На встречу из-за футуристического стола к нам поднялись, казалось, две близняшки, одинаковые с виду блондинки с завязанными тугим узлом волосами на затылке. Даже в формах лица прослеживалось что-то родственное. Правда, цвет глаз подвел, все же отличался. А если еще и приглядеться чуть пристальнее, то у голубоглазой все-таки рост выше, немного. Но есть.
В момент подъема девушки её блузка цвета взбитых сливок слегка колыхнулась, но тут же встала на место, стоило хозяйке чуточку сильнее выгнуть спину. Юбка-карандаш глухо скрипнула, как и кожаная обивка сидения.
– Мистер Хартвин, – поприветствовала нас зеленоглазая. Одетая так же как и её второй экземпляр. Её слова невольно притягивали взгляд к ровно отчерченному губной помадой рту, красного цвета, в тон кресел.
Созерцая обстановку, я не в первый и даже не во второй раз почувствовала себя неуютно. И это мягко сказано. К моей великой радости, девушки, а-ля идеал, даже и не подумали смотреть в мою сторону, иначе лицемерного взгляда секретарш вряд ли бы пережила.
Однако будущий начальник вмешался и все-таки представил меня с улыбкой заправского ловеласа:
– Луиза, Симона. Знакомьтесь, а это Эшли Чамбвел.
– Ах, Эшли… – голубоглазая сделала вид, что вспомнила и белозубо мне улыбнулась. – Приятно познакомиться.
Похоже, я и не дышала вовсе все то время, пока меня изучали бесцветным взглядом. Нет, даже двумя бесцветными взглядами. Пережила. Выдохнула.
– Мне тоже, – неуверенно промямлила я, сжимая ладони в кулаки, дабы не демонстрировать этим идеальным куколкам дополнительный повод для сплетен – отросшие кутикулы.
Даже не помню, когда последний раз делала себе маникюр. Хотя, похоже, и без моих запущенных ногтей, им будет, что обсудить в негармоничной внешности посетительницы: пиджак, а-ля куртка, помятый к тому же, брюки без стрелочек, несвежая рубашка, хлопковая, но с блестящими пуговицами спереди, и удобные мокасины, черные. Потому, что так проще подбирать наряды.
– Луиза, для посетителей меня нет сегодня весь день, – проинструктировал девушек шеф.
Следом он уложил свою руку мне на спину и слегка подтолкнул вперед. Наверняка, чтобы я перестала беззастенчиво пялиться на этих двоих.
Блондинка же, к которой обратились, при этом еле сдержала гримасу сокрушенного недовольства, и лишь шире улыбнулась, заметив мой исследующий взгляд, когда полезла заносить изменения в «лэптоп», не поверите, серебристый.
Что происходило дальше за гламурным столом, увы, не знаю. Потому как мы покинули девушек и двинулись вперед. А когда подошли к стене, глянцево-белые автоматические двери разъехались, чтобы открыть взору длинный и узкий коридор, отделанный теми же самыми каменными панелями. Благо, идти долго не пришлось, буквально за вторым поворотом нас встретила стеклянная стена с дверьми. Те, прежде чем открыться, еще раз отразили мое скудный наряд, заставляя смущаться пуще прежнего.
А за ними… на фоне инсталляции из деревянных гофрированных волн восседала не менее красивая брюнетка и столь же уничижительно взирала на всех и даже собственного шефа.
Как Николас и говорил, эта, наверняка уже экс-секретарша, при виде нас надула свои губки, нещадно намазанные блеском с заездом на кожу с обеих сторон. Никогда не понимала смысл – губы что ли больше кажутся? Нет, вот если матовой помадой, возможно. Но блеском… Увы. Просто выглядело вульгарно.
И, кажется, в подтверждении своих мыслей, я даже скривилась и кивнула, из-за чего на меня воззрились оба. Потому быстренько опомнилась и поспешила потупить взгляд, вперив его в инсталляцию.
Представление было излишним, однако Николас все-таки отдал дань приличиям и произнес:
– Знакомься, Эшли, это Нинель, которую я с сегодняшнего дня перевожу к Джефу.
– Но у него уже есть секретарь!.. – воскликнула девушка, повысив голос. А включив мозги, все же умолкла и еще сильнее выпятила вперед губы, злобно сверля взглядом меня одну.
Нет, я, конечно, немного даже разделяла её досаду от эдакого понижения в статусе. С другой стороны, была целиком и полностью к этому не причастна. Почти. Не я, так другая бы заняла её место. Но, увы, совесть все равно меня грызла поедом, стоило лишь встретиться с надменным взглядом моего будущего шефа, который явно не простил эту несдержанность.
– Не обсуждается. – В его ответе прозвучала сталь.
А заметив расстроившийся вид девушки, все-таки немного смягчился, но только самую такую малость, и безжалостно добавил следом:
– Освободи место до конца дня.
– А-а… как же секретарша Джефа? – не унималась Нинель.
– Да будет тебе известно, что на днях она уйдет в декрет, – Хартвин процедил сквозь зубы.
Совесть меня отпустила. Такие вещи надо знать, считай, второму человеку в компании, владеющему всей информацией после самого генерального.
Хотя, вот тут еще нужно разобраться. Компания, насколько мне известно, состояла из двух компаньонов. Но абсолютно точно помню, что Мейгара звали не Джеф, а как-то на букву «у». Вспомнила! Уолин. Шестидесяти пяти летний импозантный старикан в костюме улыбался мне с единственной фотографии на газетной вырезке, которую нашла накануне собеседования. Сейчас, конечно, он был уже старше.
Что происходило с экс-секретаршей Харта дальше увидеть не удалось, потому как задумчивую меня в очередной раз подтолкнули к двери, и мы вошли во святая святых: огромный кабинет босса, в эдакий конференц-зал со столом, по форме напоминающим заглавную букву «Т».
Чисто мужская обстановка вдобавок изобиловала темными тонами: дубовый стол шоколадного цвета, заставленный со всех сторон черными кожаными креслами, тёмно-серый ковролин и такого же цвета пластиковые панели с безвкусными картинами-кляксами в широкой рамке. Довершали безупречный интерьер панорамные окна во всю стену противоположную входу.
– Подождем здесь, пока у моей головной боли номер один не закончатся приступ злости.
– Может быть нужно было с ней помягче?
– Увы, все заявления по переводу до того она рвала с криками и воплями, из разряда, вы не сможете найти мне замену, и тому подобное.
– То есть, получается, эта девушка, – я сделала акцент на последнем слове, – тебя настолько доконала, что ты готов взять человека с улицы, чтобы от неё избавиться?
Опять взяла и все испортила, ляпнула, не подумав. Эш, вот когда ты повзрослеешь, а?
Но вместо выговора Николас лишь улыбнулся и развернулся ко мне лицом. Затем он слегка оперся спиной о стол и произнес невероятное:
– Люблю, когда со мной говорят прямо. Эти замы и директора размазывают правду, да так умело, что я напрочь забываю о чем вначале шла речь по завершению отчета.
– Ты не ответил, – зачем-то вставила осмелевшая я и для смягчения эффекта сказанного улыбнулась.
Хартвин же вздохнул и пояснил:
