– Вы здесь такие счастливые!
– Так и есть, – кивнул Джейсон. – Этот портрет сделала моя кузина: она тоже замечательно рисует, как и ты. Вы с Нэнси нашли бы общий язык, да и вся моя семья обязательно полюбила бы тебя.
Констанс печально улыбнулась, понимая, что никогда ей не представится возможность познакомиться с его семьей, и, чтобы сменить тему, сказала:
– Я принесла небольшой подарок: купила эту вещицу на базаре в Индии. У меня на память о тебе есть шарф, а это пусть напоминает обо мне.
– Подарок от моей дамы! – Джейсон опустился на кровать на некотором расстоянии от Констанс. – Спасибо!
Девушка протянула ему небольшую коробочку, обтянутую тканью.
– Ничего особенного, безделушка.
– Но это твой подарок. – Джейсон поднял пеструю крышечку и достал крошечного, вырезанного из камня бегемота с узорами на выкрашенной в красный цвет спинке и довольной мордочкой.
Констанс хотела было извиниться за этот детский подарок, но Джейсон, похоже, искренне обрадовался.
– Какой он замечательный! Или это она? Может, мне стоит назвать ее Констанс?
Девушка с облегчением рассмеялась:
– Хочется надеяться, что я не похожа на бегемотиху! Может, наречь ее Гарриет?
– Что ж, пусть будет Гарриет. – Джейсон с трудом сдерживался, чтобы не поцеловать гостью, а во избежание соблазна убрал руку с фигуркой в карман. – Здесь не так уж много угощений, которые можно было бы предложить леди, но зато я припас отличный бренди. Может, по глоточку? С водой, разумеется.
– Это было бы чудесно, – согласилась Констанс. – И конечно же, разбавленный!
Она не знала, куда деть руки, и вот теперь для них найдется занятие.
Джейсон достал из шкафа над кроватью два стакана и бутылку бренди, плеснул в каждый и добавил воды. Один стакан предложив Констанс, он поднял свой и провозгласил:
– За дружбу!
– За дружбу! – отозвалась она эхом. – И за неожиданные встречи.
Не сводя с него глаз, Констанс сделала глоток. Даже разбавленный, напиток обжег горло, но все равно пришелся ей по вкусу.
– Как продвигается работа с историей про козлика? Как его… Черный?
Констанс улыбнулась: как замечательно Джейсон разрядил обстановку.
– Да, Черныш. Это козлик, который вырос среди телят, потому что родителей у него не было. На него никто не обращал внимания, в нем не видели пользы, он чувствовал себя таким одиноким, что в конце концов отправился бродить по свету в поисках родственной души.
– Ну и как, преуспел? – задумчиво спросил Джейсон.
– О да! Не сразу, конечно. Поначалу, когда встречал на своем пути осликов, страусов, бегемотов и даже льва, он думал, что в мире вообще нет похожих на него… – Внезапно Констанс осеклась, ощутив спазм в горле, и, взглянув в стакан с напитком, тихо спросила: – Слишком очевидно, что это я себе?
Придвинувшись ближе, Джейсон обнял ее за плечи.
– Каждому хочется иметь дом: место, где его ждут родственные души.
– И я обрела такой дом, с Рори. – Констанс смахнула слезинку. – Буду молить Бога, чтобы в Константинополе нас не разлучили: ведь, кроме нее, у меня никого нет.
Пальцы Джейсона чуть сжали ее плечо.
– Где бы ни оказалась, с таким добрым сердцем ты всегда обретешь семью.
– Как бы мне хотелось, чтобы твои слова оказались пророческими! – прошептала Констанс.
Джейсон легонько коснулся губами ее виска, и, подняв глаза, она посмотрела в его сильное открытое лицо. Какой он славный и желанный со своими отливающими медью волосами и рассыпанными по щекам веснушками!
– Я пришла сюда не только для беседы, – прямо и без тени кокетства заявила Констанс.
Джейсон посерьезнел.
– А для чего же еще?
Констанс залпом допила остатки бренди в надежде обрести смелость и выпалила:
– Я вдова, а вдовам, как правило, позволено чуть больше.
Она судорожно сглотнула, ошеломленная собственным бесстыдством, но желание провести ночь с Джейсоном было столь сильным, что ее не пугало унижение.
– Меня выдали замуж за старика. Я не слишком-то интересовала его в качестве жены, за что была безумно благодарна судьбе. Поэтому теперь, когда мне грозит пожизненное рабство, хотя бы раз в жизни захотелось лечь в постель с мужчиной, которого я желаю и телом и душой.
У Джейсона аж дыхание перехватило:
– Если ты выбрала меня, то это огромная честь и самый дорогой подарок.
– Да, тебя, – решительно кивнула Констанс и вдруг почувствовала, что поступает правильно. – Тебя одного из всех мужчин, которые живут на этой земле.
– И чем только я заслужил такое счастье? – Ландерс забрал у нее стакан и поставил рядом со своим в тазик для умывания. – Ты такая красивая и такая смелая…
Он обхватил ее лицо ладонями и посмотрел так, словно хотел навечно запечатлеть в памяти ее черты.
– Совсем не смелая, просто сильно тебя хочу.
Джейсон поцеловал ее: сначала нежно, а потом все более страстно. Именно этого ей и хотелось, о таких поцелуях она мечтала, такой мужчина являлся ей в снах. Сердце Констанс уже обливалось кровью при одной только мысли, что им с Джейсоном отведено всего несколько дней, но она никогда не пожалеет о том, что воспользовалась советом Рори.
Когда нетерпеливые мужские руки заскользили по ее телу, Констанс, прежде чем отдаться полностью нежным ласкам, она прошептала:
– Есть еще кое-что… Мне нельзя беременеть: если мой ребенок появится на свет в рабстве, я этого не вынесу.
Джейсон вздрогнул как от удара и, откинув волосы с лица Констанс, в негодовании воскликнул:
– Чтобы мой ребенок родился рабом? Нет. Клянусь, этого не случится!
Решив больше не тратить время на разговоры, он притянул девушку к себе, пытаясь приспособиться к размерам кровати, и она ответила ему счастливым смехом. Ночь на узкой корабельной кровати с любимым мужчиной оказалась еще чудеснее, чем Констанс себе представляла.
И теперь уже никто и никогда не отнимет у нее воспоминаний об этом чуде под названием «страсть».
Глава 23
«Зефир» прибыл в Стамбул на рассвете. Бо́льшая часть команды и пассажиры находились на палубе, чтобы понаблюдать, как корабль входит в огромную гавань. Город-легенда с множеством имен встречал их блеском золотых куполов мечетей и шпилями минаретов, уходивших в небеса. Над поверхностью воды клубился туман, и первые лучи солнца окрашивали в розовый цвет белоснежные дворцы с изящными балюстрадами и ажурными лестницами.
Рори и Констанс в скромных платьях и замотанные по самые глаза стояли на носу корабля. С болью в сердце Рори осознавала, что относительной свободе, которую они обрели на борту британского судна, приходит конец. Все последние ночи они с Габриэлем проводили за беседами, поцелуями и жаркими ласками, порой засыпая в объятиях друг друга. Рори казалось, что большей близости невозможно себе и представить, хотя она с удовольствием проверила бы, так ли это на самом деле.
