Даже когда температура воздуха поднялась до обещанных «плюс тридцати», привычка постоянно носить с собой всю имеющуюся теплую одежду не исчезла. Бразильские кондиционеры продолжали исправно делать свою работу. В зале, где соревновались борцы, спортсмены официально заявили, что не будут приходить в конференц-зал после награждения. Интервью – ради бога. Но в микст-зоне или, еще лучше, – на улице. Потому что в зале для пресс-конференций людей, сидящих близ кондиционера, сдувает ураганным ветром. Как сдуло прямо с трамплина китайского спортсмена в ходе соревнований по прыжкам в воду. Впрочем, это уже было не слишком интересно: в соседнем бассейне началось шоу двух выдающихся тренеров мира, Татьяны Данченко и Татьяны Покровской. На четырех Олимпиадах, начиная с Игр в Сиднее, подопечные этих двух тренеров выиграли восемь золотых олимпийских медалей из восьми возможных. В Рио к этому количеству добавилось еще два золота.
Глава 3. Вино из одуванчиков
– Меня достаточно часто близкие люди спрашивают: «А если ты проиграешь, что тогда?»…
На Играх, особенно в ожидании старта, люди редко бывают многословными. И почти никогда не бывают откровенными – отделываются общими фразами: «Привет – пока! Как дела? – Все нормально…» Не знаю, что послужило катализатором в тот год, когда все мы ждали столь непредсказуемую для России и оттого пугающую Олимпиаду. Чужая откровенность обжигала, заставляла совершенно иначе взглянуть на бог знает сколько времени знакомых людей. Казалось бы: о чем беспокоиться тем же синхронисткам? Они же золотой олимпийский запас страны – иначе и не скажешь. Можно быть миллион раз суеверным, встретить на входе в бассейн старуху с пустыми ведрами и даже споткнуться о черную кошку, но это не изменит факта, что проиграть наши синхронистки способны разве что в том случае, если в день старта их повально скосит какой-нибудь вирус. И тут вдруг подобный вопрос!
– А если действительно проиграешь, что тогда, Тань?
Татьяна Данченко. Маленькая, хрупкая, вполне могла бы заменить легендарную Янину Жеймо в ее самой известной роли Золушки. И с совершенно стальным нутром. В 2002-м, когда в синхронное плавание вернулись олимпийские чемпионки Сиднея Ольга Брусникина и Мария Киселева, Данченко, у которой тогда только-только выросли ее первые золотые птенцы Настя Ермакова и Ася Давыдова, билась за место под солнцем. За будущее олимпийское золото. И выиграла в этой борьбе. На момент начала Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро у ее четырех спортсменок имелось шестнадцать золотых олимпийских медалей и шестьдесят высших наград, завоеванных на чемпионатах мира.
– Я стараюсь относиться к этому философски, – говорила Данченко за считанные дни до вылета в Бразилию, сидя на импровизированном тренерском помосте у бассейна знаменитого «Озера Круглого». – Проиграю – мир не рухнет, однозначно. Но пережить поражение мне будет сложно. Все-таки я – перфекционист в тяжелой стадии. Когда Наташа Ищенко проиграла в 2008-м чемпионат Европы испанке Джемме Менгуаль, это было ужасно. Наша группа в том чемпионате не участвовала, дуэт тоже решили не выставлять. В Эйндховен поехали только Ищенко и я. Джемма тогда всем объявила, что уходит. Что это – ее последнее выступление. И ей негласно решили «подарить» ту золотую медаль, хотя Наташа была действующей чемпионкой Европы, да и выступила блестяще. Я тогда так рыдала в номере… Вообще из него не выходила – забилась, как в нору. Не знаю, как буду реагировать, если что-то подобное повторится. Наверное, сразу уйду из спорта…
Так же буднично на том же самом «Круглом» будущая пятикратная олимпийская чемпионка Наташа Ищенко рассказывала о том, что к обязательной в синхронном плавания и столь впечатляющей со стороны работе на задержке дыхания совершенно невозможно привыкнуть, хоть синхронистки и приучены обходиться без воздуха более трех минут.
– Когда после длительной задержки дыхания ты делаешь вдох, бывает, что весь кислород сразу уходит в мышцы, но не насыщает их, и они начинают неметь. Это состояние ужасно. Но когда программа наработана и организм в достаточной степени привыкает к нагрузке, страх притупляется. Главное тут – побороть себя психологически. Не бояться, что не хватит воздуха, но при этом четко понимать, где находится грань, за которой идет потеря сознания, – объясняла она. Вспоминала, как на Играх в Пекине одна из девочек японской команды потеряла сознание под водой и ушла на дно прямо во время выступления.
Говорила Наташа и о том, что их вид спорта плохо совместим даже с легкими недомоганиями. Пропустить тренировку, конечно же, можно, но сложно при этом рассчитывать, если выступаешь в группе, что твое место останется свободным. Любая замена требует привыкания, причем обоюдного. Если человек пропустил несколько тренировок, привыкать приходится заново – такова специфика групповой работы…
* * *
Начиная с 1998 года групповая работа в сборной команде была вотчиной Татьяны Покровской. Грубоватой в тренировках, как и многие тренеры, вынужденные справляться с большим количеством спортсменов. Перед чемпионатом мира-2003 я как-то пришла к Покровской на одну из заключительных тренировок и застала, выйдя на бортик бассейна, изумительный тренерский текст:
– Меня тошнит от ваших поддержек! – неслось над водой. – Что ты на нее садишься, как на унитаз? Нужно прямой угол строить, а вы уходите в колбасу! Четче! Маша! Выпрыгни из воды и в полете пройди вперед. Непонятно? Значит, будете повторять весь прогон целиком. Сами себе такую жизнь устроили!!!
Прочтя на следующий день репортаж, Покровская перестала со мной разговаривать. Спустя какое-то время оттаяла, а я стала гораздо внимательнее относиться к формулировкам. Понимала, что вся жизнь тренера – это ее команда. В ней могут меняться люди, программы, обстоятельства, неизменным же остается одно: несокрушимость. Высадиться на объект, разгромить всех и вернуться живыми – это о них, о девочках Покровской. О том, какой ценой достигается этот успех, Татьяна никогда не любила говорить. А тут, накануне Рио, сама пригласила в тренерскую, когда я по каким-то делам заглянула к ней в бассейн. И за чаем вдруг стала со смехом рассказывать, как в молодости работала тренером в художественной гимнастике, не имела своего зала и ходила со спортсменками по школам. Договаривалась, чтобы девочек пускали бесплатно тренироваться по вечерам.
– В школах ведь не бывает спортивных залов, где стояло бы пианино, – вспоминала она. – С собой пианино мы тоже не могли принести, а портативных магнитофонов еще не было. Поэтому я нашла девочку, умеющую играть на баяне, она нам и аккомпанировала. Хотя играть классику на баяне – это, конечно, сдохнуть можно…
Татьяна Тарасова однажды сказала, что за выдающийся тренерский успех всегда приходится платить очень высокую цену. Когда я пересказала это Покровской, та вздрогнула.
– У меня тоже были подобные мысли. Когда неизлечимо заболела внучка, я постоянно думала именно об этом. О том, не наказывает ли меня судьба за то, что я почти никогда толком не интересовалась ни семьей, ни домом. Но мне так и не удалось найти ответ. Допустим, я вообще не занималась бы тренерской работой, и что, Лиза не умерла бы? Мне было тогда безумно тяжело, я ходила в церковь, разговаривала со священниками, все они говорили мне: это судьба. Выбор Бога. Думать, что это – расплата за мой тренерский успех, для меня было бы очень тяжело. В конце концов, зачем-то мне была дана свыше способность так работать и так жить?
