Именно за победами летом 2003 года Коэн ушла от своего прежнего тренера Джона Никса к Татьяне Тарасовой. Переехала из Калифорнии на другое побережье страны – в Хартфорд.
Взаимоотношения тренера и ученицы поначалу напоминали идиллию.
– Работа с Татьяной захватывает настолько, что бывает непросто остановиться. В то же время, я никогда не встречала тренера, способного работать столь интенсивно и тяжело, – говорила Саша.
– Невероятный талант. Очень редкий. Нечеловеческий, – отзывалась о спортсменке Тарасова.
Прогресс совместной работы стал очевиден довольно быстро. На Играх-2002 Коэн запомнилась болельщикам не столько катанием, сколько потрясающей гимнастической растяжкой. Восхитительными спиралями, на фоне которых многие фигуристки стали выглядеть невыразительно и порой даже коряво, уповая на то, что в соревнованиях юную американку подведут довольно слабенькие и нестабильные прыжки.
На первых же турнирах «Гран-при» осенью 2003-го Коэн предстала перед публикой как спортсменка, в программе которой практически не осталось слабых мест. Что дало Тарасовой повод совершенно искренне сказать: «Мне безразлично, по какой системе будут оценивать Сашино катание. Она все равно будет побеждать!»
Но несколько месяцев спустя тандем распался. Несмотря на сделанные для прессы заверения Коэн и Тарасовой, что расставание прошло спокойно и к обоюдному удовольствию, конфликт между тренером и даже не самой Коэн, а ее мамой, был нешуточный. Во всяком случае, на эту мысль наводило множество мелких деталей. В официальном пресс-релизе чемпионата мира в Дортмунде, который состоялся всего через два с половиной месяца после того, как Коэн ушла к другому тренеру (им стала уже упомянутая Вагнер), фамилия Тарасовой не была упомянута ни в числе бывших наставников американки, ни даже в качестве постановщика ее программ.
Однако стать чемпионкой мира Коэн не удалось. На ее пути к верхней ступеньке пьедестала встал прежний тренер. Тарасова приехала в Дортмунд с японкой Шизукой Аракавой, которая даже на национальном первенстве своей страны никогда не поднималась выше третьего места. А в Германии обошла всех.
Пережив поражение, Саша ушла и от Вагнер. Вернулась в Калифорнию, к своему первому тренеру Джону Никсу. Спустя несколько дней после того, как об этом решении было объявлено официально, я получила электронное письмо из Фэйрфакса. Корреспондент в числе прочего сообщал что, до того как обратиться к Никсу, Коэн дважды приезжала проситься в группу известного в США тренера Одри Вейзингер. Та отказала, сославшись на большую занятость, но кулуарно якобы сказала: «Sasha is uncoachable» – что в переводе на русский язык означает «не поддается тренировке».
Еще через некоторое время я позвонила Тарасовой – узнать ее мнение о бывшей ученице.
– Я жалею ее, – сказала тренер. – Дело не в том, что я вложила в нее много сил. Я вообще жалею любой талант, с которым что-то случается. Саша немножко потеряла себя. Сейчас, на мой взгляд, она сделала правильный выбор. Никс – мудрейший специалист. Что касается Саши, она сама должна решить, как строить свою жизнь дальше. Заработать она сумеет и без спорта: такая уникальная спортсменка найдет место в любом шоу. Но дело в том, что она всей душой любит фигурное катание. И очень хочет стать олимпийской чемпионкой.
На Коэн в Турине работало все. Начиная с 1992 года, когда победительницей олимпийского турнира в Альбервилле стала Кристи Ямагучи, негласно считалось, что золото в этом виде программы должно обязательно быть американским. Победа Оксаны Баюл над Нэнси Керриган в Лиллехаммере воспринималась в США как досадное недоразумение. Сыграли роль и разговоры о возможном судейском раскладе в женском турнире, которые велись как по одну, так и по другую сторону океана. Во всяком случае, уже в короткой программе Коэн вышла на старт, как королева, прекрасно осведомленная о силе своего войска. Слуцкая – как одинокий боец, оставшийся у последнего укрепления с автоматом в руках, понятия не имея, исправен тот или нет.
Подозреваю, Ирину добил и результат. Ее выступление было расценено несколько ниже, хотя объективно она вовсе не была хуже американки.
Но к финалу сгорели обе. Саша – от предвкушения близкого, почти завоеванного золота, Ира – от непосильных переживаний и желания выиграть во что бы то ни стало. Все случилось в точности по сценарию Солт-Лейк-Сити: пока две главные претендентки караулили друг друга, вперед выскочила третья: Аракава.
* * *
Поражение Слуцкой в Турине стало для страны ничуть не менее значимым по накалу эмоций событием, нежели победа Евгения Плющенко. Правда, разница в их шансах была колоссальной. Евгению вообще не нужно было прыгать выше головы, чтобы выиграть. Для него не существовало конкурентов, но в этом и таилась опасность. Фигурист несколько лет подряд чувствовал себя совершенно недосягаемым, и оттого, как мне казалось, в какой-то момент ему стало просто скучно постоянно заставлять себя идти на сверхусилия в тренировках.
Его поражение в чемпионате Европы-2004 расценили как случайность. Но, если называть вещи своими именами, Евгений уже тогда застопорился в собственном прогрессе. С другой стороны, он, как никакой другой спортсмен, заслуживал олимпийской победы.
Не знаю, сумел ли бы он выиграть в Турине, если бы за год до Игр судьба не стала хлестать его со всех сторон. С чемпионата мира-2005 Плющенко был вынужден сняться из-за серьезной травмы – паховых грыж.
Заболевание не распознали сразу: вплоть до конца того чемпионата Алексей Мишин утверждал, что его ученику не понадобится никакая операция. Но ошибся.
По-хорошему, Плющенко следовало вообще не заявлять на мировое первенство. Не дожидаться, когда боль станет непереносимой, когда воспаленная, травмированная мышца перестанет реагировать на анестезию, а чудовищные дозы препаратов обернутся побочными эффектами, в частности сильнейшей аллергией.
Не знаю, кто именно настоял на том, чтобы попытаться довести чемпионат до конца, – сам ли Плющенко, его тренер, врач команды или кто-то еще. Не исключаю, что решающее слово осталось за фигуристом, – сама мысль о том, что травма может помешать выйти на лед, должна была быть для него невыносимой. Да и не в том состоянии находился издерганный болью и многочисленными советчиками Плющенко, чтобы с холодной головой взвесить и продумать возможные последствия.
Потом были две операции и целый букет непредсказуемых, чтобы не сказать одиозных поступков, одним из которых стало внезапное намерение спортсмена жениться.
Свадьбу закатили грандиозную, но мероприятие тем не менее оставило весьма странный осадок у тех, кто там присутствовал. Судя по фотографиям, Мишин пребывал в шоке, хотя вслух пытался говорить какие-то правильные вещи. Но было видно, что тренера раздражает очень многое. Ему самому олимпийская победа была нужна ничуть не меньше, чем Евгению, и все эти ритуальные пляски накануне Игр были совершенно ни к чему.
Тем летом я имела возможность убедиться, что это действительно так. Специально, чтобы встретиться с тренером, я прилетала в Питер. Мы долго разговаривали, сидя в кафешке неподалеку от катка. Обычная, всегда любимая мной ирония Мишина казалась теперь смехом сквозь слезы.
