На потолке появилась лепнина, окна вытянулись и стали полукруглыми. Их все так же прикрывали легкие белые шторы, поэтому сперва изменения не бросались в глаза. Все было будто бы как и раньше, но при этом совершенно неуловимо другим.
— Потрясающе, — выдохнула я, оглядывая большое напольное зеркало, по которому зазмеилась легкая кованая лоза, усыпанная крохотными цветами. — Просто волшебно! — произнесла, рассматривая изголовье кровати с точно такими же листиками и бутонами.
— Ква! — Лягурмелла проснулась, услышав мой голос, и, совершенно неожиданно потянув лапками, прыгнула ко мне на плечо.
Я дернулась от неожиданности и чуть не растянулась на новеньком пушистом ковре.
Удовольствие было еще то, я вам скажу, когда влажное холодное земноводное оказывается возле вашего лица. Но блестящие глаза лягушки так счастливо светились, что я бы ни за что не решилась ее сбросить.
— Ну… пойдем вместе, чего уж там, — улыбнулась я, аккуратно помассировав ей кожу на лбу между глаз. Кто его знает, где там у этих лягушек приятные места для чесания — чай не кошка! Но вроде бы Лягурмелла осталась довольна.
К этому моменту я таки успела надеть новое платье, на этот раз нежно-фиалкового цвета, с россыпью цветов сирени вдоль треугольного выреза. Огненно-оранжевый пояс блестел шелком и был украшен мелкими блестками. Какая же это все-таки благодать — новый наряд! Человек, который с детства не испытывал нужды в подобном, никогда не поймет.
Рыжие волосы рассыпались по плечам, убирать в прическу их я не стала, и сейчас они восхитительно сочетались цветом с поясом. Я чувствовала себя по-настоящему счастливой!
Быстро умылась, привела себя в порядок и довольная выскочила за дверь.
Мне нужно было поблагодарить друзей.
Пока я шла по коридору, в голове всплывали события минувших дней. В основном я думала о том, как странно вел себя со мной ворон. С одной стороны, казалось, будто он меня совершенно терпеть не мог, а с другой — именно он помогал мне так, как не помог бы больше никто в целом мире. Именно благодаря ему я все еще жива и у меня на левом запястье уже два магических рисунка.
Я в очередной раз пришла к мысли о том, что, даже если Хмуря помогал мне с одним-единственным расчетом — чтобы от меня отвязаться, — все равно он заслуживал мою благодарность. В конце концов он не виноват, что оказался привязанным к такой недоведьме, как я. А свои обязанности фамильяра он выполнял на все двести процентов.
Однако обнаружить Хмурю в доме не удалось. Ни на кухне, которая тоже расширилась и приобрела дополнительное помещение для ингредиентов, ни в его комнате, которая оказалась запертой, ни в подвале, ни в спальне Ирмабеллы. Последняя, кстати, тоже стала больше и теперь напоминала странный будуар. Ведьмономикон лежал не на простом деревенском столе, а посередине каменного постамента, с обеих сторон которого возвышались кроваво-красные свечи. Кровать Ржавой вдовы исчезла, а на ее месте теперь был чистый пол лакированного дерева, поверх которого оказалась начертана странная черная пентаграмма.
— Удивительное преображение, да? — раздался голос у меня за спиной.
Я резко развернулась, слегка дернувшись от неожиданности, и увидела в дверях Эйвина.
На подмастерье был новый костюм из черного бархата и шелка, расшитый серебряной нитью. Очень красивый! Но немного напоминающий ливрею слуги в каком-нибудь королевском дворце.
Парень дернул головой, заметив мой взгляд, убрал назад прядь светлых волос и улыбнулся. На впалых щеках задорно заиграли ямочки, линия подбородка показалась жестче, сильнее обычного.
— Прости, если напугал, — проговорил он с легким кивком. — Я нашел эту ливрею у себя в шкафу. В новом шкафу, которого еще вчера не было, — уточнил он с ухмылкой. — Полагаю, что избушка наконец решила обеспечить своего домового официальным костюмом. Я, кстати, в восторге. А вы выглядите вообще невероятно восхитительно, ронна Довилье.
Не успела я сказать и слова, как краска залила лицо.
— Да ладно тебе, — махнула я рукой, прикусывая губу и замечая, как взгляд подмастерья скользнул по мне с ног до головы, кажется чуть дольше задержавшись на треугольном вырезе.
Он и правда был красивым! В смысле вырез… Из-за него я, можно сказать, платье и купила. Ну, еще, конечно, из-за блестящего рыжего пояса и двух сотен мелких цветочков — но это уже другой вопрос. Декольте в этом наряде было скромным и нескромным одновременно. Грудь не торчала, как в пышных туалетах придворных дам, но при этом острый разрез горловины был чуть менее, чем вызывающе низким.
Мне так хотелось не быть серой мышью! Именно так я и чувствовала себя все прошлые годы, как, собственно, и любая другая воспитанница нашего детского дома. Наверное, это и являлось причиной того, что теперь я выбирала в магазинах исключительно самые яркие и цветастые платья. Мне хотелось самых дерзких цветовых решений, самых необычных фасонов.
И кто бы посмел сказать, что я, ни разу в жизни не носившая ничего подобного, не имею на это права?
Однако, как оказалось, есть и некоторые неожиданности в подобном подходе. Вот, например, прямо сейчас изучающие голубые глаза моего подмастерья стали вдруг синими и начали вгонять меня в краску.
Впрочем… клянусь, ради цветочков в вырезе платья да пояса с блестками я готова терпеть любые пытки!
— А ты не знаешь, что это случилось со спальней моей бабули? — слегка вздернув нос, невозмутимо спросила я и отвернулась, кивнув в сторону исчезнувшей кровати старой ведьмы. Необычная черная пентаграмма вызывала, признаться, некоторые вопросы и слегка нагоняла страху.
Эйвин некоторое время молчал, а я затылком чувствовала его взгляд и сильнее краснела.
Но ничего! Пусть я буду стесняться и бояться, зато со стороны стану выглядеть как настоящая ведьма. Я же будущая ведьма! А таким, как мы, положено быть дерзкими и прекрасными.
С этими мыслями я выпрямила плечи и приподняла голову.
— Полагаю, что дом перестроил комнату под нужды новой хозяйки, — спокойно ответил Эйвин и тоже посмотрел на пентаграмму на полу. — Спальня старухи тебе в хозяйстве точно не пригодилась бы. А вот ритуальная комната — еще как.
— Это ритуальная комната? — приподняла бровь я, чувствуя, как по спине струятся мелкие мурашки.
У меня пока не было даже приблизительного представления, какие ритуалы проводят настоящие колдуньи и на что нужны помещения, подобные этому, но все внутри уже зудело от нетерпения узнать. — А зачем рисунок на полу?
— Честно говоря, я не в курсе, — ответил парень, проходя чуть вперед и садясь на корточки перед тонкой линией.
Он опустил руку вниз и провел пальцами по черному, затем поглядел на подушечки и проговорил задумчиво:
— Это не рисунок, символы выжжены в дереве.
— Ого…
Я осторожно подошла поближе тоже посмотрела на таинственную пентаграмму.
