Все соответствовало тому, что я узнал в ходе предварительной оценки. Тогда девочка практически не выказала беспокойства по поводу отсутствия отца, а к Конли она уже успела привязаться. Когда я спросил ее о нем, у нее засияло лицо.
– Калтон такой холоший, доктол Алекс. Он водил меня в зоопалк. Мы там видели жилафа. И клокодила. – От живости воспоминаний у нее округлились глаза.
Эйприл продолжала распевать Карлтону дифирамбы, а я молил Бога о том, чтобы циничное пророчество судьи Севир оказалось ошибочным. Мне уже довелось работать с бесчисленным количеством маленьких девочек, пострадавших от испорченных отношений со своими отцами или вообще от отсутствия каких-либо отношений, и я видел, какой вред это нанесло детской психике. Эта очаровательная малышка заслужила лучшей участи.
Понаблюдав за Эйприл достаточно долго и убедив себя в том, что у нее все относительно неплохо, я отвел ее к матери. Девочка приподнялась на цыпочках и протянула мне тоненькие словно зубочистки ручонки. Я наклонился, и она чмокнула меня в щеку.
– До свидания, доктол Алекс.
– До свидания, моя прелесть. Если захочешь еще поговорить со мной, скажи своей маме. Она поможет тебе позвонить мне.
Пообещав мне обязательно сделать это, Эйприл снова укрылась за надежной защитой мягких материнских коленей.
Рики забился в дальний угол и стоял там в полном одиночестве, уставившись в окно. Подойдя к нему, я положил руку ему на плечо и произнес тихим голосом, чтобы услышал только он один:
– Я понимаю, ты очень злишься, что приходится это делать.
Выпятив вперед нижнюю губу, мальчишка напряг шею и скрестил руки на груди. Дарлина вскочила, держа на руках Эйприл, и начала было что-то говорить, но я жестом попросил ее сесть.
– Понимаю, как это тяжело – не видеться с папой, – сказал я.
Рики смотрел прямо перед собой, как морской пехотинец на параде, стараясь изо всех сил выглядеть суровым и угрюмым.
– Я слышал, ты убегал из дома.
Молчание.
– Наверное, это было настоящее приключение.
У него на лице мелькнула тень улыбки и тотчас же исчезла.
– Я знаю, что у тебя сильные ноги, Рики, но пройти пешком пять миль – это ого-го!
Улыбка вернулась и на этот раз задержалась чуть дольше.
– Видел что-нибудь интересное?
– Ага.
– Можешь мне рассказать?
Мальчишка оглянулся на остальных.
– Не здесь, – заверил его я. – Давай пройдем в другую комнату. Там мы сможем рисовать и играть, как в прошлый раз. Договорились?
Рики нахмурился, но последовал за мной.
Кабинет Мэла его поразил, и он несколько раз обошел его, прежде чем остановиться.
– Никогда не видел ничего подобного?
– Видел. В кино.
– Вот как? В каком?
– В том, где плохие люди хотели захватить весь мир. У них тоже был кабинет, с лазерами и тому подобным.
– Это была их штаб-квартира, да?
– Точно.
– Ты считаешь, мистер Уорти плохой человек?
– Так говорит мой папа.
– Он еще про кого-нибудь тебе говорил, что это плохой человек?
Мальчишка смутился.
– Про меня? И мистера Дашхоффа?
– Угу.
– Ты понимаешь, почему твой отец так сказал?
– Он злится.
– Совершенно верно. Он очень злится. Не на вас с Эйприл, а потому что не хочет, чтобы ваша мама с ним развелась.
– Да! – воскликнул мальчишка, и в его голосе прозвучала злость. – Это она во всем виновата!
– Ты имеешь в виду развод?
– Да! Она выставила его вон, а он даже заплатил за дом свои деньги!
Усадив Рики, я пододвинул стул, сел напротив и положил руки на его худенькие плечи.
– Рики, мне очень жаль, что все так плохо. Я понимаю, ты хочешь, чтобы мама и папа помирились. Но этого не случится. Ты помнишь, как они постоянно ссорились?
– Да, но потом они заканчивали ссориться и были счастливы с нами.
– И это было здорово.
– Да.
– Но ссоры становились все хуже и хуже, а счастья совсем не осталось.
Мальчишка молча покачал головой.
– Развод – это ужасно, – сказал я. – Все рушится.
Он отвернулся.
– Рики, нет ничего плохого в том, что ты злишься. Я бы тоже злился, если бы мои родители разводились. Однако убегать из дома нехорошо, потому что с тобой может случиться что-нибудь плохое.
– Папа обо мне позаботится.
– Рики, я знаю, что ты очень любишь своего папу. Так и должно быть. Папа особенный человек. И папа должен иметь возможность встречаться со своими детьми, даже после развода. Надеюсь, придет время, и папа сможет часто встречаться с тобой, водить тебя в разные места, чтобы вам было хорошо вместе. Но сейчас – и это очень печально – папе лучше не видеться с тобой и с Эйприл. Ты понимаешь почему?
– Потому что он болен?
– Правильно. Ты знаешь, что это за болезнь?
Мальчишка задумался над моим вопросом:
– Папа сильно злится?
– Это только одна сторона. Он сильно злится, затем сильно огорчается, затем сильно радуется, и все совершенно внезапно. Иногда без какой-либо причины. Когда папа сильно злится, он может сделать что-нибудь плохое, например с кем-нибудь подраться. И это может быть опасно.
– Ага! Папа всех поколотит!
– Правильно, но это будет опасно для того человека, которого он поколотит. И ненароком может достаться и вам с Эйприл. Понимаешь?
Рики неохотно кивнул.
– Я вовсе не хочу сказать, что твой папа никогда не вылечится. Есть очень хорошие лекарства, они ему помогут. Помогут также и встречи с врачами, такими как я. В настоящий момент твой папа не хочет признать, что ему нужна помощь. Поэтому судья и сказала, что он не может встречаться с вами до тех пор, пока ему не станет лучше. Это его окончательно разозлило, и теперь он считает, что вокруг него одни плохие люди, которые хотят ему навредить. Но на самом деле мы хотим помочь ему. И защитить вас с Эйприл.
Мальчишка долго молча смотрел на меня, затем встал, взял бумагу для рисования и смастерил целую флотилию бумажных самолетиков. В течение следующей четверти часа он в одиночку вел эпическую битву, разрушая целые города, убивая людей тысячами, топая ногами, крича во весь голос, разбрасывая во все стороны разорванную в клочья бумагу, и в конце концов антикварный ковер Мэла был сплошь усеян конфетти.
Затем Рики какое-то время рисовал, однако остался недоволен своими творениями и выбросил их скомканные в мусорную корзину. Я пытался поговорить с ним о побеге из дома, но он упорно отказывался. Я снова завел разговор об опасности, и он слушал меня, не скрывая своей скуки. Когда я спросил, поступит ли он так опять, Рики пожал плечами.
