Немного нервно выключив интерком, я поднялся, потянулся, разминая затекшие члены, а затем повернулся к Уилкинсу:
– Ну все, майор! Убираемся отсюда…
– Да? Простите, босс, а как? Эти полицейские и не думают расходиться по домам.
– Да и хер с ними!.. – Я усмехнулся. – Сейчас вы спуститесь в ангар, сядете в наш тяжеловооруженный катафалк и отправитесь в штаб-квартиру нашей корпорации. Арестовывать вас они побоятся, хотя следить, разумеется, будут.
– Это понятно. А вы?
– Я? – переспросил я с наигранным удивлением. – Но разве не вы сами советовали мне исчезнуть?
Не обращая внимания на его весьма художественную мимику, я взял Камень и уложил его на место в сейф, а затем раскрыл потайное отделение, куда давненько не заглядывал, извлек оттуда свои прежние документы и парочку фамильных драгоценностей. И исчез.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
Отпив глоток мерзкого, явно синтетического кофе, я брезгливо поставил чашку с отбитой ручкой на щербатое блюдце и с нескрываемым отвращением потянулся за недокуренной сигаретой. Ужасно. Мало отвратительного дыма, так ими еще и невозможно было накуриться, хоть я и садил одну за одной. Так и не затянувшись, я буквально вколотил окурок в днище пепельницы и с тоской подумал о своих сигарах. Чертова маскировка!..
– Регистрация нашего рейса начинается через час пятьдесят, – напомнил Уилкинс, с нарочитым спокойствием допивая свой кофе.
– Знаю, – огрызнулся я, тем не менее разворачиваясь и вытягивая шею, дабы взглянуть на часы.
В космопорте Новой Калифорнии они были повсюду – даже здесь, над стойкой самого замшелого бара, в дальнем углу которого сидели мы с Уилкинсом. Циферблатов было, по традиции всех космопортов, два: один показывал так называемое среднегалактическое время, другой – местное. На местном горели цифры: 16:42, и чуть ниже дата – 32 мая 2493 года.
Любопытный день – уверен, что больше такого не было в календаре ни одной планеты. А все почему? Из-за упрямства Адриана Форбса. Когда колонизация Новой Калифорнии только начиналась, необходимо было составить календарь и привести его в соответствие с галактическими стандартами. В нашем случае это было просто: периоды обращения планеты практически совпадали с земными, которые издревле брались за основу, поэтому особых выкрутасов не требовалось. После произведенных по заказу Форбса расчетов выяснилось, что для сведения суток к двадцати четырем часам достаточно лишь микроскопического увеличения размера секунды, а с годом и того лучше – надо было вставить лишний день, а раз в десять лет, что ли, еще один. Подобная практика была в Галактике достаточно распространенной: дни всегда добавляли к коротким месяцам, а отнимали от длинных. Но Форбс заявил, что хочет 32 мая, и точка, а когда я попытался доискаться причин, уперся: “Ну хочу я тридцать второго мая, и что тут такого? Тебе-то не все ли равно?” Мне было все равно, и было это ровно пятьдесят два года назад. Я поймал себя на ощущении, что в последние дни события тех времен кажутся в памяти свежее, чем полвека, проведенные в летаргии в собственном замке. Я усмехнулся своим мыслям, и тогда Уилкинс заметил с нажимом:
– Вы, похоже, думаете не о том!
Я сделал вид, что не слышу, потому как он был прав – я действительно думал не о том. Но о том я ничего толкового подумать не мог, как ни пытался.
В общем, все прошло совсем не так гладко, как предполагалось, и в большой степени я был склонен винить в этом расписание межпланетных полетов. Благополучно же, то есть как я и задумывал, прошел только первый этап – непосредственное бегство из замка. Заключенный в кокон невидимости, я сидел в кабине флаера рядом с Уилкинсом и строил рожи вертевшимся вокруг полицейским, покуда мы не добрались до штаб-квартиры моего концерна, где и встретились с Адрианом Форбсом. Там, в абсолютно защищенном от подглядывания и прослушивания помещении, я разоблачился, и мы провели небольшое совещание, после которого Адриан отправился заказывать нам билеты на ближайший рейс до Денеба IV. К сожалению, ближайшим оказался тот самый, в ожидании которого мы теперь коротали время в баре. Таким образом, возник перерыв в четыре дня, последствия которого можно было предвидеть. Возможно, мне следовало убраться куда-нибудь первым же рейсом, а потом уже добираться до Денеба, но я понадеялся на авось.
Авось не сработал. В министерстве безопасности заподозрили, что в замке меня больше нет, и, судя по отсутствию сомнений, с которым они ринулись меня искать, не иначе как среди моего окружения стукач был и у них.
Возможно также, когда 29-го я убедился, что буча поднялась, следовало бы вернуться домой и под удобным предлогом дать властям себя полицезреть, но из воистину керторианского (читай, ослиного, помноженного на верблюжье) упрямства я выбрал другой способ действий. И с этого момента началась чертова маскировка!
Инициаторами ее были, разумеется, Уилкинс и Форбс, но, отчаянно сопротивляясь, я сознавал свою обреченность с самого начала. В результате мне пришлось расстаться с шелковой рубашкой, дорогим костюмом, сигарами и прочими отличительными признаками богатея, сменив это все на полевую армейскую форму черного цвета, со споротыми нашивками, с легкостью раздобытую Форбсом среди бездны складов реквизита “Нового Голливуда”. Тут, кстати, может возникнуть логичный вопрос: на кой все это понадобилось, если я мог исчезать из поля зрения человеческих глаз по собственному желанию? Ну, надо, пожалуй, кое-что уточнить. Мочь-то я мог, но отнюдь не на неограниченное время. Генератор оптической невидимости, искривлявший пространство вокруг своего владельца, питался отнюдь не святым духом. Я, как и подавляющее большинство своих сородичей, совершенно не разбираюсь в физических принципах подобного, поэтому могу объяснить, как это выглядит, только на прикладном уровне. Мысленно включив генератор, вы опять-таки мысленно поддерживаете его в рабочем состоянии, черпая некую внутреннюю энергию, затем рано или поздно устаете, и он выключается. Время, которое вы можете продержаться, зависит от вашей тренированности и врожденных способностей. И то и другое у меня было на очень низком уровне, поэтому два – два с половиной часа являлись моим пределом, а именно столько мы с Уилкинсом затратили на путь от замка до “Нового Голливуда” в сопровождении полиции. Так что в итоге я был выжат как лимон, а “подзарядка” внутренних батарей происходила далеко не молниеносно.
Таким образом, лишенный возможности прятаться в самом прямом смысле, я был вынужден искать обходной путь. И временно я его нашел – идея о гениальности всего простого не подвела. Подняв на ноги едва ли не весь личный состав полиции и СБ, власти обложили “Новый Голливуд”, превратившийся чуть ли не в осажденную крепость; они жутко парились, но обыскивали каждое транспортное средство, пытающееся покинуть столицу бизнеса развлечений, – признаться, я никогда даже не слыхал о столь широкомасштабной полицейской операции. В истории же Новой Калифорнии ничего подобного не было и в помине…
Однако мы с Уилкинсом их провели. Достаточно легко – попросту не стали пользоваться транспортными средствами. Вечерком 29 мая мы спустились в подвал небоскреба нашей штаб-квартиры, потихоньку выбрались на поверхность и отправились в космопорт пешком.
