В принципе ничего сверхоригинального он выдумывать не стал – просто выступил с длившимся около получаса сообщением по главному каналу Империи Цин, где изложил достаточно близкую к правде историю о рассеянных по Галактике керторианцах. Он перечислил наши имена – и настоящие, и псевдонимы, – но, так сказать, без деталей, а затем уведомил весь мир о том, что в нашей среде сейчас происходит конфликт, и предложил (очень типичная формулировка для Его Высочества) людским властям “не вмешиваться во внутренние отношения керторианцев с целью избежать в будущем ненужных трений”. Вот так, без какого бы то ни было пафоса, угроз или заискивания – чистая информация…
И в общем-то, я ожидал чего-то в таком духе, но меня заранее интересовало другое: какими доказательствами собирается подкрепить Принц свое разоблачение? Выступать с голой байкой такого содержания в этом рациональном обществе было, мягко говоря, рискованно – еще на смех, чего доброго, поднимут… Конечно, можно было наглядно продемонстрировать различия в физиологии или показать пару магических трюков, но я слишком уважал Принца для предположения, что он станет размениваться на медосмотр или фокусы. И надо признать, он решил проблему мастерски, достойным себя образом: представил одно, причем опосредованное, доказательство, но никому не приходило в голову усомниться в любом из его слов. Свое обращение Принц произнес не из какой-нибудь жалкой студии или собственной квартиры, а из Тронного зала Империи Цин, и в присутствии самого Небесного Владыки! Ух не знаю, какой реальной властью располагал сейчас престарелый. Император, но одна фигура этого самого могущественного в Галактике, если исходить из формально подвластных ему ресурсов, человека придавала словам Принца серьезность, которую невозможно было игнорировать. Но особенно силен был конец церемонии: Принц и Император на глазах широкой аудитории заключили пакт о ненападении и невмешательстве во внутренние дела между Керторией и Цином!
Разумеется, уже через час после того, как передача прошла по локальной сети Империи, об этом трубила вся Галактика. Спектр откликов был, как я мог судить, весьма разнообразен: от категорического неприятия и возмущения до бурной радости и предвкушения мифической благодати, вот-вот посыплющейся с неба, но пока над всем преобладали изумление и шок – впервые в своей истории Человечество обнаружило, что ему не принадлежит монопольное право на просторы космоса…
Конечно, такая ситуация давала серьезный повод для размышления. Равно как и договор, заключенный Принцем, с моей точки зрения еще более спорный, чем идея саморазоблачения… Не говоря уже о легитимности этого документа (Принц все же не был официальным главой Кертории), сразу возникал вопрос: какую цель преследовал Его Высочество? Придать нам официальный статус? Возможно”. Прикрываясь вроде бы хорошими отношениями с могучей Империей, защитить нас от репрессий со стороны других правительств? Черта с два! Скорее уж наоборот отношения между выходцами с Запада и Востока Земли были сейчас настолько неважными, что благоволение одних неизбежно должно было вызвать озлобление других со всеми вытекающими последствиями. так что подобный шаг мог быть выгоден только тому, кто жил на территории Империи, то есть одному Принцу… Не хотелось так думать, но, похоже, используя подходящую возможность, Его Высочество решил немного подмять ситуацию под себя, а вот об этом его уж точно никто не просил.
Однако, несмотря на очевидную важность данных вопросов в недалеком будущем, я все же отвлекся вскоре от этих мыслей и вернулся к вылавливанию новостей. Вот наступит будущее – тогда и подумаю, пока меня интересовало одно: реакция Рэнда на известие о том, что их Президент – не человек, и во что это выльется для Таллисто.
И в целом ход событий оправдывал мои надежды – политическая жизнь Рэнда, еще накануне напоминавшая стоячее болото, забила ключом. Поначалу, правда, все происходило на неофициальном уровне: встречи, консультации, обмен мнениями, совместные заявления для прессы и все такое, но уже к часу дня поступило известие о назначенном на вторую половину дня экстренном заседании парламента Республики, в повестке дня которого значился единственный вопрос: о приостановлении полномочий действующего Президента. Тут я принялся довольно потирать руки-
Но прошел еще час, резиденция Таллисто по-прежнему молчала, словно происходящее никого там ни в малейшей степени не затрагивало, и это уже стало вызывать удивление не только у меня, но, без преувеличения, и у всей планеты. Вслед же за удивлением поползли слухи – знаете, «из надежных источников в президентском окружении» – о том, что Президент бежал: то ли в одно из своих тайных убежищ, то ли вообще с планеты…
Не могу сказать, чтоб я сразу в это поверил, но одного червячка сомнения хватило для того, чтобы повергнуть меня в волнение, бившее вчерашние рекорды. Неужели я в очередной раз жестоко просчитался? Неужели Таллисто, напуганный, исчезнет, не приняв боя?.. Это было бы совсем не по-керториански, но ведь граф никогда и не славился силой духа…
Более того, своей тревогой мне удалось заразить и на редкость уравновешенного майора. Пытавшийся вначале усидеть в одном из кресел, он затем тоже вскочил, и на протяжении почти трех часов мы, наверное, являли собой исключительно идиотское зрелище, болтаясь каждый в своем углу номера (Уилкинс к тому же занял лучшую половину – с окном) и изредка встречаясь посредине, дабы обменяться парочкой замечаний не слишком цензурного характера.
Но когда-то же должно было у меня что-нибудь получиться благодаря не одному чистому везению, не правда ли? Вот и я думаю, что должно. Во всяком случае, я не отчаивался, и когда пятичасовые новости сообщили, что заседание парламента только что открылось, а Президент в сопровождении усиленной охраны вылетел в столицу, воспринял это как должное. Я даже хотел немедленно броситься во дворец, но все же поддался уговорам Уилкинса и дождался следующего сообщения, еще через час. Что ж, все сошлось: мы пронаблюдали на экране, как президентский кортеж, подлетев ко дворцу, садится во внутренний двор, и хотя самого Таллисто никто не видел, сомнений у меня больше не было, да и Уилкинс не думал спорить…
Так что уже через полчаса, собравшись, расплатившись и поспешно покинув гостиницу, мы находились у точки, откуда должен был начаться наш путь во дворец. И точкой этой оказался весьма непритязательный канализационный люк, расположенный в укромном проулке между двумя глухими стенами небоскребов, рядом с большой стоянкой наемных флаеров и где-то в миле к югу от самого дворца, на который за эти дни я так и не удосужился взглянуть. Впрочем, это было и ни к чему: помня о последнем предостережении дяди, я заранее решил, что никаких экспериментов с порталом не будет.
Ну, разумеется, люк был закрыт и, судя по общему виду, не открывался чуть ли не с самого сотворения планеты. Однако прежде, чем я успел поинтересоваться, как мы собираемся преодолеть препятствие, Уилкинс опустился на колени, деловито покопался в сумке, извлек оттуда угрожающих размеров приспособление и несколькими уверенными движениями развинтил крышку.
– Сантехником тоже подрабатывали? – любезно поинтересовался я, но Уилкинс, не удостоив меня ответом, осмотрелся по сторонам, не обнаружил, видимо, ничего настораживающего, спустил ноги в раскрытый люк и через мгновение скрылся из виду.
