Впрочем, это – мои заморочки и подозрения. А может, уже даже не заморочки, а полноценные комплексы. Может, и стоило бы махнуть на все рукой и хотя бы сделать вид, что слушаю. Но я так долго пыталась все это забыть… так много для этого сделала… так безжалостно уничтожала самые светлые свои воспоминания, отчаянно не желая к ним возвращаться… что, наверное, теперь эту память лучше не теребить. Не стараться понять. Не раскапывать надежно похороненный бункер.
К тому же Эннар Второй был прав насчет моей растущей эмпатии, и сейчас, даже с расстояния в несколько шагов, я слышала отголоски той бури, которая бушевала в его душе. Причем непонятной мне бури. Необъяснимой. Удивительно похожей на то, как если бы он действительно мучился и в кои-то веки рискнул предстать передо мной без маски… но нет. Не надо гадать. Ведь надежда – упрямое чувство. Она даже сейчас настойчиво не хотела уходить. Она так долго цеплялась за жизнь, что это уже стало неприличным. И я почти ненавижу ее за это. Почти презираю себя за слабость и за невесть откуда взявшееся желание поддаться настойчивым уговорам. Вот только я больше не смогу пережить свою смерть. От меня и так осталась только половина.
– Гайдэ… – его величество, явно не желая меня отпускать, опрометчиво шагнул вперед, одновременно протягивая руку, и внезапно оказался так близко, что при желании я могла бы услышать его мысли. Но я лишь вздрогнула, едва не обжегшись о чужие эмоции, инстинктивно шарахнулась прочь и, чуть не вышибив дверь, вылетела на балкон, наконец-то, оказавшись в надежных объятиях друга.
Лин даже спрашивать не стал, что между нами произошло: мое беспокойство заставило его преобразиться, раздаться в плечах, снова обзавестись когтями и клыками. Не отдавая себе отчета, он машинально приобрел ту форму, в которой пребывал когда-то в Подземелье и которая была создана именно для боя.
– Уходим, Лин, – прошептала я, стараясь не думать о том, что подумает король при виде высшего демона. – Думаю, нам здесь больше нечего делать.
Почти сразу мою макушку обжег поток раскаленного воздуха. Потом что-то хлопнуло, угрожающе заворчало… я с облегчением ощутила, как мои плечи закрывают теплые, мягкие крылья, и устало прикрыла глаза. После чего мир разлетелся на тысячи кусочков, а мучительные сомнения, наконец, перестали меня тревожить.
Хотя бы на какое-то время.
Надо сказать, путешествия в Тени – довольно опасное занятие. Тем более в компании раздраженного демона. Но я за последние дни так к ним привыкла, что даже дискомфорта уже не замечала и мгновенный перелет в Харон, на нашу любимую поляну, восприняла как должное. Правда, я думала, мы вернемся в Скарон-Ол, но Лин, видимо, расценил слово «домой» именно так. И по прошествии некоторого времени я вынужденно согласилась, что он действительно прав, потому что преобразившийся Харон стал нам по-настоящему родным. Здесь мы обрели свою первую силу. Здесь же нашли друзей. Здесь впервые ожили мои драгоценные братья и здесь я сама обрела понимание того, кем же на самом деле стала.
Вот только именно сегодня это понимание почему-то не приносило облегчения. Впервые за долгое время мягкая тишина подвластного мне леса не смогла подарить желанного успокоения. Я весь остаток ночи не могла найти себе места. Недолгий разговор с королем умудрился так разбередить старые раны, что я никак не могла угомониться. До самого утра промучилась сомнениями, убеждая себя, мысленно повторяя раз за разом одни и те же аргументы, настойчиво споря, возражая, обвиняя, пытаясь не сожалеть… но так и не обрела душевного равновесия.
Потом я честно попыталась уснуть, потому что время действительно было позднее, однако сон упорно не шел. Тогда я осторожно, стараясь не разбудить Лина, поднялась и ушла в Харон, силясь хотя бы среди молчаливых деревьев и беззвучно поющей листвы, обрести привычное спокойствие. Но и там, гуляя среди поросших густым мхом великанов, долго нервничала. Без причины раздражалась на некстати пролившийся дождик. Металась по округе, как раненый зверь, тщетно пытаясь выразить то, что не давало покоя. Пробовала сформулировать это непонятное чувство, но, как ни старалась, не могла его даже четко обозначить. А под конец, безумно устав от роящихся в голове мыслей, уселась на берегу первого попавшегося озера и в отчаянии закрыла лицо руками.
Боже, да что со мной такое?!
Что происходит, если я уже приняла решение? Почему, уверенно держась рядом с НИМ, я, едва вернувшись, тут же растеряла всю свою стойкость? Почему, едва прикрыв глаза, до сих пор вижу его уставшее лицо? Ощущаю на себе полный безумной тревоги взгляд? И постоянно слышу упорно повторяющиеся слова, от которых болезненно сжимается сердце?
Он ведь предал меня, разве нет? Когда-то он сказал, что я ему безразлична. Сначала едва не убил, подозревая в каком-то нелепом заговоре, а после пытался силой вырвать правду у моих побратимов. Еще тогда, в Скарон-Оле, когда мы всей командой объяснялись перед советом… я помню, как скривился от ментальной атаки Дей. Помню, как неприятно это резануло меня. Прекрасно помню, что не дождалась потом объяснения этому тревожному факту, из-за чего впервые ощутила разочарование.
Признаться, не таким я представляла себе человека, который подарил мне когда-то чудо Эйирэ. Не таким его видела, когда доверчиво приоткрывала свою маску. Когда спрашивала о причинах, когда еще хотела понять и услышать. Когда верила ему. Ждала ответного жеста. Надеялась. Мечтала. Отчаянно не желала разрушать очарование сказки. И что получила взамен? Только хлесткую пощечину, от которой до сих пор не могу оправиться. Колючий взгляд, способный убить на месте. Искусное сокрытие фактов, которое говорило о прекрасной подготовке к разговору. И тщательное планирование ситуации, о которой я тогда, к сожалению, не имела никакого понятия.
И после этого я все еще сомневаюсь?!
Я с тоской прикрыла глаза и поняла, что это выше моих сил. Факты фактами, правда правдой, но мне все равно что-то упорно не дает покоя. Проклятое сердце, закованное в надежную с виду броню, снова жестоко ноет. Мне тяжело. Мне неуютно тут. Все время хочется куда-то сорваться и бежать что есть сил, чтобы вытравить эту опасную ересь, выбить из себя предательскую слабость. Вернуть уверенность. Убедить себя в том, что поступаю правильно. Похоронить воспоминания в проклятом бункере, в самом далеком уголке моей уставшей души. И больше никогда, ни по каким причинам к нему не приближаться. Потому что я знаю – моя боль все еще живет внутри. Все еще плачет. Царапает ногтями железные стены. Беззвучно кричит, тщетно надеясь, что ее услышат. И никак не хочет понять, что ей давно пора умереть.
Что меня держит здесь? Что заставляет раз за разом вспоминать тот дурацкий разговор? Анализировать, вслушиваться в слова, искать спрятанный в них смысл?
Я давно сказал… только ты не услышала…
Был рядом, хотя ты этого даже не заметила…
Поверил чужим словам. Отмахнулся от сомнений…
Но уже расплатился за это сполна…
Что он пытался мне сообщить? Чего хотел добиться, если я точно знаю, что в самый важный момент моей жизни его рядом не оказалось? Чем он помог, когда я умирала в Степи? И зачем тогда вся эта ложь, если он совершенно точно знал, что при желании я действительно могу… иногда… абсолютно точно это почувствовать?!
