Я наклонился и пощупал один из листочков у своих ног. Я легко сорвал его и положил в рот. Должен же я был проверить, прежде чем потерять сознание от изумления.
Лист рукколы был острым и очень свежим. И совершенно настоящим. Поднос выпал у меня из рук и опрокинулся на пол. Головастик мельком глянул на него, и снова погрузился в пучину собственных мыслей.
Я метнулся в просторный зал столовой. Эдвин, как всегда, сидел за столом в толпе своих поклонников. Они захихикали, когда я приблизился, но он шикнул на них.
– Можно с тобой поговорить? – спросил я.
– Конечно, Грег. Что случилось?
– Не здесь, – ответил я. – Это очень важно.
Эдвин встал и пошутил, сказав что-то вроде того, что мы отправляемся порезвиться на цветочном лугу. Все прыснули со смеха. Если бы это сказал я, никто бы даже не улыбнулся. Но, повторюсь, у Эдвина была способность всё превращать в шутку. Он может сказать, что твоя бабушка только что умерла, и ты будешь смеяться, сам не зная почему. Эдвин в полном недоумении пошёл за мной следом в коридор, куда выходили двери столовой.
– Дружище, что случилось? – спросил он. – Слушай, я понимаю, что тебе туго пришлось сегодня. Я лично сорвал все картинки, которые тут были развешаны.
– Да я не об этом, – перебил я его. – Что-то странное происходит со мной. Уже произошло. У меня такие странные ощущения. Не могу описать… Как будто теперь я могу всё что угодно. Понимаю, что звучит тупо, но мне кажется, что у меня возникла… не знаю… сила… что ли.
– Оу… – сказал Эдвин. – Грег, чувак. Это называется уверенностью в себе! Просто она до этого крепко дремала в тебе.
Он протянул палец, чтобы шутливо ткнуть меня, но я перехватил его руку.
– Я серьёзно, без шуток! – крикнул я.
– Хорошо, просто успокойся, – сказал Эдвин, и его улыбка погасла. – Может быть, это скачок адреналина, потому что ты осознал, что чуть не умер вчера? Типа, раз уж я пережил нападение медведя, то всё остальное мне под силу. Так?
– Да, может быть, – признал я. – Но… я же Бельмонт!
– И что?
– А то, что, ты сам знаешь, я уже много раз был на волосок от смерти, – пояснил я. – Например, прошлым летом мы с папой попали в аварию. Из-за коровы (Честно. Долго рассказывать). Или три года назад, кода папа чуть не спалил весь дом, пытаясь приготовить варёного гуся на обед. Или…
– Хватит, я понял, – сказал Эдвин.
Он всегда начинал скучать, если я принимался рассказывать бесконечные истории о злоключениях семьи Бельмонтов. Он считал, что наша уверенность в собственной невезучести и есть причина всех проблем – самовнушённое пророчество, вот как он это называл.
– Давай по-быстрому сыграем в шахматы, – сказал он, доставая телефон. – Если у тебя всерьёз развиваются новые силы, то у тебя появится шанс обыграть меня. Других шансов у тебя просто нет.
– Да ну тебя, не смешно.
– А я и не шучу, – ответил Эдвин.
Я кивнул, но потом вспомнил, что испытания и не нужно.
– На самом деле у меня уже есть доказательство того, что происходит что-то странное, – сказал я. – Иди за мной.
Я отвёл Эдвина в конец столовой. Там всё ещё сидел Головастик, жуя свой сэндвич и не обращая на нас внимания. Я ткнул пальцем в рукколу, росшую из плиток рядом с диванчиком.
– Она выросла только что по моему желанию, – сказал я. – Силой мысли. Не знаю, как это получилось, но это сделал я. Наверняка.
И потом произошло нечто странное. Выражение лица Эдвина полностью поменялось. Но это не было удивление или смущение. И это не было недоверием или хотя бы восторгом. Скорее это было беспокойство. Казалось, что вид этих растений доставил ему больше беспокойства, чем если бы он узнал, что его родители потеряли всё семейное состояние, поставив на то, что Chicago Bears выиграют наконец второй Суперкубок.
– Здорово, – сказал наконец Эдвин. – Конечно, если ты не прирукколываешься надо мной.
– Опять ты со своими каламбурами! – сказал я, но невольно улыбнулся.
– Ты о чём? – удивился он. – Сейчас не до каламбуров. Все это престравно.
Я снова не смог сдержать улыбки, хотя в этот момент меня больше волновало моё психическое состояние. Наверное, своими каламбурами он хотел подбодрить меня. Хорошо, что он школьного психиатра не позвал.
– И что мне делать? – спросил я.
– Не знаю, Грег, – сказал Эдвин. – Лучше всего тебе постараться больше не делать ничего подобного. Просто подави в себе это чувство и не привлекай лишнего внимания.
– Почему? Тебе что-то известно?
– Нет. Конечно же, нет! – сказал он. – Я ошарашен не менее тебя. Но уверен, что большинство учителей решат, что ты над ними издеваешься или ещё что похуже. Поэтому возьми себя в руки и не задерживайся в школе после уроков. Потом всё вместе обсудим.
– Ладно… хорошо, – сказал я, благодарный за его рассудительность.
– Отлично, – сказал он уходя. – И я не шучу. Будь осторожнее с этим…
Я кивнул ему вслед, всё ещё удивлённый его реакцией: дружеской и в то же время совсем непривычной. Может, он знает больше, чем говорит? Впрочем, это вполне в духе Эдвина – вот почему он так легко выигрывал в шахматы и заводил друзей. Он всегда знал что-то, чего не знал ты. Вот какой он был умный.
Пока я стоял возле рукколы, которую вырастил силой мысли, я заметил пристальный взгляд Головастика. Он встал и посмотрел мне прямо в лицо.
– Ты многого о себе не знаешь, – сказал он.
– Например?
Он не ответил, а быстро накинул рюкзак и ушёл, прежде чем я успел перепросить ещё раз, что он имел в виду.
Глава 6
В которой выясняется, что я умею ломать лицом кости
До конца уроков ничего странного больше не произошло. Скорее всего, потому что я старался, как и советовал Эдвин, избегать этого. Когда закончился восьмой урок, единственное, чего мне хотелось, – это поскорее убраться из школы, пока ещё чего не случилось. А то вдруг я нечаянно выращу прямо посреди холла кукурузу или залью спортзал дождём. Я забрал рюкзак из своего шкафчика и поспешил к выходу. Но, очутившись на запасной лестнице, натолкнулся на толпу учеников. Они окружили пролёт второго этажа. Спустившись на три ступеньки, я понял, что привлекло их внимание.
Перри и Головастик.
Нельзя сказать, что они мирно беседовали. Перри держал Головастика за лодыжку вверх ногами. Длинные сальные волосы бедняги свисали вниз.
– Ну же, – сказал Перри, со смехом приподнимая и опуская Головастика несколько раз, так что его голова едва не стукалась о мраморный пол. – Попрыгай, как настоящая жаба.
