— Это шпана, скорее всего, — сообщил мастер, который снял с двери раскуроченные замки и поставил новые — мудреные, со сложными ключами. — Такую дверь вскрыть — как два пальца, в интернете есть инструкции даже. Учат молодежь черт знает чему…
— Скорее всего, — кивнул полицейский, собирая кипы бумаг, которые он успел разложить у меня на кухне. — Прошлись по квартирам, присмотрели простой замок, да приметили, что вас долго не бывает.
— И что… теперь? Вы их найдете? — спросила я.
На этот раз полицейский переглянулся с мастером.
— Мы постараемся, — мягко сказал он, покосившись на Соболева. — Но сами понимаете…
И они ушли, оставив мне разгром, черновики протоколов, покрытые черной пылью подоконники и душный запах дешевого одеколона.
Я растерянно смотрела по сторонам — моя уютная квартира, мое гнездо, мой дом с рождения, теперь казалось враждебным и чужим местом. Словно незваные гости осквернили ее, лишили того самого ощущения уюта, что делает дом — домом.
Немыслимо было не то что лечь в развороченную постель, но даже раздеться, чтобы сходить в душ. Словно взломщики все еще оставались здесь или могли вернуться — хотя мне показали новые замки и рассказали, насколько они надежнее старых.
Раскиданное по полу белье придется, видимо, сжечь.
Хотелось бы избавиться вообще от всего, вплоть до мебели, и заодно сделать ремонт, чтобы не осталось ни единого напоминания о чужих прикосновениях к моим вещам, о которых так явно напоминал черный порошок, проявляющий отпечатки пальцев.
Но, боюсь, это было мне не по карману.
— Спасибо, что приехал, правда… — я заперла дверь, поднялась на цыпочки и посмотрела в глазок. Там полицейский с мастером закурили прямо на лестнице и пошли вниз, не дожидаясь лифта.
— Хорошего же ты мнения обо мне, — усмехнулся Илья, заглядывая в спальню и с досадой цокая языком. — Какие могли быть варианты?
Я стояла посреди комнаты, обняв себя за плечи. До дрожи не хотелось прикасаться ни к чему в оскверненной квартире. Куда теперь? К маме? У Соболева налоговая…
— Не знаю. Позвонил мастеру и все. Например.
— Рит… — Илья плотно закрыл дверь в спальню и подошел ко мне. — Когда Матвей сломал ногу, я позвонил врачу и все? Или поехал к нему?
— Ну, Матвей твой сын.
— А ты моя жизнь, — он сел на кухонную табуретку и привлек меня к себе, усаживая на колени.
Я дернула плечом, не соглашаясь с таким пафосным объяснением.
— Неужели ты думаешь, ты дорога мне меньше? — он наклонил голову, ловя мой взгляд. — Ну ты чего? Правда, что ли, Рит?
— Ты же прячешь меня от него. Как любовницу от жены.
— Я вас обоих друг от друга прячу, — печально сказал Илья. — Если помнишь, я больше всего хотел, чтобы мы все были вместе. Но вы оба этого не хотите. Тебе больно, ему страшно. Что мне еще делать?
— Я… на вас смотрела. У школы, — призналась я тихо. — Вы так похожи. И, наверное, я…
Илья медленно отстранил меня, держа за плечи. Поймал мой взгляд и смотрел в глаза несколько секунд — пытливо, очень серьезно, не отрываясь.
— Рита?.. — спросил он странным тоном. — Ты серьезно?
— Что? — не поняла я. — Ну… Да. Знаешь, когда это не просто отвлеченный ребенок, а вполне конкретный, который никак не может быть… — я сглотнула. — Моим… Это как-то иначе ощущается. Ну и твой слишком светленький, у меня бы такой не получился.
Я слабо улыбнулась, пытаясь как-то сгладить дурацкую шутку.
Соболев медленно выдохнул, прикрывая глаза, а потом ссадил меня с коленей, встал и быстро прошелся по дому: закрыл окна, выключил везде свет, подхватил с полки новые ключи и крепко взял меня за руку:
— Поехали.
— Куда?.. — растерялась я.
— Ко мне домой. Здесь я тебя не оставлю.
— Там же… — я еле успела схватить свою сумку. — Ты же говорил… Но… Но Матвей!
— Ты только что сказала, что не против с ним познакомиться? — Илья захлопнул за мной дверцу машины, обошел ее и сел за руль. — Будем знакомиться.
— Но он против! Ты сам говорил! — у меня дрожали пальцы.
И вообще внутри зарождалась нервная дрожь — верная предвестница серьезных перемен.
— Пока вы оба не хотели друг друга видеть, я не мог ничего поделать, — пояснил Илья. На его губах расползалась подозрительно счастливая улыбка. — Но если ты согласна, с ним я справлюсь.
— Как?! — испугалась я.
— Рита, — Илья обернулся, выруливая на шоссе и втапливая на максимум. — Поверь мне, у любого родителя есть чем шантажировать ребенка, и в чем прогнуться на крайний случай. Даже у такого неопытного, как я. Хотя это, конечно, нихрена не педагогично.
По пути мы наверняка собрали несколько штрафов за превышение, но, кажется, Илья боялся, что я успею передумать, поэтому пролетел половину города за рекордное время.
Лихо развернулся, так что снежная пыль взвихрилась из-под колес и вписался в узкий поворот к высотке-свечке, рядом с которой и запарковался. Вышел, подал мне руку, помогая выбраться из машины и поймал в свои объятия.
— Ты чего дрожишь? — спросил он шепотом, нежно касаясь холодного виска теплыми губами. — Замерзла?
— Боюсь… — призналась я.
Меня трясло так, что стучали зубы. Последний раз я так волновалась, когда шла знакомиться с родителями мужа.
Но дети — это еще хуже.
Второй попытки не будет.
— Все будет хорошо. И потом — надо же тебе сегодня где-то ночевать? — он коварно улыбнулся. — Поверь, моя кровать намного удобнее рабочего дивана. Я вчера проверил. Но без тебя там холодно и скучно.
Я помотала головой, бросила взгляд на высокий, в двадцать с лишним этажей дом, каждое окно в котором смотрело на меня сейчас холодно и подозрительно, и, стуча зубами, проговорила:
— Нет. Я не могу. Не сейчас. Давай отложим?
* * *
Разве Соболева когда-нибудь что-нибудь останавливало? Будь то двадцать километров до дома с вечеринки, упорные отказы девушки или в принципе слово «нет»? Честно говоря, мне было даже страшновато за его деловых партнеров — этот человек способен добиться своего любыми способами. И если до армии он делал это за счет собственного здоровья и психики, то после, кажется, не щадит уже никого.
— Ладно, — сказал он. — Боишься так боишься.
Я даже не успела удивиться такой покладистости, это было всего лишь тактическое отступление, чтобы сбить противника с толку.
— Не будем знакомиться, значит. Пошли.
Он сжал мою руку — вроде бы осторожно, но просто так не вырваться. И щелкнул брелком сигнализации.
