С мамой Липницкой у Тутберидзе в том сезоне были свои сложности, причем настолько серьезные, что осенью, когда я приехала к тренеру на ледовый каток «Хрустальный», договорившись об интервью, Этери попросила: «Мы можем построить беседу как-то так, чтобы вообще не говорить о Юле? Поймите меня правильно, я просто не хочу рисковать. У нас сейчас непростой период отношений с Юлиной мамой, и я очень боюсь, что она может вообще забрать дочь из моей группы и отдать ее кому-то другому».
На предложенный вариант я согласилась, в итоге мы прекрасно поговорили с тренером, разобрав по косточкам катание всех трех наиболее вероятных кандидаток на медали Сочи – Мао Асады, Юны Ким и Каролины Костнер. Заодно детально обсудили Евгения Плющенко и его шансы на успешное выступление в командном турнире. О Липницкой в том интервью не было сказано ни слова.
В Будапеште, где 15-летняя Юля стала чемпионкой, выиграв сложнейший поединок с Аделиной Сотниковой, я разыскала Даниэлу в раздевалке одиночниц и с ходу получила форменную выволочку.
– Юля не будет с вами разговаривать.
– Но почему?
– Нам очень не понравилось сделанное вами интервью, в котором вы столкнули Юлю с Елизаветой Туктамышевой.
– Юлю? С Туктамышевой? Вы уверены, что речь идет именно о моем интервью? – в шоке переспросила я.
– Более чем, – последовал ответ. – Это же вы написали, что фигуристке неприлично выглядеть толстой?
– Простите, но эту фразу произнесла в разговоре сама Юля.
– Да, но вы вынесли ее в заголовок. А Юля дружит с Лизой, у которой как раз сейчас появились проблемы с весом. И Юле уже объяснили, что раз вы сделали акцент на этой фразе, значит, хотели совершенно намеренно столкнуть ее с Лизой, поссорить. Ей пришлось за тот заголовок даже извиняться…
Воинственное настроение родительницы мне все-таки удалось нейтрализовать ценой сорокаминутного разговора в той же самой раздевалке, но запомнилось мне даже не это. А абсолютная убежденность мамы, что она гораздо лучше тренера и всех вместе взятых специалистов, работающих с Липницкой, знает, как нужно выстраивать тренировочный процесс. На мои слова: «Согласитесь, что с тренером вам очень повезло», – Даниэла отчеканила: «Не могу пока так сказать. Пока еще Этери делает много ошибок и не всегда ведет себя правильно. Но мы над этим работаем…»
Интервью с Липницкой я тогда все-таки сделала. Разговор оставил грустный осадок. Юля не скрывала усталости и как-то очень буднично рассказывала о том, что давно привыкла жить, во всем себе отказывая, что до сих пор, несмотря на победу, так и не знает, поедет ли она на Олимпийские игры, что если поедет, то считает главным для себя не командный, а личный турнир и очень боится, что на оба выступления ей может просто не хватить сил.
«Надо просто потерпеть, – как-то очень по-взрослому сказала она. – Недолго осталось…»
Взрослость всегда отмечала в характере своей подопечной и Тутберидзе. Когда Липницкая выиграла свой первый юношеский финал Гран-при в декабре 2011-го, я спросила тренера, надо ли, на ее взгляд, давать возможность совсем юным девочкам соревноваться наравне со взрослыми.
– Мне кажется, что в таких видах спорта, как гимнастика, фигурное катание, маленьким девочкам вообще все дается легче, – ответила Этери. – Да и потом они все разные. Например, у меня в группе катается Женя Медведева, которая всего на год моложе Липницкой. Но разница между ними колоссальная. Иногда мне кажется, что она составляет не год, а лет пять или шесть. Полина Шелепень в возрасте Юли тоже была совсем ребенком. А Юля – взрослая. Во всех отношениях…
Была ли Липницкая действительно взрослой в свои 15 лет? Наверное, да. На первых же взрослых стартах она вела себя как человек, который стопроцентно осознает свою особую миссию. На одном из этапов Гран-при, где дебютантке предстояло соперничать с легендарной Каролиной Костнер, Юля чуть было не сорвала итальянке одну из тренировок, то и дело оказываясь на ее пути. Пересекала ее траекторию, кружила перед глазами, выполняя прыжки. Выглядело это настолько издевательски, что вполне могло подойти для сценария. Причем нельзя сказать, что все это Липницкая проделывала намеренно. Скорее, она просто не замечала никого вокруг себя. И глядя на происходящее со стороны, все мгновенно понимали, кто на этом льду главный.
Точно так же на чемпионате мира—1993 дебютантка взрослого сезона Оксана Баюл фактически сорвала предстартовую разминку сильнейшей американской одиночницы и фаворитки того турнира Нэнси Керриган – та была настолько выведена из себя, что так и не сумела собраться на прокат, – в результате осталась пятой, в то время как украинка стала чемпионкой. «Этому учат специально?» – спросила я тогда тренера Баюл Валентина Николаева. И услышала: «Нет, этому они учатся сами. Умение взять ситуацию на себя сидит внутри любого бойца. А кроме того, все выдающиеся спортсмены крайне эгоистичны. В жизни эгоизм не самое лучшее качество. А в спорте эгоисты – это высшая каста. Нельзя сказать, что на таких людях держится спорт, но именно благодаря им он развивается».
В нечастых интервью Липницкой периодически проскальзывала мысль о том, как важно для нее оправдывать ожидания тренера и мамы, пожертвовавшей ради дочери работой, квартирой в центре Екатеринбурга да и вообще всей жизнью, как тяжело порой быть единственным кормильцем в семье, хотя к этому состоянию она давно уже привыкла. В том послепобедном разговоре со мной Юля вспомнила, как впервые заработала деньги на каких-то детских соревнованиях в Первоуральске, когда ей было то ли шесть, то ли семь лет.
«Деньги в конверте дали, я постоянно туда заглядывала и думала: „О-о-о! Целых триста рублей!!!“ Так счастлива тогда была. Не помню даже, что купила. Наверное, наклейки какие-нибудь».
И как-то очень по-взрослому добавила:
– Очень хотим с мамой купить свой дом. Когда нет собственного жилья – это такая головная боль…
* * *
От тренера Липницкая ушла спустя полтора года после Олимпиады. Наверное, можно было отнестись к этому событию как к абсолютно рядовому: мало ли спортсменок в сложный для себя период решают сменить наставника? Да и спорт— не крепостное право: любой волен поступать так, как считает нужным: менять тренеров, партнеров, специализацию и жизненные планы. Просто все понимали, что к Липницкой нельзя подходить со стандартными мерками.
В ноябре 2014-го Юля отправилась на свой второй этап Гран-при в Бордо. У нее не ладилось все, и комментатор одной из спортивных французских программ бесконечно мусолил тему ее неудач. Рассказывал о том, что российская одиночница, которая сумела произвести такой фурор на Олимпийских играх в Сочи, переживает не самые лучшие времена. Мол, и катается не так раскованно, как прежде, и прыгать стала хуже, что было достаточно очевидно на первом из Юлиных этапов Гран-при в Шанхае, и вообще, наверное, это в порядке вещей, когда чьи-то звезды зажигаются, а чьи-то гаснут, совсем недолго погрев болельщиков своим светом.
Подтекст угадывался без труда. Однако в контексте турнира в целом такой комментарий выглядел достаточно парадоксально. Наверное, было бы куда логичнее услышать из уст француза рассказ о совершенно потерявшемся в поисках себя чемпионе Европы—2011 Флоране Амодио, восхититься невероятным прогрессом танцевального дуэта Габриэлы Пападакис и Гийома Сизерона или порассуждать о достаточно высоких шансах Ванессы Джеймс и Моргана Сипре в парном катании. Комментатор же предпочел говорить исключительно о Липницкой, подчеркивая тем самым, что именно россиянка, пусть и не в лучшей своей форме, является гвоздем французского турнира. Той самой приманкой, на которую и почти год спустя после Олимпиады с удовольствием готов клюнуть зритель.
