться за пару деталей), в центре которой стояла кровать. На неё-то меня и опустили.
— Привязывать? — услышала я мужской голос.
— Нет, она слишком ослабла. Пусть нормально поспит. Думаю, мы придём сюда раньше, чем она очнётся.
— А вдруг она выйдет за пределы залы? — в мужском голосе тревога.
— Значит, надо быть начеку и спокойно, без истерик вернуть её сюда, — голос незнакомки спокоен, как вода в пруду, за которым тоже ухаживает Урлух. — Не мне тебе говорить, насколько опасно сейчас её состояние.
— Поэтому я и предлагаю её привязать.
— Иди уже к своей Марте и привязывай сколько угодно и к чему угодно. Всё, свободен.
В голосе женщины лёгкое раздражение, которое меня лишь успокаивает. Меня действительно не дали в обиду. Как это приятно! Теперь можно и поспать, раз такое дело.
Крайл
Я стоял у подножия эшафота, вокруг стонали люди, с трудом поднимаясь от того вихря, что унёс мою Иволгу, и не мог поверить своим глазам.
Её нет. Она улетела, а я, как назло, практически пуст — вся магия ушла на экстренный телепорт. Точнее, я отвечал за направление, а генерировал его Арунд. Мы ориентировались на зов моей жены, не стали пользоваться обычными координатами, чтобы успеть вовремя…
Успели! Чтобы увидеть, как моя любимая улетает в неведомую даль, а Зигвальд сыплет проклятиями в её адрес.
Я не поверил ему ни на грош. Да, поначалу меня взяла оторопь, но лишь из-за нелепости обвинений и кошмарности ситуации. Я не поверил своим глазам, когда увидел эшафот прямо около королевского дворца, а на нём собственного брата, готового с минуты на минуту казнить мою жену. Которую даже Размар дважды признал! Сначала как мою вторую половину, потом как королеву.
Не иначе, братец свихнулся.
Я растратил последние силы, пытаясь удержать Беренгарию, укротить тот вихрь, что понёс её в сторону моря, но силы оказались неравны. Я слишком много потратил энергии на переход.
— Арунд, останови её!
— Не могу, я тоже пуст, — маг виновато развёл руками. — Надо бежать к накопителям.
— Так беги, а я тут разберусь, — крикнул ему уже в спину, тот и без моих указаний знал, что делать.
Отлично! Хоть кто-то здесь мыслит здраво!
— А теперь ещё раз, какого рожна ты решил, что моя жена мне изменила? — крикнул я Зигвальду, подходя к голове её якобы любовника.
Грязной, окровавленной, с подозрительно синеватой кожей. Понятно, что труп синеет, но не так быстро…
Я наклонился, поднял за волосы голову, вгляделся.
— Его обнаружили в её постели сегодня утром, — прокричал Зигвальд, оправдываясь. — Голым. Она всё отрицала, но тут все факты налицо.
Пока он говорил, я приоткрыл рот и тщательно осмотрел зубы. Кто-то из слабонервных зрителей охнул.
— Он копается в трупе. Ну, точно, самый настоящий варвар!
— А что ты хотел? Он с его женой переспал. Наверное.
— Так не верит он, на брата осерчал.
— Значит, любит сильно. Вот только зачем мёртвому мужику зубы проверять?
Зачем, зачем? А вот зачем — клыки у него гадючьи обнаружились, прижатые к нёбу. Я как чувствовал! Уж слишком быстро он посинел для свежего трупа.
