– Что теперь? – В голосе Уилкинса сквозило плохо скрытое раздражение, и он намеренно пялился в одну точку, каковой была вывеска бара на противоположной от нас стороне улицы.
– Надо сориентироваться на местности, – глубокомысленно заявил я. – Адрес Бренна у нас есть, но соваться туда нахрапом…
– Согласен, – перебил меня Уилкинс. – Но может, зайти куда-нибудь? Можно бы и горло промочить после холодной ванны, которую тут называют погодой. Там и сориентируемся.
– Можно, – кивнул я, и мы без дальнейших обсуждений пересекли проезжую часть (движение на Денебе было, разумеется, наземным).
Бар оказался небольшим, без каких-либо изысков и с минимумом посетителей, что не удивляло – была середина дня. Впрочем, судя по отсутствию видимых признаков процветания, тут, очевидно, и по вечерам столпотворения не наблюдалось… Следуя уже выработавшейся привычке, мы не сговариваясь двинулись к угловому столику, отгороженному от входа стойкой, где сбросили все еще не просохшие плащи, после чего Уилкинс отправился заказывать выпивку.
Бармен, приземистый крепыш неопределенной наружности, разливая питье по стаканам, то и дело бросал на майора взгляды исподлобья, словно пытаясь угадать, зачем такая птица пожаловала в университет. На Денебе мы окончательно переоделись в гражданское (маловыразительные свитера и брюки, чтоб не бросаться в глаза в толпе, как объяснил Уилкинс, – ха-ха!), однако выправка сразу его выдавала. На мне столь явных признаков армии не отмечалось, и я был похож на простого громилу Поэтому, когда Уилкинс сел напротив и подтолкнул мне стакан джина с тоником, я поинтересовался:
– Вам не кажется, майор, что ваша затея с переодеванием причиняет лишь дополнительные неудобства?
– Пожалуй, тут я перегнул, – неохотно признал он, с отвращением поглядывая на собственные рукава. – В нашем случае смена вывески бесполезна – фасад выдает.
“Что-то он чересчур не в духе после всего-то одной прогулки”, – заметил я про себя и, сделав пару приятно согревающих глотков, спросил:
– Как-то мрачноваты вы, майор. Почему бы?
– Верно. Не нравится мне все это.
– Что именно?
– Да все, – Уилкинс одним залпом осушил стакан. – Я знаю, вы считаете меня параноиком, но эта паранойя не раз спасала мне жизнь… да и вам, между прочим.
– Да в чем дело? – Я искренне не понимал.
– В том, что вокруг слишком спокойно. Как говаривал мой полковник: не надо бояться врага, надо бояться, когда врага не видать. Дома нам мешали на каждом шагу. Без выдумки, но настойчиво. Я постоянно чувствовал опасность и был, что называется, в тонусе для ее отражения. А сейчас… Мы уже вторые сутки на Денебе – и ничего!
– Не могу сказать, что меня это безумно огорчает. Почему бы не предположить, что враг, даже если и не удалось обмануть его относительно нашего местонахождения, попросту немного отстал?
– Дай-то Бог… – без энтузиазма кивнул Уилкинс и с заметным неудовлетворением посмотрел на уже пустой стакан. – Только вот ощущение опасности у меня никуда не делось, напротив – усилилось… Уж не потому ли нам не мешают, что мы и так делаем то, что кого-то устраивает?
– Знаете, майор, не стану оспаривать точность вашего самодиагноза. Не могу понять только, откуда все эти предчувствия, предвидения – можно подумать, это вы родились на Кертории, а не я.
Майор как-то странно поглядел на меня и вновь опустил глаза.
– Я исхожу из опыта. Вы, наверное, знаете, что это полезная штука. Но мне показалось, что вы имели в виду не только меня?
– Положим.
– А в ней и впрямь есть что-то такое. Керторианское. Тогда, на “Пелиноре”, когда вы ушли в рубку, она вдруг ни с того ни с сего заявила, что через полчаса вы покинете корабль и именно через третий шлюз. Так и было, если вомните.
Я кивнул и промолчал, готовый принимать пари на любых условиях, что так просто Уилкинс с этой темы не слезет. Да, это был бы беспроигрышный вариант, разве что подобной прямоты я не ожидал.
– И вообще, герцог, вы можете объяснить мне, почему вы с ней цацкаетесь?
Я не считал острую дискуссию по этому поводу сколь-нибудь полезной, поэтому лишь пожал плечами:
– Почему бы и нет? Сторониться ее только потому, что она женщина? Неужели вы еще больший женоненавистник, чем я?
Уилкинс даже не улыбнулся.
– Может, и да, хотя навряд ли… Проблема, конечно, не в этом. Она непредсказуема и опасна. Мы не знаем, ни как она затесалась в наши дела, ни зачем. Она никогда ничего не рассказывает о себе. И это при том, что про себя люди любят болтать больше всего на свете, вы не замечали?
– Замечал. – Я улыбнулся: мои мысли принимали забавный оборот.
– А даже если что и говорит, то навешивает такую откровенную лапшу, что и уши подставлять обидно. Так кто же эта журналистка: друг, враг, чей-то очередной лазутчик? Мы не имеем ни малейшего представления. Мы вообще ничего не знаем, и это скверно! Я не могу одобрить подобного легкомыслия.
– Правда? – насмешливо переспросил я. – Не очень-то свежая мысль. Помните, покойный капитан Браун тоже сказал как-то: “Всегда хочется знать, с кем имеешь дело”. И помните о ком? Майор, а что я знаю о вас?
Что-то со мной частенько стало такое приключаться: пальнешь вроде холостым, а глядишь – и попал куда-то. И, судя по тому, как внезапно пожух Уилкинс, куда-то я безусловно попал… Однако просвещать меня относительно имевшей место цели никто явно не собирался.
– Может, делом наконец займемся? – проворчал в итоге Уилкинс.
Возможно, напоминание, что не я затеял этот разговор, и некоторый нажим оказались бы нелишними, но соответствующего настроя не было – куда больше интересовала и волновала меня перспектива встречи с Бренном…
– И каким образом?
– Элементарно. – Развернувшись вместе со стулом, Уилкинс щелчком пальцев привлек внимание бармена: – Эй, дружище! Поди-ка сюда! И бутылку прихвати.
Готовность, с которой указание было выполнено, говорила о том, что вопрос о нашем присутствии по-прежнему являлся предметом размышлений бармена. Без каких-либо понуканий он налил уже чистого джина в подставленный Уилкинсом стакан и с паршивой улыбочкой спросил:
– Что угодно Большим Парням?
– Присядь-ка! – Уилкинс махнул на стул, на спинке которого сушились наши плащи, и парень осторожно присел на краешек. – Давно здесь работаешь?
– Двенадцать лет. Сразу как учиться закончил. Эколог из меня не вышел, понимаете…
– Бармен тоже, – подтвердил Уилкинс верность моих прежних наблюдений. – Но ты тут наверняка многих знаешь. А мы ищем человека. По фамилии О'Кэллаган.
Парень моргнул, но потом скривился.
– О'Кэллаганов я знаю троих. Вам который нужен?
