— Где шатер? — мягко повторил Даррен и вновь по-хозяйски подхватил меня под руку. — Прям мочи нет — так хочу свою судьбу узнать. И чем быстрее — тем лучше.
— Извольте следовать за мной, любезные! — воскликнул торкаец. Доверительно понизил голос, сообщив как будто по секрету: — Кстати, для влюбленных парочек госпожа Рошалия предоставляет скидку. Два расклада по цене одного!
— Да, но я не собираюсь гада… — начала было я, но тут Даррен шикнул на меня.
— Брось, — с нажимом повторил он. — И не переживай. Я заплачу за это развлечение.
Глаза торкайца хитро заблестели, доказывая, что он услышал наш обмен репликами. Но он ничего не сказал. Лишь взмахнул рукой, предлагая следовать за ним.
Как и следовало ожидать, почти сразу паренек свернул с дорожки и по тропинке, едва угадывающейся между высокой травы, нырнул в непроходимые на первый взгляд кусты.
Ну да, ну да. Как и следовало ожидать, гадалка предпочла расположиться подальше от народа. Знает, что торкайцев полиция не жалует. Если кто-нибудь из прогуливающихся не поленится, найдет постового и нажалуется ему — то работе придет конец. Паренек наверняка успеет смыться — вон какой шустрый и верткий. А заодно выиграет время для своей подельницы, которой еще и шатер собирать надо.
В этот момент мы выбрались на небольшую полянку, и я, не удержавшись, презрительно фыркнула. Потому что роль шатра выполняла развешанная на ветвях ивы огромная цветастая шаль, под которым в теньке расположилась грузная дородная женщина неопределенных лет. К слову, выглядела она как обычная горожанка. Может быть, чуть более смуглая. И золотых украшений чуть больше, чем обычно надевает на себя примерная мать семейства, собираясь на воскресную прогулку по городскому парку. Ясно. Если этой парочке придется убегать от полиции, то женщина просто сдернет шаль с дерева, уложит ее в свою объемную сумку, которую я приметила неподалеку, и какой-нибудь потайной тропкой выйдет на другую аллею парка. А там — ищи и свищи ее в праздно шатающейся толпе.
— Госпожа Рошалия. — Паренек остановился, не доходя до женщины нескольких шагов. Неожиданно низко поклонился, лбом почти стукнувшись об собственные колени.
Женщина отвлеклась от глубокомысленного созерцания ближайшего цветка. Лениво посмотрела на нас.
Надо же. Даже макияж у нее вполне нормальный, без излишеств. Обычно гадалки предпочитают жирную подводку на глазах и яркий кармин на губах. Но не в данном случае.
— Что, Шандор, не густо сегодня с клиентами? — проговорила она с насмешкой. — А я предупреждала, что день пустой. Лишь зря время потеряем.
А вот голос у нее был таким, каким я себе и представляла у торкайки — бархатный, с едва уловимым мелодичным акцентом.
— Да вот привел парочку, — ответил Шандор. — Госпожа Рошалия, я обещал им скидку. Два расклада по цене одного.
Женщина посмотрела на нас. И если по Даррену она едва мазнула взглядом, то на мне его задержала.
Чем дольше гадалка смотрела на меня, тем мне становилось страшнее. Сразу же вспомнились все дурное, что я когда-либо слышала про торкайцев. Начиная с того, что они якобы крадут младенцев, и заканчивая тем, что поклоняются совсем другим богам, чем мы.
— Боги, моя дорогая, у всех одинаковы, — неожиданно проговорила Рошалия. — Только разные народы дают им разные имена. Но камень останется камнем, нареки его хоть булыжником, хоть обломком скалы.
Я едва не попятилась, пораженная тем, что она так точно угадала мои мысли. Ой, в этот момент мне что-то окончательно разонравилась затея Даррена.
— А если камень назвать розой? — в этот момент спросил парень и словно невзначай сделал шаг вперед, встав так, чтобы прикрыть меня от изучающего взора гадалки.
— То благоухать от этого он не начнет, — спокойно ответила она. — Оставшись камнем по сути своей. — Чуть повысила голос, заметив, что Даррен собирается еще что-то спросить: — Молодой человек! Вы пришли сюда за дешевым развлечением, не так ли? Собираетесь за медяк посмеяться над моим даром. Или передумали и желаете побеседовать со мной на теологические темы?
Глаза Даррена смешно округлились. Он растерянно обернулся ко мне, но почти сразу взял себя в руки и растянул губы в снисходительной улыбке, опять повернувшись к гадалке.
— Как-то неласково вы встречаете клиентов, — посетовал он.
— Я неласково встречаю тех, кто высмеивает мой дар, — сказала женщина. С треском раскрыла веер и принялась обмахивать себя, добавив: — Молодой человек, я вижу всю вашу судьбу как на ладони. Мне даже карт раскидывать не надо, чтобы сказать, что вы нелюбимый ребенок в семье. Все внимание и забота родителей досталась младшему сыну, поэтому вы без спроса поступили в академию. Выбрали самую опасную специализацию, а именно, боевую магию. Потому как хоть таким образом хотели вызвать беспокойство у родителей за вас. Эдакий способ убедиться, что им на вас не плевать. — Гадалка сделала паузу, прямо и серьезно глядя на Даррена.
Парень уже не улыбался. Он переменился в лице и побледнел, что лучше всяких слов доказывало правоту гадалки.
— Но им оказалось плевать, — сухо завершила она. — После чего вы озлобились на весь мир.
— Ни на кого я не озлобился, — возразил Даррен. Правда, его голос прозвучал как-то неуверенно и слабо. Он кашлянул и добавил с непонятным вызовом: — И вообще, мои родители любят меня!
— Родители всегда любят детей, — с какой-то загадочной интонацией протянула Рошалия. Уголки ее рта дернулись вниз, и она почти беззвучно выдохнула одно слово: — Своих.
Даррен вздрогнул так, как будто она хлестнула его наотмашь. Попятился, не отводя от Рошалии потрясенного взгляда.
— Ну как, я достаточно повеселила вас, молодой человек? — с едкой насмешкой поинтересовалась она. — Мое гадание заслуживает медяк?
Даррен сунул руку в карман. Нащупал там монету и небрежно кинул гадалке.
Шандор, который все это время стоял рядом так тихо, что я успела позабыть про его существование, сделал молниеносное движение — и медяк скрылся в его кулаке.
— Теперь вы, моя дорогая. — Рошалия обратила на меня лукавый взгляд.
— Знаете, я как-то не очень хочу, — промямлила я. — Про свое прошлое я и так все прекрасно знаю. А будущее…
— Да ладно вам. — Рошалия подмигнула мне. — Каждый человек мечтает хоть на мгновение, хоть краешком глаза подсмотреть свое будущее.
— А вдруг вы расскажете мне что-нибудь плохое? — опасливо спросила я. — Будущее невозможно изменить. И придется мне мучиться, зная, что вот-вот со мной случиться что-нибудь ужасное, а избежать этого невозможно.
— С чего вы решили, что будущее определено раз и навсегда? — Рошалия пожала плечами. — Да, богиня Моира держит в руках веретено судьбы каждого из нас. Но нить складывается из наших поступков, наших решений. Недаром говорят, что кто предупрежден — тот вооружен.
— Спасибо, но все равно как-то не хочется, — вежливо отказалась я.
