Только теперь это совсем другие слезы.
Когда Илья заснул, прижимая меня к себе нежно и крепко, я тихонько выбралась из его рук, встала с кровати и на цыпочках подошла к стоящему на столе новому ноутбуку. Открыла и нашла первую попавшуюся графическую программу.
Шампанское, искры, хрусталь, слезы, фейерверки, золотые ленты, серебристая пыльца — и вот это сложно уловимое ощущение, когда каждый вдох наполняет легкие самым свежим воздухом со вкусом абсолютного счастья.
Здесь мне точно понадобится золото. И топазы. Определенно — горный хрусталь. Может быть, авантюрин?
Как сделать, чтобы капли были похожи на шампанское — золотистые, прозрачные и с пузырьками?
Назову коллекцию «Слезы счастья».
5 недель спустя
Илья задерживался. Пришлось ждать, хотя мы и так приехали на полчаса позже, потому что я смотрела в зеркало и не могла решить, красить губы или нет. Замаскирует алая помада мой бледно-зеленый цвет лица или подчеркнет? Но очень хотелось накрасить. На удачу.
Матвей даже в машине не отлипал от телефона, что неудивительно — после того, как он подарил своей зазнобе мой инфернальный браслет, его акции выросли до небес.
В торговом центре он сразу умотал в компьютерный отдел, а я осталась ждать Илью, ходить от витрины к витрине, всматриваясь — я уже изменилась? Или еще нет? Может, мне только кажется?
Время от времени я застывала на месте, захваченная своими мыслями, и поток людей обтекал меня, не задевая, как неспешная река. Кто-то может быть и хотел бы упрекнуть, но смотрел на мою блаженно-счастливую улыбку и передумывал.
Что взять с сумасшедшей?
Наверное, Илья сразу заметит.
Или нет?
Все-таки у него там проблемы, срочные дела, какие-то не такие партнеры что-то снова как-то не так сделали. Не до моих новостей. Но обычно он все замечает. В последние дни он очень задумчиво на меня смотрел и явно не решался задать вопрос.
Теперь, когда я все знаю, скрыть будет сложнее.
Да и зачем?
Я отошла от причудливого бутика в стиле ар-деко — фигурные золотые зеркала в его витрине милостиво прятали от меня круги под глазами и придавали сияния коже. В бликующих безжалостгым белым светом витринах расположенного напротив магазина косметики я отражалась как есть — со всеми своими несовершенствами кожи, лишними килограммами и неуместной глянцево-алой помадой. И там, и там была я. Никто иной. Но какая из них настоящая?
Оглянувшись на дверь служебного входа, я решила, что в собственном торговом центре Соболев точно сумеет меня найти, и прошла чуть подальше, до магазина обуви. На весну и лето мне понадобятся новые туфли. Зря, конечно, я не занялась шопингом во Франции, но там было много других интересных дел. Ничего, это на один сезон.
Рядом с фирменным бутиком знаменитой чудовищно дорогой марки привычно толклись выдворенные оттуда мужчины. Несмотря на заоблачные цены на свои туфли, владельцы пожадничали и арендовали какой-то совсем крошечный закуток, в котором с трудом помещалось три человека. Зато стоящая на вход очередь создавала впечатление востребованности.
Наверное, так выгоднее, а я фиговый маркетолог. Правильно уволилась.
Хотя уволилась я не из-за этого. Очень уж странно я себя чувствовала, расхваливая «новую коллекцию звезды ювелирного мира, вернувшейся на рынок после полугодового перерыва». Причем заказчик еще, зараза такая, шесть раз посылал переделывать — на взгляд Соболева я недостаточно восхищалась «Слезами счастья». Он даже пригрозил, что попросит сменить рекламного агента, если я не использую побольше восторженных эпитетов в описаниях сережек, браслетов и колье, «похожих на разлетающиеся звездами брызги шампанского».
Однажды я его спросила, что бы он ставил за все закупленные у нас рекламные площади, если бы ко мне так вовремя не вернулось вдохновение? Он с непроницаемым лицом ответил, что объявление о нашей свадьбе. Правда это было сказано на третьем часу разборок из-за этой рекламы, так что я ему не слишком поверила. Хотя он мог. Он-то мог.
Я покосилась на головокружительной высоты шпильки очень классических, но вызывающе алых туфель, стоящих в витрине бутика, вздохнула, что мне теперь нескоро придется такие примерить и уже развернулась, чтобы пошлепать в раздел более практичных «кроксов», как вдруг заметила до боли знакомую фигуру у входа.
Первой реакцией было развернуться и уйти — здороваться с бывшим мужем не хотелось совершенно. У меня тут свое кино и свои радости. Именно сегодня его общество было мне совсем не в тему.
Но он был не один.
Рядом с ним перебирала бесконечно длинными ногами совсем юная девица, не старше двадцати. Экспрессивно что-то ему втолковывала, показывая на туфли, заламывала руки, надувала губы и куксилась, когда он качал головой.
Не жена. Жену я помнила.
И явно не коллега, зачем бы ей тогда спрашивать у него разрешения зайти в магазин?
Сестра? У него была кузина, которую я никогда не видела. Не помню, сколько ей лет, может и двадцать. Приехала в гости, пошла по магазинам…
Как раз в этот момент он кивнул со сдержанным раздражением, девица впилась в его губы смачным поцелуем и, сунув ему свою сумочку, метнулась в магазин, пока не передумал.
Не сестра.
Увы, мое любопытство завело меня слишком далеко — он меня заметил. Дернулся, застыл, попытался куда-нибудь спрятать блестящую сумку на цепочке, повертел ее в руках, демонстративно отвернулся, понял, что это глупо и наконец сдался.
Вздохнул:
— Ну привет.
— Привет, — ответила я и махнула в сторону магазина. — Жену твою не узнать. Помолодела, подросла, перекрасилась.
— Это не жена… — признал он очевидное. — Это… — он помялся, подыскивая слова, но не осилил и рассердился: — Разве я должен перед тобой отчитываться?
— Ты мне ничего не должен, — я подняла руки вверх, сдаваясь. — Просто сказала. Не жена так не жена. Как дочка поживает?
— Лучше, — буркнул он. — Начали третий курс, если все будет хорошо, то через год можно делать следующую операцию…
— Удачи вам, — покивала я. — Держитесь.
Он попытался что-то разглядеть сквозь витрины бутика, но девушка не выходила, чтобы спасти его от злой бывшей жены. Пришлось бедняжке поддерживать светскую беседу. Оглядел меня с ног до головы и кивнул:
— Смотрю, тебя можно поздравить.
Я сначала не поняла — откуда он знает?!
Но потом сообразила, что речь про кольцо.
Соболев купил камень такого размера, что не заметить его было сложно, а не упомянуть — просто невежливо. Но, несмотря на непристойный размер бриллианта, оно все равно было очень красивое.
