Когда я бросил топор, и он вонзился в цель всего в нескольких дюймах от центра, Бак сказал что-то вроде: «Ты промазал. Твой противник выжил и теперь наверняка прикончит тебя одним ударом. Ты мёртв, Грег. Всё плохо. Ты бросаешь как человек. У тебя слишком маленькие руки, может, мало свинины ешь? Всем известно, что руки от этого растут быстрее. Ты что, хотел пощекотать его? Ну же, задай ему перца, криворучка!»
Конечно, это всё было сказано не зараз, но зато после каждого броска было из чего выбрать.
Или когда Глэм с диким криком набросилась на тренировочный манекен, изрубив его топором в капусту, Бак сказал: «Мне нравится твой задор, девочка. Вот это сила!»
Но когда я случайно ударил манекен слишком сильно и у него отвалилась рука, Бак сказал: «Отлично, Грег, ты только что испортил эту чёртову штуку! Знаешь, он не бесплатный».
Когда Лейк выпустил стрелу и вообще не попал в цель, Бак подсказал ему, как сделать так, чтобы это не повторялось.
Но когда наступала моя очередь, Бак часто подходил и бил меня палкой по пяткам, из-за чего мои стрелы летели совсем не в ту сторону. Однажды моя стрела даже застряла в потолке. Тогда он крикнул мне прямо в лицо: «Соберись, тряпка!»
К тому же, чем чаще я оказываюсь рядом с Кровопийцей, тем чаще он заговаривает со мной. Тем сильнее становится моё желание просто схватить его и наконец приступить к спасению отца.
Мне казалось, что мы тратим время впустую, хотя я и знал, что это не так. Я знал, что это тренировка, которая пригодится для спасательной миссии. В конце концов, вряд ли можно было прийти и вежливым голосом попросить выпустить отца. Но Кровопийца дразнил меня тем, что я такой медлительный.
«Он не смотрит, возьми меня сейчас.
Я пропадаю даром у такого гнома, как Бак.
Я принадлежу тебе.
Если бы я был с тобой, он не посмел бы так орать.
Ты действительно хочешь спасти своего отца? Тогда хватит тратить время, иди сюда и освободи меня!
Давай, купим немного тако. Тут недалеко есть чудесная лавочка. А потом разнесём её в щепки ради смеха».
Мало мне было учителя, который терпеть меня не мог, так ещё надо было стараться не отвлекаться на голос у меня голове (голос, которым неодушевлённый предмет разговаривал со мной телепатически). Удивительно, что я за три дня тренировок умудрился ничего себе не отрубить.
Но я смирился, потому что знал – это путь к спасению папы. Проблема была в том, что Бак всегда сам держал топор и никому не позволял его трогать. Во второй раз, когда я спросил его об этом, он толкнул меня и припечатал лицом о деревянный пол.
– Это чтобы ты поменьше задавал глупых вопросов, – пояснил он.
Так что я знал, что должен потратить время, не запускать тренировки, и тогда, в конце концов, у меня появится шанс. Кроме того, вероятно, было бы лучше узнать, как владеть топором, прежде чем хвататься за него. Тренироваться было тяжело, но по вечерам, когда у нас вообще не оставалось сил, мы ходили в Арену. Там мои друзья рассказывали мне о старых гномских занятиях. Я изучил основы стеклодувов, подводного плавания, зелий, алхимии и металлургии. Несмотря на то что я был полным профаном во всём этом, учиться было интересно.
На четвертый день тренировок перед нашим уходом Кровопийца снова подал голос из-под кучи мусора на кухне.
«В следующий раз, когда мы встретимся, ты наконец, возьмёшь меня в руки.
И всё изменится.
Ты отомстишь за своего отца».
Холодок пробежал вдоль позвоночника. Это был не вопрос. Не просьба. Не предложение.
Это был приказ.
Глава 28
В которой мой кинжал обретает имя – Мрак
– Я его доделала, – сказала Ари, оттаскивая меня в сторону этим же вечером в Арене.
– Ты о чём?
– Твой кинжал, – пояснила она. – Помнишь, который я начала делать для тебя?
Она протянула мне свёрток. Он оказался удивительно лёгким. Ари с нетерпением смотрела, как я разворачиваю маленький кусочек ткани, в который было завёрнуто оружие.
Я онемел от восторга.
Лезвие сантиметров двадцать пять в длину, заточенное с обоих краёв, было так отполировано, что я чуть не ослеп, когда свет фонаря отразился на его поверхности. Кинжал переливался, как жемчужина. Абсолютно симметричный. Затейливым узором, который я разглядел, когда пригляделся, была выведена моя фамилия: Пузельбум. Рукоятка была отделана мягкой кожей и так удобно ложилась в мою руку, что я задумался: может быть, по ночам Ари прокрадывалась ко мне в комнату и делала замеры? На конце рукоятки не было гламурной жемчужины или золота. Её утяжелял круглый отполированный ярко-фиолетовый камень.
– Тебе нравится? – спросила Ари.
– Ну да, в смысле… блин… Он потрясающий! – воскликнул я.
Ари облегчённо вздохнула и улыбнулась. Как она могла хоть на минуту подумать, что я не приду в восторг при виде кинжала?
– Ты всерьёз сделала его для меня?
– Конечно же! – ответила она. – Мы все получили свои первые кинжалы, когда нам было лет по восемь. Мы их и не использовали почти, но это забавная традиция.
– Значит, это скорее просто безделушка…
– Ну, в прошлом всё так и было, – сказала Ари. – Но сейчас… Учитывая, что происходит, тебе он однажды очень даже может пригодиться.
Я посмотрел на лезвие, переваривая её слова. Сначала я даже представить не мог, что можно вонзить его в кого-то или во что-то. Но потом я вспомнил об отце и тролле, который напал на нас. Во мне закипала ярость, и теперь мне уже казалось, что спокойно могу использовать его.
– У любого гномьего оружия, специально выкованного для кого-нибудь, есть имя, – сказала Ари. – Твой кинжал называется Мрак.
– Мрак, – повторил я. – Крутое имя. Почему ты его так назвала?
– Не я, – ответила Ари со смехом. – Такое оружие само выбирает себе имя. Каждую ночь, после того как я заканчивала работу над ним, я думала о нём, и его имя само всплыло в голове. Твой выбрал имя Мрак. Говорят, что, когда вернётся магия, некоторое оружие приобретёт магическую силу. И кто знает…
– Спасибо… Я просто не знаю, что ещё сказать…
– Ерунда, – сказала она.
Потом я рассказал ей о том, о чём, наверное, стоило умолчать. Не знаю даже почему. Может быть, потому что чувствовал себя обязанным после такого подарка. И раз мне нечего было дать взамен, то я решили поделиться секретом, который был ничем не хуже. Или, может быть, я просто устал таиться от друзей.
– Я всё ещё встречаюсь с Эдвином, – промямлил я. – Данмор запретил мне, но мы иногда видимся.
