О том, что господин Ройбуш спит, Айвен узнал едва подошел к двери: рокочущий храп был слышен даже сквозь стены.
— Ага. «Стенания веселой прихожанки», — опознал юноша мелодию некогда популярной песенки, — Репертуар у вас, господин Ройбуш, прямо скажем, староват, но зато весьма фриволен для профессора истории, — вслух размышлял он, одновременно раздеваясь и укладываясь спать. — Ну что ж, и вам спокойной ночи, господин профессор! — с этими словами Айвен вытащил «позаимствованную» у Гаррета Многорукого восковую спираль и, отщипнув от нее немного, затолкал воск в уши. Заснул вор быстро, но, похоже, лишившись возможности донимать его своим храпом наяву, старый историк решил добраться до Айвена во сне. Пол ночи преследовал он юношу, сжимая в руках огромную медную трубу, которая храпела на все лады мелодии непристойных частушек.
Проснулся Айвен оттого, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, юноша уставился на господина Ройбуша. Тот открывал рот, не издавая ни единого звука, а взгляд его был испуганным.
— Что случилось? — поинтересовался он, оглядываясь. В комнате все было как обычно, только вот необычайно тихо… Слишком тихо! — Кто-то украл все звуки? И мой голос тоже? — говорил он, не слыша сам себя. Профессор снова что-то сказал, указав сначала на свой рот, потом на уши и на столик, заставленный всевозможными кушаньями.
— Тысяча каббров! — рассмеялся юноша и вытащил из ушей воск, — А я уже и забыл про эти штуки. Кстати, спасибо вам за совет, господин Ройбуш, я действительно чудесно выспался сегодня.
— Уф и испугали же вы меня, молодой человек. Я проснулся раньше вас, и решил озаботиться нашим пропитанием. Любезнейший господин Буриньяк подал нам чудесный завтрак! Посмотрите, я специально для вас попросил свежих яблок, ведь вы их так любите.
— Да-да, спасибо вам за заботу, — Айвен схватил со стола яблоко. С хрустом откусив сразу добрую половину, он уставился на чему-то улыбающегося историка. Как и всегда, одет тот был весьма небрежно и безвкусно. — Что-то случилось? Стража поймала воров и отыскала ваши вещи?
— Не совсем так, господин…. Э-э-э… Айвен, да? Впрочем, вы почти угадали. Не воров, а одного вора. И не стража, а я сам — по чистой случайности. Вещи правда, еще не найдены, но теперь это лишь вопрос времени. Кстати, а ведь вчера вы утверждали, что яблок не едите…
— Разве? — едва не поперхнулся юноша, — Ах, вы про вчерашнее яблоко… Все дело исключительно в кислых сортах, от которых у меня начинает живот крутить и во рту делается горько. — Юноша демонстративно взял второе яблоко, но до рта его так и не донес. Живот вдруг действительно скрутило, и во рту появилась горечь.
— Примерно вот как сейчас, да? — заботливо поинтересовался старик, склонив голову набок. Он пристально смотрел на молодого человека и улыбался, — А еще у вас сейчас начнут неметь кончики пальцев, и к вечеру отнимутся ноги. Разумеется, это произойдет только в том случае, если вы не вернете мои вещи и не получите вовремя противоядие, господин Айвен.
— Какое еще противоядие?
— От яда, разумеется! Который был в яблоке. А я ведь вас сразу не узнал, молодой человек. Прятали лицо в тени, изменили голос — неужели вы думаете, что это помогло бы вас остаться неузнанным? Зачем вы нашли меня? Решили, что еще не все забрали?
— Я… Я не понимаю, о чем вы говорите!
— Ну как же… На днях вы и ваши друзья… Дайте-ка припомню. Вот: Бритва, Костлявый, Рыжий и Гнебек. И этот, главный… Хохот? Или Хунт? Впрочем, это не важно.
— Но… Но как?
— Вы говорите о заклинании вашего колдуна? О, здесь все очень просто. Ригийские чародеи позаботились о том, чтобы меня никто не мог одурманить.
— И что теперь?
— Признаюсь честно, мне бы не хотелось портить жизнь ни вам, ни вашим друзьям.
— Это я уже заметил, — кивком указал Айвен на отравленное яблоко.
— О, это просто мера предосторожности. Я предлагаю вам заключить сделку, — старик шагнул к столу, но зацепился за стул и едва не упал, ухватившись за спинку кровати вора.
— Я слушаю.
— Вы приняли яд. Действует он медленно, но верно. Разумеется, от него есть противоядие, но дам я его вам лишь тогда, когда получу назад все свои вещи в целости и сохранности. И я обещаю, что не стану вас преследовать или доносить страже.
— А почему вы уверены, что я не попытаюсь сам найти противоядие?
— Для этого нужно знать, чем я вас отравил. К тому же, я больше полагаюсь не на яд, а на вашу доброту и сострадание. Понимаете, вам ведь все эти черепки ни к чему, да и продать вы их не сможете. А вот для Ригийского музея прехистории они бесценны! Ну так что, мы договорились?
— Нет.
— Почему это? — с недоумением вскинул брови старик. — Вам не нужно противоядие?
— Оно у меня уже есть, — с этими словами Айвен разжал кулак, в котором лежал крошечный пузырек. Усмехнувшись, он открыл его и осушил до последней капли.
— Боюсь, что теперь вы не успеете позавтракать, — обеспокоено покачал головой дед.
— И как это понимать?
— Вы стащили у меня и допили остатки яда. И теперь у вас есть шесть… Нет, даже меньше — около пяти часов, чтобы вернуть мне вещи и получит противоядие. А пока вы будете уговаривать своих друзей, я постараюсь вспомнить, куда запрятал лекарство. Что-то я стал такой забывчивый…
— Каббров старик, да чтоб ты сдох! — вскочил на ноги юноша и бросился к двери чувствуя, как начинают неметь кончики пальцев на руках.
— И я тоже рад нашему знакомству, — улыбнулся старик в сторону захлопнувшейся двери и рассеяно откусил кусочек от недоеденного Айвеном яблока…
Юноша спешил к «Угрюмому булочнику». Старику нужны были его каббровы вещи. А значит, нужно было отыскать Хорта и каким-то образом убедить вернуть их законному владельцу. И управиться нужно было быстро. Конечно, можно было попробовать отыскать противоядие, но времени на это совершенно не было, тем более, что у него не осталось даже капли яда, чтобы изучить его.
Об осторожности Айвен не забывал: петлял по узким улочкам, нырял в толпу, стряхивая возможных преследователей, и постоянно оглядывался в поисках «хвоста». Он был чист, но интуиция подсказывала, что неприятности просто выжидают удобного момента, чтобы обрушиться на него с удвоенной силой. Увы, он даже и предположить не мог, насколько она — интуиция — была права.
Трактира больше не было. Две обгоревшие стены — вот и все, что осталось от «Угрюмого булочника», еще вчера полного выпивох и просто отдыхающих людей. Вокруг пепелища уже собралась внушительная толпа зевак, и то тут то там сновали стражники, выхватывая из людского месива то одного, то другого потенциального свидетеля. Возле остатков задней стены вор заметил огромный дубовый стол, во главе которого восседал грузный усатый господин. Одет тот был не по форме, но за одно только презрительно-надменное выражение лица Айвен дал бы ему четыре золотых грифона на плечо, что соответствовало чину верх-капитана. Вокруг толстяка услужливо сновали стражники, а рядом стоял невозмутимый писарь, готовый по первому слову записывать показания и шлепать печати.
