— Разделил. Понял, что не справится со всей разом. Из одного венца стало два, одинаковых, словно отражения друг друга.
— Вряд ли это понравилось твари.
Определенно. Катарине бы не понравилось, если бы ее разделили.
— Не понравилось. Она… сперва подчинялась, делала, как сказано… он давал ей силы. Других… при дворе множество людей. Кто удивится, если одна-другая девица вдруг сляжет? Тем паче, если из прислуги. Но ей не всякие годились… чем чище кровь, чем больше силы…
Больше.
И искра разгорается, ярче и ярче, еще немного и огня хватит, чтобы согреть весь камень изнутри. Хорошо бы… туман близко. Теперь Катарина чувствует мертвенный холод его.
— Тише, — Змей коснулся губ Джио пальцем. — Он обещал ей жертву? Кровь от крови своей? Свое дитя, отданное по доброй воле?
— Да.
Это не удивляет.
И не огорчает.
— А та… другая девушка, — Катарина поняла, что боль ушла, и силы тоже, и работа ее завершена, единственная, пожалуй, стоящая работа. И заодно уж вернулась способность говорить. — Она…
— Она дочь его близкого друга. Считалась дочерью близкого друга. И временное вместилище божественной сути. Части ее, ибо не каждое тело способно вместить ту, в ком течет кровь демонов, полностью.
Наверное, это было правильно.
Но Катарина больше не хотела думать о том, что правильно, а что нет. Ей было холодно… так холодно у погасшего камина, что она обняла себя, пытаясь согреться.
— Она выполнила свою задачу, — Джио все-таки высвободилась и подошла к Катарине, опустилась на колени. — Что с тобой, девочка?
— А с ней?
— С ней уже ничего. Она мертва. Она принесла часть короны и отдала, что свою жизнь, что свою кровь той, которую на другом краю мира звали Матерью тысячи Смертей.
Катарина кивнула.
Да, пожалуй, теперь понятно… а еще у нее хватило сил поднять руку и протянуть Джио флейту.
— Возьми.
— Это…
— Подарок…
Пальцы Джио дрожали над ладонью Катарины, но брать флейту она не спешила. Смотрела так, будто… будто Катарина собиралась ее обмануть. Глупость какая. А ведь тяжело. Флейта каменная, а сил у Катарины совсем не осталось.
— Что ты просишь взамен?
— Ничего… хотя… прошу… дай ему шанс, ладно? — Катарина указала взглядом на Змея, что замер, вслушиваясь в происходящее вокруг. И не сомневалась она, что Гевин слышит каждое слово, и понимает все прекрасно. — Просто шанс, ладно?
— Что ты натворила, глупая? — Джио взяла флейту, а еще обняла Катарину. — Что ты…
— То, что должна была. Холодно как… почему здесь так холодно?
— Потому что мир вновь готов расколоться, — ответили Катарине. — А из разломов всегда тянет холодом. Если бы ты знала, как тяжело приходится бездне в своем одиночестве.
Тетушка Лу вошла в комнату, двигаясь медленно, и казалось, что она совершенно не осознает, где находится. Облаченная в просторную тонкую рубаху, которая не скрывала очертаний ее тела, она выглядела странно и страшно.
Слегка безумно.
И лишь ярко сиял венец из желтых алмазов на голове ее.
…однажды, много лет спустя, когда мир приблизится к закату, боги вернутся, чтобы прочитать имена великих героев, высеченные на каменных опорах, что держат этот самый мир.
И быть может, среди прочих найдется место и имени Кайдена.
Он крутанул клинки.
Но Змей поднял руку.
— Не надо, — попросил он. Если бы потребовал, Кайден и слушать не стал бы… а просят змеи редко. Заскулили крысюки, сползли на пол, распластались, попискивая, дрожа от ужаса. А Кайден ощутил, как закипает кровь.
Зашипела драконица.
— Ты слишком долго была в этом теле, рожденная пламенем, — существо растянуло губы тетушки Лу в уродливой улыбке. — Твои силы иссякли. И сейчас ты — лишь корм для моих детей. Слышишь? Они уже идут…
Шелест.
Шепот.
Скрежет… лодки, поднявшиеся со дна болот, сплетенные из костей и волос, обтянутые гниющей кожей, пристали к берегу, выпуская тех, кого не спасти.
И долг Кайдена возрос неимоверно.
— А ты, дитя королей… в тебе слишком много иной, слабой крови, — тварь медленно развернулась, уставившись пустыми глазницами на Кайдена. И по щекам человеческим бежали кровавые слезы. Они ползли на шею, и по шее, добираясь до ткани, пропитывая ее алым цветом. — Твой славный предок оказался не способен противостоять мне. Так неужели ты надеешься?
Тьма захныкала.
А Призрак прижался к ноге, чувствуя силу иную. Но Кайден оскалился:
— Я попробую.
— Ты, создание разума, скажи им, что мне не нужны жалкие их жизни. Я пришла за тем, что было обещано. Договор заключен, — она протянула дрожащую руку. — Эта смертная принадлежит мне.
— Нет, — тихо произнесла Катарина.
— Если думаешь, что огненная кровь защитит тебя, то зря. Моим детям она преграда, а для меня… так даже лучше. Чем крепче сосуд, тем больше в нем соберется силы. Иди ко мне, дитя. Не бойся. Не будет боли. Не будет сожалений. Не будет ничего, кроме мести. Ты ведь хочешь отомстить им за все обиды?
— Нет, — Катарина произнесла это громче. И слово отразилось в стенах старого дома.
— Иди, и они останутся живы…
— Нет, — Кайден произнес это слово, уже понимая, что не отступит.
И да, он слабее.
Ее.
И ее тварей, некогда бывших людьми. Следовало бы выжечь проклятые болота сразу, как возникло подозрение, но нет, понадеялся, что справится.
— Нет, — Джио распрямилась.
— К сожалению, — Змей развел руки и пошевелил плечами. — Разум — не их стихия. А я, как оказывается, слишком долго жил среди смертных, чтобы руководствоваться лишь им.
Тварь захохотала.
И смеялась, смеялась, пока не захлебнулась криком и кровью, что хлынула из горла. В следующее мгновенье тетушка Лу просто осела на пол мешком плоти. Покатился венец из желтых алмазов, исчезнув под столом, а в окно ударила первая стрела.
Глава 39
Когда-то давно, на заре мира, когда он был прочнее, он знавал множество битв. И гудели рога, призывая к оружию, и море ярилось, норовя стряхнуть с загривка корабли. Стрелы рассекали хрустальный от мороза воздух, и пламя, вцепившееся в перья, согревало его.
Стонала земля, но держала сотни и сотни бойцов.
А прибрежные скалы спешили взять свое. И часто камни становились красны от крови, а уж потом, после, на них, пропитавшихся этой кровью до самого нутра, вырастал мох.
