Жемчуг следовало бы вернуть, но… Джон не принял.
Драгоценности короны забрал по описи, и это было верно, а вот жемчуг остался Катарине. И ей вдруг показалось нечестным бросать его. Тем более, что в описи эта нить не значилась, да и клейма не имела.
— Я готова, — она поднялась и бросила взгляд в зеркало, убеждаясь, что выглядит достойно.
Горели камни.
И свечи тоже. Откуда только взялись? Им нашлось место на серебре канделябров, которые сияли, будто новые. И рыжие огоньки отражались в белизне фарфора.
— Я взяла на себя смелость заняться домом, — тетушка Лу, явно оправившись от потери, заняла место по левую руку Катарины, а вот Джио привычно опустилась по правую, оказавшись аккурат напротив тетушки. И табличку с именем Гевина подвинула.
— Благодарю, — спокойно ответила Катарина.
А если она?
Вот эта пухлая женщина, которая возила ее на странный пикник. И там, на краю обрыва, едва не показала истинное лицо. Она ведь догадывается, что Катарина вовсе не та, за кого себя выдает. Или не догадывается, а знает точно?
— Ты очень бледна. Заболела?
— Самую малость.
Высокий кружевной воротник прикрывал шею.
…там, в Королевской башне, палач, заикаясь и краснея, с трудом подбирая нужные слова, просил не надевать в тот самый день подобных платьев, ибо кружева коварны. Вязкие они. И клинок держат. А ведь так важно отсечь голову с первого удара.
Катарина тронула колючий край.
— Простыла, — тетушка всплеснула руками. — Тебе немедленно нужно возвращаться…
А ведь ей совершенно невыгодно убивать Катарину, ведь тогда и состояние ее отойдет к короне. Вот если бы она вышла замуж, тогда у мужа был бы небольшой шанс опротестовать. Совсем крохотный, ибо королевские суды далеко не так справедливы, как это представляется народу.
А вот если бы и замуж, и ребенок…
— …лечь в постель и лежать. Деточка, нельзя так беспечно относиться к своему здоровью.
— Это не простуда, — Катарина понюхала острый суп, который подала Джио, перехватив блюдо из рук служанки. Заметила ли та, что сперва Джио понюхала это вот варево? И если заметила, то что подумала? Впрочем, какая разница, что думают слуги. — Небольшая хандра.
— Ах, деточка, какая хандра в твои-то годы, — тетушка откинулась на стуле. Она к супу не притронулась, а ведь тот был вовсе даже неплох, разве что несколько островат.
…в Королевскую башню доставляли еду с королевской же кухни, во всяком случае Катарине, ибо, пока фарс, названный отчего-то судом, не был завершен, она по-прежнему была королевой.
Даже там.
— Это все из-за женской слабости, — тетушка отодвинула суп, но отдала должное перепелам в кисло-сладком соусе. Мелкие тушки украшали вяленые ягоды клюквы, которые издали казались Катарине каплями кровь. — Тебе и вправду нужен муж и поскорее. А там и дети… дети — лучший способ отвлечься. Помню, когда появились мои мальчики…
Ее взгляд затуманился, и тетушка замолчала, так и сидела, молчала, воткнув вилку в перепелиную тушку. И только когда Катарина постучала пальцем по столу, тетушка Лу встрепенулась.
— Прости, девочка… о чем вы говорили?
— О ваших мальчиках.
Или один из них? Гевин холоден и равнодушен совершенно не по-человечески. Нет, люди тоже бывают разными, Катарина знает, но от него веет иным.
— Ах… Кевин был таким проказником, таким выдумщиком. Он очень эмоциональный, и мне порой кажется, что все от того, что Гевин равнодушен. Порой он меня саму пугает. А тебя?
— Не пугает.
Но к ужину Гевин не явился. И значит ли это хоть что-то? Катарина прислушалась к себе и была вынуждена признаться, что отсутствие Гевина ее ничуть не задевает.
В отличие от…
Она не позволила себе прикусить губу. И потянулась к жаркому. Медленно наполнила тарелку, всецело сосредоточившись на нехитром этом действии. Королевский повар во все добавлял мускатный орех, верно, оттого, что мог использовать его. И использовал, не всегда удачно. Здесь же мясо приправляли можжевеловыми ягодами, тимьяном и розмарином.
Диким чесноком.
И тушили в темном пиве.
Генриху понравилось бы.
— Чудесно. Он будет очень хорошим мужем, — тетушка неискренне заулыбалась. — Вот увидишь. Он сдержан. Спокоен. Именно то, что нужно женщине…
— А Кевин?
— Пожалуй, мальчик еще не готов к женитьбе, — она тяжело вздохнула.
— Кто он?
— Что?
— Гевин, — Катарина отодвинула тарелку, не найдя в себе сил прикоснуться к еде. Она видела, как нахмурилась Джио, которая не одобряла голодовок, и Катарине тоже было неудобно, что получилось так… но бездна, еще недавно жившая в ней исчезла. Зато появилось до боли знакомое безразличие, которое и толкало к разговору. — Он ведь не человек, верно? Или, правильнее будет сказать, не в полной мере человек.
— Скорее в полной мере нечеловек, — подала голос Джио. И в полутьме глаза ее сверкнули желтым.
А тетушка раздраженно поднялась.
— Я не понимаю, что за… домыслы! — ее голос вдруг утонул, будто дом сделался огромным и сожрал ее. Он готов был сожрать и саму тетушку, и Катариной тоже не побрезговал бы.
— Не домыслы, — Джио решительно подвинула к Катарине блюдо с овощами и приказала: — Ешь. Или окно на ночь так запру, что и муха не прорвется.
Салат горчил.
А капуста, верно, хранилась где-то в соломе, которая начала подпревать, и гниловатый привкус теперь привязался к капустным листам. Тонко нашинкованные, политые маслом, они совершенно не жевались.
— Твой старшенький — змееныш. Правда, не знаю, оборачивается или нет, но это племя мне знакомо, — Джио откинулась на спинку стула. И взгляд ее зацепился за взгляд тетушки. — Муж знает?
— Он… это все он… — тетушка Лу оттопырила губу, отчего выражение пухлого ее личика стало донельзя капризным. — Сделка… со змеем… он сказал, что это наш единственный шанс. Я же просто… я подумала… просто не хотела быть бедной… больше быть бедной… ты не знаешь, каково это, стирать свое белье в ледяной воде. Голодать, потому что ты должна и зеленщику, и бакалейщику, и мяснику, и вообще всем в округе. И все знают об этом, и пусть жалеют, но ничего не дадут в долг. В доме холодно. Порой так холодно, что вода для умывания замерзает. Говорят, это сейчас в моде, умываться ледяной водой. Горячей не бывает вовсе, потому что дров для камина нет. И я выхожу в парк. Гулять. Но все в округе знают, что леди Терринтон собирает хворост, что если она наберет его достаточно, быть может, не замерзнет в пустом огромном доме, который тоже вот-вот заберут за долги.
Она всхлипнула и закрыла лицо руками.
— Я выходила замуж, зная, что мой избранник не богат, но я не знала, что корабль, в который он вложил все, затонет. И что долги повиснут на нашей шее… он пил и пил, а я… я чувствовала себя настолько беспомощной, что всерьез задумывалась, не повеситься ли мне. Останавливало, пожалуй, лишь то, что я понятия не имела, достану ли до крюка, на котором люстра держится… держалась до того, как ее продали. И выдержат ли меня гнилые простыни. А потом… он пришел… такой возбужденный, такой… он привел человека, что назвался доктором. И тот был… да был таким, что… мне стало страшно.
