Жизненная лента Мишина, по всей видимости, устроена так же. Каким-то непостижимым образом она вбирает в себя великое множество немонтируемых на первый взгляд вещей: сложнейшие математические расчеты, переложенные на лед, и деревянный мостик в никуда, самолично спроектированный хозяином на загородной даче. Множество профессиональных публикаций, по которым уже много лет учится прыгать весь фигурнокатательный мир, и гуси с курами, гуляющие по газону в его «поместье» и исправно несущие яйца.
Когда несколько лет назад Алексей Николаевич рассказал мне, как однажды привез в чемодане из командировки лимонное деревце, воткнул его в землю и оно прижилось, я, признаться, даже не удивилась. У людей, переполненных творческой энергией, и должно все зеленеть и цвести. Рука такая.
Тогда же Мишин признался, что очень любит смотреть на все деревья и кусты, что когда-то посадил. Наблюдать, как они растут, представлять, как будет выглядеть сад спустя годы. Сказал, что это отлично компенсирует все те мелкие неприятности, которые постоянно сопровождают работу тренера.
Карьера Лизы Туктамышевой часто казалась именно такой неприятностью. Фигуристку словно преследовал злой рок. В 2012-м совсем еще маленькая Лиза стала победительницей юношеских Олимпийских игр, в 2013-м выиграла чемпионат страны, а годом позже не попала на Олимпийские игры в Сочи – осталась на отборе десятой. Стала чемпионкой мира в 2015-м, а в следующих трех сезонах проехала мимо всех основных стартов. В том числе мимо второй Олимпиады – в Пхенчхане.
Мишин относился к таким перепадам философски:
«В последнее время я нередко анализирую карьеру Плющенко и могу сказать, что рад, например, тому, что Женя не попал на Олимпийские игры в Нагано, хотя меня тогда сильно склоняли к решению взять его туда вместо Алексея Ягудина. Доволен я и тем, что в Солт-Лейк-Сити Женя стал вторым. В самом Солт-Лейк-Сити я, безусловно, был очень сильно расстроен. Но сейчас склонен считать, что поражение стало для нас благом. Иначе у Плющенко никогда не появился бы столь сильный стимул продолжать развиваться дальше. На самом деле в том, что мы с Лизой не попали на Олимпиаду в Сочи, тоже есть определенные плюсы. В том числе и для меня как для тренера. У меня теперь есть гарантированный олимпийский цикл интереснейшей работы с хорошей спортсменкой, способной решать любые задачи. А у нее – превосходная мотивация. Мы же не знаем, что могло бы случиться, если бы Лиза попала на Олимпиаду и выиграла ее? Вполне допускаю, что в этом случае она могла вообще уйти из фигурного катания. А так она преодолела все проблемы, снова стала тем лидером, каким была когда-то, и своими выступлениями – в частности тройным акселем – делает очень много для того, чтобы и соперники зашевелились.
Работая с Лизой, я решил вернуться к той методике, которой когда-то придерживался с Женей, – подводить ее к соревнованиям через большое количество стартов.
Есть хороший пример того же тенниса, где спортсмены в воскресенье играют финал, а уже в среду вступают в борьбу на очередном турнире. В таком режиме они проводят значительную часть сезона.
Я не говорю уже о том, что, приезжая на крупные турниры, мои спортсмены получают дополнительную возможность нормально тренироваться. В Санкт-Петербурге у нас такой возможности нет – мы большей частью катаемся в «каше» из других фигуристов.
– И вас это не удручает?
Мишин ответил на вопрос уже привычным философским тоном:
– Знаете, я давно живу в Петербурге, очень люблю свой город и совершенно не хочу сейчас его за что-либо критиковать. Видимо, просто финансовые потоки в Москве и Петербурге разные. Я радуюсь уже тому, что нам с Тамарой Москвиной наконец-то удалось открыть свою школу. В свое время я с таким же трудом открывал в Белгороде свой турнир. Это потрясающие соревнования! Позволяющие просматривать огромное количество очень талантливых детей. Но когда речь зашла о том, чтобы официально присвоить турниру мое имя, я получил от одного из чиновников федерации фигурного катания ответ: «Разве что посмертно».
* * *
Наиболее звездным моментом для тренера и его подопечной стала короткая программа на чемпионате мира—2015 в Шанхае: Елизавета Туктамышева впервые выполнила на крупных соревнованиях тройной аксель и превысила свой личный рекорд сразу на 8,60 балла.
Мизансцена для суперпрыжка была подготовлена идеально: Туктамышева имела 31-й стартовый номер, то есть выходила на лед в сильнейшей группе раньше всех – сразу после разминки. Уже в ходе этой шестиминутки было видно, что все мысли Лизы заняты исключительно новым прыжком: она удачно сделала первую попытку, потом же еще несколько раз имитировала аксель, проверяла раскрытие, положение рук, отталкивание.
За то время, что фигуристка обкатывала тройной аксель на тренировках, в болельщицких кругах укрепилось мнение, что Лиза ничем не рискует, если включит этот прыжок в соревновательную программу, поэтому все с нетерпением ждали: ну когда же, наконец? На самом деле все было не так просто. Математически аксель действительно казался оправданным: стоимость элемента, если все обороты в нем докручены, составляет 8,50 балла, в то время как цена двойного – 3,30. То есть даже в том случае, если спортсменка не выезжает прыжок, падает и получает штраф, количество баллов будет никак не меньше, чем за добротно исполненный двойной аксель.
Но была и опасность: самый сложный и еще не накатанный элемент может потребовать такой концентрации и физических сил, что на остальную часть программы их просто не хватит. Именно так произошло с Туктамышевой на открытом чемпионате Санкт-Петербурга, который состоялся незадолго до шанхайского мирового первенства. Мишин и его ученица решили провести там генеральную репетицию усложненной короткой программы, и все кончилось тем, что при прекрасно выполненном акселе качество прочих элементов слишком сильно пострадало. Но после того как Лиза выполнила короткую программу в Шанхае, все вопросы о повышенном риске и его оправданности потеряли актуальность. Результат, как говорится, был на табло: 77,62 балла!
В исторической табели о рангах сумма Туктамышевой оказалась третьей. Более высокие результаты в короткой программе показывали трехкратная чемпионка мира Мао Асада на своем прощальном чемпионате мира—2014 в японской Сайтаме и кореянка Юна Ким с ее достаточно скандальными 78,50 на Олимпийских играх 2010 года в Ванкувере.
После того как Лиза завершила турнир, опередив японку Сатоко Мияхару почти на семнадцать баллов, Мишин ходил по дворцу спорта героем. С удовольствием общался с прессой, рассказывал о тройном акселе, о Лизе, снова о тройном акселе. О том, что, конечно же, теперь начнет работать со спортсменкой над тем, чтобы включать суперсложный прыжок и в произвольную программу. А может быть, и не один.
«Могу открыть один из секретов этого прыжка, – поделился со мной тренер, когда я в очередной раз затронула тему прыжковой техники. – Многие люди точат коньки, стараясь сделать их как можно острее. А острое лезвие невозможно повернуть в момент захода на тройной аксель таким образом, чтобы создать нужное направление вращения. И прыжка не будет, как бы человек ни старался. Конек должен быть заточен таким образом, чтобы он мог как бы забуксовать – именно это создает вращательный момент, который фигуристу остается только подхватить. Если же этого не происходит, прыжок сразу начинает требовать огромного количества физики. При мужской силе с этим еще можно справиться, при женской – крайне трудно. Я понял это, еще когда выступал сам, и много наблюдал за тем, как катаются Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Связь между инвентарем и техникой существовала в спорте во все времена. Бамбуковые шесты требовали иной техники, нежели фибергласовые, планирующее копье – иного броска, нежели обычное. Так вот, чем острей коньки, тем менее маневренным и элегантным становится катание спортсмена. Удивительно, да?»
