– За мою красавицу, самую яркую звезду Средиземноморья!
Рори отсалютовала своим бокалом в ответ и одарила Габриэля такой улыбкой, что он вырос в собственных глазах на несколько футов.
– За моего капитана, показавшего мне такую сторону мира, о которой я даже не подозревала.
Они выпили вина, и Габриэль, не удержавшись, опять поцеловал свою гостью, а Рори пробормотала:
– Чувствую себя такой бесстыдной и такой… счастливой!
Не в силах вспомнить, когда в последний раз ощущал себя так легко, Габриэль устроился рядом с Рори, и девушка напомнила:
– Когда ты был без сознания, Малек сказал, что ты опять спас ему жизнь, и ты обещал рассказать, когда это произошло в первый раз?
Габриэль принялся рассеянно крутить в пальцах бокал, задумчиво глядя на переливающуюся рубиновую жидкость.
– Это случилось десять лет назад. Как я уже говорил, после того как был изгнан из дому и лишен наследства, я нанялся на торговое судно, дослужился до звания второго помощника. Капитан этого судна очень беспечно относился к безопасности своего корабля, я не раз ему на это указывал, но он относился к моим словам легкомысленно. – Габриэль отхлебнул вина. – Думаю, именно поэтому нас захватили алжирские пираты.
У Рори, ошеломленной этим признанием, перехватило дыхание.
– Ты попал в рабство? Это был Малек?
– Нет, не он, но Малек купил меня и еще нескольких моряков для работы на своем корабле. – Габриэль искоса посмотрел на девушку. – Одним из этих моряков был отец Джейсона Ландерса. Так я и познакомился с этой семьей. С тех пор мы стали друзьями, к нашей обоюдной выгоде.
– Понимаю, – задумчиво протянула Рори. – Когда Джейсон Ландерс засобирался в море, его отец попросил тебя взять его к себе, позаботиться о нем и обучить всему, что знаешь сам.
Габриэль кивнул.
– Это было несложно: ведь Ландерс прирожденный моряк. В обмен на это я обрел друзей и верфь для ремонта корабля по другую сторону Атлантического океана.
– Давай вернемся к тому моменту, когда ты попал в рабство, – напомнила Рори.
– Опытные моряки-европейцы всегда высоко ценились восточными правителями, так что за меня пришлось заплатить немало, – сухо произнес Габриэль. – Малеку я очень нравился, и он с завидной регулярностью предлагал мне сменить веру и остаться в Алжире. Тогда я получил бы свободу и стал капитаном одного из его кораблей.
Рори, глотнув вина, предположила:
– Очевидно, ты отказался от этого предложения.
– Я хоть и не слишком верующий христианин, но неожиданно понял, что вера, в которой меня воспитали, стала неотъемлемой частью моей сущности и я попросту не могу от нее отказаться.
Рори задумчиво сдвинула брови.
– Когда человека насильно помещают в чужеродную среду, становится жизненно необходимо сохранить свою индивидуальность.
До сего момента Габриэль не воспринимал это в таком свете.
– Ты совершенно права. Несмотря на преимущества, которые сулила смена веры, мало кто из христиан соглашался на это. Как бы то ни было, я служил на одном из кораблей Малека, курсировавших близ берегов Алжира. Мне пришлось выучить язык, местные традиции, ознакомиться с картами, чтобы обдумать способы побега.
– Тебе это удалось?
– О нет, все не так просто! Я уже приготовился к побегу, когда в Алжир прибыл Гюркан, троюродный брат Малека, очень богатый и влиятельный торговец из Стамбула. Его хорошо знали при дворе императора, к тому же он несколько раз занимал высокие посты в таможенном управлении. Вместе с младшим братом они прибыли в Алжир, чтобы построить целый пиратский флот, поэтому Гюркан и обратился за помощью к Малеку.
– И предал его, – произнесла Рори. – Как это случилось?
– Малеку очень польстило внимание могущественного кузена. Он надеялся, они станут союзниками, но вместо этого… – Габриэль покачал головой. – Знаешь, как гласит древняя арабская мудрость: «Я против братьев; я и братья против моих кузенов; я, братья и кузены против всего мира». Гюркану не нужны были союзники: он хотел заполучить Малека и его матросов. Он захватил всех нас вместе с Малеком и приковал цепями к скамьям гребцов на пиратской галере.
Рори судорожно втянула воздух.
– И как же вы сбежали?
– Работая бок о бок, мы с Малеком смогли освободиться от цепей, захватить галеру, а затем и «Зефир» – новейший корабль Гюркана, который он сделал флагманским. Самого Гюркана в этот момент на корабле не было, только его брат, которого в бою я и убил, тем самым избавив Малека от кровопролития. – Габриэль налил себе еще вина, словно хотел утопить в нем воспоминания.
– Уверена, что все не так просто, как ты говоришь.
– Да. Но это случилось много лет назад. К тому же мы делали то, что было необходимо. Когда пыль улеглась, Гюркан покинул Алжир, а Малеку достались все его корабли, склады и торговля. Он стал гораздо богаче, чем прежде, и посоветовал Гюркану не покидать пределов восточного Средиземноморья.
– И после всего, что ты сделал для Малека, он продолжал держать тебя в рабстве? – удивилась Рори, сдвинув брови.
– Мы пытались договориться. – Габриэль еле заметно улыбнулся. – Или, точнее, Малек хотел удержать меня подле себя, и поэтому пытался предложить мне условия, на которых я стал бы работать на него в Алжире в качестве свободного человека. А пока он думал, я захватил «Зефир» и сбежал на нем вместе с рабами-европейцами. Малек был не слишком счастлив узнать об этом, но, думаю, чувствовал, что слишком многим обязан мне, поэтому и не стал меня преследовать. Впрочем, он все равно не смог бы догнать «Зефир». Это самый быстрый корабль из всех, на каких мне когда-либо доводилось плавать. И он не раз доказал это.
– Господи! – воскликнула восхищенно Рори. – Мне бы хотелось включить твой рассказ в один из моих романов!
Габриэль усмехнулся.
– Это слишком кровавая история, так что никаких подробностей я тебе не поведаю, моя обворожительная красавица. Объявив корабль своей наградой, я дал рабам свободу и отпустил, хотя кое-кто из них до сих пор являются членами команды «Зефира».
– Ты настоящий герой, – совершенно серьезно заключила Рори. – Наверняка твой ужасный дед испытал бы гордость, узнав об этом.
Габриэль фыркнул.
– Первым делом он осудил бы меня за то, что вообще попал в плен. По его мнению, благородство могут проявлять только моряки и офицеры королевского флота. Но, ей-богу, мне проще уважать Малека: он хотя бы человек чести. Вот почему мы до сих пор не перерезали друг другу горло после той давней истории.
– Это даже интересно, когда такие сложные отношения – пробормотала Рори, явно что-то задумав.
– Можешь использовать эту историю в своем романе, если только изменишь имена, – догадался Габриэль.
