После первого, причем довольно неудачного проката Липницкой на этапе Гран-при в Шанхае Этери Тутберидзе заметила в интервью, что после тяжелейшего олимпийского сезона им с Юлей просто не удалось пока набрать необходимую форму. Прежде всего – эмоциональную, когда у спортсмена появляется желание тренироваться и выступать. При этом тренер подчеркнула, что Липницкая совершенно не изменилась внутренне. И добавила: «Ей предстоит сложный сезон, в котором, возможно, будут неудачные выступления, неудачные прокаты, но она должна через это пройти и понять, что такие испытания не смертельны».
Незадолго до начала французского турнира мне довелось встретиться в Москве со Станиславой Комаровой, которая в 17-летнем возрасте выиграла серебряную медаль в плавании на летних Олимпийских играх в Афинах. Ее собственный тренер расценил ту награду как провал, из-за чего между наставником и подопечной возник достаточно серьезный и изрядно затянувшийся разлад в отношениях. Все последующие годы спортсменка металась в поисках себя из одной крайности в другую, совершенно не понимая, что с ней происходит. На этом ее спортивная карьера и завершилась. В разговоре со мной она сказала:
– Наверное, все дело было в том, что я всегда выступала для тренера, а не для себя. Боялась его расстроить, беспрекословно подчинялась всем требованиям. В свои 17 лет я, по сути, продолжала оставаться маленькой девочкой, которую некому было поддержать. Не могла посоветоваться даже с мамой: сама она прожила очень простую, хотя и тяжелую рабочую жизнь, в которой никогда не приходилось всерьез стремиться к каким-то достижениям и тем более – добиваться их. Наверное, тогда мне просто был нужен человек, который объяснил бы, что к чему. Что если уж я продолжаю тренироваться, то нельзя позволять себе терять время. Что я тренируюсь и выступаю только для себя, потому что спорт – это прежде всего моя жизнь. И что совершенно невозможно добиться успеха, если не любишь то, что делаешь.
После Игр в Сочи Липницкая попала, по сути, точно в такую же ситуацию – абсолютного непонимания происходящего. Она действительно во многом осталась той же девочкой, какой была год назад, для которой было очень важно оправдывать чужие ожидания. Девочкой с очень узким кругом общения и завышенными целями. А на вопрос кого-то из журналистов о любви к фигурному катанию Юля однажды бросила: «С чего вы взяли, что я его люблю?»
Просто тогда все было поставлено на кон ради того, чтобы попасть в состав олимпийской сборной и выиграть медаль, причем не в командном первенстве, а в личном.
Наиболее точно в адрес фигуристки, переживающей глубочайший внутренний кризис, высказался один из известнейших спортивных менеджеров, никогда не имевший к фигурному катанию никакого отношения: «Сотникова – олимпийская чемпионка. А Липницкая – это бренд мирового масштаба. И меня как бизнесмена поражает, насколько легко от этого бренда готово отказаться российское фигурное катание».
Слова эти были сказаны за несколько месяцев до того, как информация о расставании с Тутберидзе была озвучена официально. Юля тогда переживала не самый хороший для себя период: сокрушительно проиграла чемпионат страны, в связи с чем соревновательный сезон завершился, толком так и не начавшись, была преисполнена внутренних терзаний. И именно тогда в прессу просочились первые слухи о том, что спортсменка может поменять тренера, у которого каталась с одиннадцатилетнего возраста.
Формально эта информация была достаточно быстро опровергнута сначала пресс-службой Федерации фигурного катания России, а затем и самой спортсменкой. В действительности же конфликт был, причем очень серьезный. Достаточно сказать, что он потребовал экстренного вмешательства не только высших чинов ФФККР, но и министра спорта Виталия Мутко. Вместе они сумели убедить как Юлю, так и ее тренера продолжить совместную работу – не совершать резких движений. Хотя, возможно, это было сделано напрасно и стало ненужной потерей времени.
Все стрелки тогда были переведены на Липницкую. Ей ставили в вину своеволие, невыносимый характер, неспособность ладить с окружающими и, разумеется, черную неблагодарность по отношению к тренеру, сумевшему добиться, чтобы на том турнире выступала Липницкая, а не Сотникова, а главное, сделавшему Юлию олимпийской чемпионкой в командных соревнованиях. Другими словами, поведение 17-летней спортсменки обсуждала вся страна, включая коллег Тутберидзе по тренерскому цеху и даже специалистов-психологов.
Один из них – доктор психологических наук Сергей Петрушин – в интервью моему коллеге тогда сказал, что, на его взгляд, все, что происходит с Липницкой, – всего лишь закономерное следствие колоссальных физических нагрузок, к которым после Игр добавился еще и пресс общественного мнения. Как следствие, самооценка фигуристки стала прыгать: подниматься после побед и опускаться при поражениях. Совладать с таким прессингом в 16 лет непросто, вот девочку и начало бросать из крайности в крайность. «Все ее поведение говорит о скрытых сигналах о помощи», – добавил специалист.
* * *
Трагизм ситуации заключался в том, что за время подготовки к главному старту своей жизни и без того неширокий мирок Липницкой сузился до двух человек – тренера и мамы. Они заведовали всей ее жизнью, делая все, чтобы обеспечить Юле наилучшие условия для тренировок. При этом отношения между самыми близкими для девушки людьми оставляли желать много лучшего – они постоянно ссорились.
Сама Юля тогда невольно оказалась заложницей этих непростых отношений. С одной стороны была мама, с другой стороны стоял тренер. Жесткий, предельно честолюбивый и… внутренне неуверенный в себе. Помню, когда я впервые обратилась к Тутберидзе с просьбой об интервью в канадском Квебеке, где Липницкая впервые в своей карьере стала победительницей юниорского финала Гран-при, Этери даже смутилась: «Кто я такая, чтобы брать у меня интервью?»
Тогда я, разумеется, еще не знала, что фраза «Кто я такая?» будет сопровождать наши отношения на протяжении всех последующих лет. «Ну кто я такая, чтобы анализировать их катание?» – слышала я на просьбу дать профессиональную оценку Каролине Костнер, Юне Ким и Мао Асаде перед Играми в Сочи. «Ну кто я такая, чтобы о чем-то просить министра?» – отвечала она на мой олимпийский репортаж, где были приведены слова Мутко, что именно Этери попросила его, чтобы Липницкая выступала в Сочи в командном турнире в обоих видах программы.
Она отчаянно стремилась любой ценой выбраться на элитный тренерский уровень. Работала ради этого как проклятая, забывая порой обо всем, включая день рождения собственной дочери. И выбралась – благодаря Липницкой.
После чего Юля стала тренеру просто не нужна.
Хотя, наверное, все происходило не совсем так. Просто в какой-то момент все трое вдруг оказались на распутье, не сразу сообразив, что рычаги, которые успешно управляли тренировочным процессом до Игр, вдруг перестали работать. В одном из интервью Тутберидзе сказала, что Юле сложно найти мотивацию для дальнейшей работы. Отсюда, мол, и все ее проблемы.
Тренер, правда, очень быстро открестилась от этих слов, списав все на журналиста, якобы неправильно ее понявшего. На самом деле фраза была абсолютно верной по сути: на фоне глобальной болельщицкой истерии и собственной популярности Липницкая совершенно не понимала, куда двигаться дальше, в каком направлении делать следующий шаг. Жесточайшая рабочая дисциплина, изматывающие голодовки в сочетании с высокими нагрузками и затворническое существование оправдывали себя, когда впереди маячила великая цель. Все-таки об Олимпийских играх, причем именно о сочинских, Юля грезила с детства. А что было делать, когда цель исчезла?
