– Я тоже, Лонни. Очень жаль, но новостей пока нет.
– Нет, послушайте. Я кое-что понял! Зои пытается что-то нам сказать! Она мигает в определенном порядке, и…
– «Школа», – прервала его Манкузо. – Она вымигивает слово «школа».
Наступило молчание.
– Ну да, – сказал наконец Лонни.
– Знаю. Это мне уже сообщили напарник Зои и трое аналитиков.
– Я просто хотел помочь…
Манкузо прикрыла глаза, досадуя на себя.
– Понимаю, – ответила она мягче. – Спасибо. Мы делаем все, что можем.
Делают все, что могут… В этом-то и беда. До Зои не дотянуться. Ни Манкузо, ни Лонни, никто другой практически ничего не в силах сделать. Только смотреть.
* * *
В непроглядной тьме Зои продолжала свое дело. Тридцать секунд панических метаний. Затем досчитать до десяти и промигать послание. Минута отдыха. И все сначала. Паника – пауза – мигание – отдых. Паника – пауза – мигание – отдых.
Зои не знала, видит ли ее кто-нибудь. Не знала, расшифровали ли ее послание. Понимала, что скоро придется остановиться. Она потребляет слишком много воздуха.
И все же, пока могла, она продолжала. Мигала в пустоту – и ждала.
* * *
Что-то подозревать он начал на четвертом приступе паники. Как-то слишком регулярно происходили у нее истерические припадки. Словно по расписанию. Верно, Зои Бентли – такой человек, от которого ждешь, что и истерики у нее будут случаться по заранее продуманному плану. Тем не менее…
Он внимательно смотрел, как она мечется, дергается и мотает головой. Глаза закрыты, но что-то не так. Он видел в таком положении уже несколько женщин, включая и ее саму, и сейчас… как-то неправильно она себя ведет.
Бентли замерла на полминуты, а потом началось нервное мигание.
Нет, не нервное. Наоборот! Методическое.
Он всмотрелся, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Она передает какие-то сигналы! Как же он раньше не заметил? Слишком поглощен был собственным возбуждением, слишком упивался ее страхом…
Она его одурачила!
Он быстро поставил видео на паузу, прервав трансляцию. Прокрутил экран вниз и начал читать комментарии:
– «Школа»! Она мигает слово «школа»!
– Да фейк это все.
– А по-моему, «шхуна».
– Нет, определенно «школа».
– Я начал считать, но сбился.
– ФЕЙК
– Школа!
– Точно, школа!
Сотни людей заметили это раньше него!
Он был близок к панике, но усилием воли заставил себя успокоиться. «Школа»? Что это вообще значит? Она что, думает, что он закопал ее в школе?
Он усмехнулся и покачал головой. Ничего подобного! И очень хорошо, что он отключил трансляцию, пока она не сообщила что-нибудь еще.
Глава 85
Человек, открывший ему дверь, выглядел ужасно, краше в гроб кладут. Мертвенно-бледное лицо, налитые кровью глаза. Исходящий от него запах напомнил Тейтуму, как умирала в больнице его тетушка. Как бы старательно медсестры ни проветривали палату, как бы часто ни протирали дезинфектантами изъеденное болезнью тело, ничто не могло истребить вонь подступающей смерти.
– Мистер Миллер? – спросил Тейтум.
Старик кивнул устало и раздраженно, как бы говоря: «Какого черта вам здесь надо?» В его дыхании чувствовался запах алкоголя.
– Агент Грей, ФБР. – Он показал значок, на который мистер Миллер даже не взглянул. – Можно вас на несколько минут?
– Конечно, – хрипло ответил старик. – Вы насчет Дебры?
– Да. Хотел узнать… у вас сохранились ее школьные альбомы?
Он ожидал вопросов, не удивился бы, если б скорбящий отец попытался сорвать на нем гнев; однако мистер Миллер просто кивнул и жестом пригласил его зайти. В доме было темно, и в воздухе висела та же тонкая вонь умирания. Тейтум старался дышать неглубоко и через рот.
Мистер Миллер провел его в комнату, которая могла принадлежать только самой Дебре. В отличие от остального дома, она была залита светом: солнце било в большое запыленное окно. На кровати Тейтум заметил углубление, словно недавно здесь кто-то сидел. Должно быть, последние сутки мистер Миллер провел в этой комнате, оплакивая давно убитую дочь.
В углу стоял небольшой книжный шкаф, полный книг и фотоальбомов.
– Можно мне их забрать? – спросил Тейтум.
– Лучше не надо, – ответил старик. – А смотреть можете, сколько хотите.
Тейтум не стал спорить и достал последний по времени школьный альбом, за 1993 год.
– Не хотите чего-нибудь выпить, агент Грей?
– Просто воды, спасибо, – ответил Тейтум, уже перелистывая страницы.
Никакого определенного плана у него не было. Тейтум решил обращать внимание на ребят, которые чем-то выделяются: странно одеты, не улыбаются, не появляются на групповых фото.
Скоро стало ясно: Дебра в самом деле пользовалась невероятной популярностью. Какой групповой снимок ни возьми – везде в центре она, хорошенькая, как куколка, и сияющая улыбкой. В полном соответствии с самыми замшелыми клише, даже выступала в команде чирлидеров. Какой контраст с той женщиной, что встретил убийца много лет спустя!
Вдруг Тейтум застыл: на одной фотографии его внимание привлекло знакомое лицо. Улыбающийся подросток-афроамериканец. Сэмюэл Фостер.
Черт, ну разумеется! Как он не сообразил? Фостер говорил, что учился вместе с Деброй в школе. Он зря тратит драгоценное время – надо было сразу пойти к Фостеру и расспросить его о бывших одноклассниках! Тейтум уже готов был отложить альбом, поблагодарить Миллера и вернуться в участок, как вдруг его внимание привлекло еще одно лицо. Парень в очках и с буйными кудрями. Подпись под фотографией: Клайд Прескотт.
Тейтум нахмурился, вглядываясь в снимок: вроде бы этого парня он уже где-то видел, и не раз. Полистал альбом – на групповых снимках или на клубных фото Клайда не было.
Клайд Прескотт. Клайд Прескотт… Тейтум снова взглянул на серьезное лицо, на непослушную массу мелких кудряшек…
Кудряш!
Патологоанатом. Теперь понятно, почему его так прозвали! Когда-то он и в самом деле был до изумления кудряв. И тоже учился вместе с Фостером.
Накануне, когда они нашли Дебру, Кудряш, вопреки обыкновению, тоже приехал на место убийства. И, едва откопали тело, поспешил к нему, словно боялся, что кто-то его опередит. Хотел что-то спрятать? Может быть, улики?
Фостер, узнав в жертве бывшую одноклассницу, отреагировал на это вполне понятно и естественно. А вот Кудряш, сколько помнится, промолчал. И это уже откровенно странно. Не мог он совсем не отреагировать!
