Приходить в себя оказалось делом мучительным и трудным. Все тело казалось одеревеневшим, словно его держали в узком длинном ящике с минимумом пространства, достаточного для того, чтобы почесать нос или вытянуть руки вдоль тела. Но не это оказалось самым плохим. Состояние организма вызывало тревогу. В горле стоял какой-то противный ком, отдающий застарелой плесенью, а желудок крутило невыносимой болью. Тошнота периодически возникала из глубин и с помощью спазмов стремясь найти выход наружу. Стоически сдерживая себя, Тамара не спешила освободиться от желчи, уродующей ее пищевод. Не на себя же блевать, в конце концов. Можно и потерпеть. Надо лишь осмотреться, где она находится.
Приоткрыв глаза, девушка повела ими из стороны в сторону. Полутьма окружала ее, не давая возможности точно определить место своего заточения. То, что ее похитили, она осознавала четко. Помнила все тонкости злосчастного утра: как к ней забежал Гриша Старицкий с вытянутым от непонимания и ужаса лицом, что куда-то пропала Сила; потом появление этого странного американца Джека и предательский удар по затылку чем-то мягким и тяжелым. Все это Тамара помнила, кроме дороги и места, куда ее привезли. В отключке она была очень долго. Если судить по сгущающимся сумеркам за маленьким замызганным старыми потеками дождевых капель оконцем, сейчас уже вечер. Неплохо так она «поспала»!
Повернувшись на бок, княжна пожалела об этом. Желчь рванула вверх, и сдерживать себя уже не было сил. Облегчив желудок, Тамара почувствовала себя униженной и раздавленной. Лежит в каком-то сарае на жесткой поверхности, застеленной тонким соломенным матрацем или циновкой, под головой маленькая подушка, набитая то ли опилками, то ли слежавшимися перьями. Великолепное ложе!
Лучше всего сейчас встать, чтобы проанализировать, как функционирует организм. Тамара заставила себя сначала сесть и первым делом оглядеть с ног до головы. Все нормально. Никто не покушался на девичью честь. Темно-бордовая рубашка в крупную клетку расстегнута лишь на две пуговицы. Не страшно. Под ней футболка. Специально так оделась для пикника. Бриджи тоже в порядке, на ногах легкие кроссовки. Видимо, как привезли сюда, так и бросили неподвижным бревном. Пока очухается, сообразит… А время идет. Хорошо уже то, что голова не кружится, затылок слегка побаливает, но не критично. Желудок успокоился. Но медикаментозный запах изо рта вперемешку с плесенью и горечью ее убивал больше всего и делал такой несчастной и жалкой.
— И где же я? — слабым голосом спросила саму себя Тамара, всего лишь для самоуспокоения. Гнетущая тишина в сарае и за его стенами давила на уши. Напрягая слух, пыталась разобраться в звуках. В любом случае что-то должно дать подсказку. Ага! Вот что-то стукнуло по крыше, прокатилось из одной стороны в другую и затихло. Потом раздался легкий шорох чего-то, словно мелкую крупу рассыпали сверху. Пару раз звонко гавкнула собака. Слава Творцу! Все-таки она здесь не одна, пусть и с похитителями!
— Собака — это уже хорошо, — призналась себе Тамара и встала, старательно обходя засыхающую дурно пахнущую лужицу. Внезапно она поняла, что стоит на земляном полу и с радостью закидала продукты выделения землей, активно работая ногами. Хотя бы вонять не будет. Но что же это за место?
Ее глаза привыкли к полутьме, и теперь можно хоть что-то разглядеть. Помещение было небольшое, шагов так шесть в длину и четыре в ширину. Потолок очень низкий, что для высокой девушки было некомфортно. Макушка то и дело задевала за какие-то жерди, протянувшиеся от одной стены до другой. Наверное, на них сушат одежду и носки, появилась первая рациональная мысль. Вон там, в уголке, небольшая чугунная печка, обложенная диким камнем. Труба, обмазанная алебастром, уходит в потолок. Вдоль дальней стены протянулись полати из грубо сколоченных горбылей, где Тамара и лежала до сей поры. Скорее всего, ее увезли куда-то за город или в лес, подумала княжна. Такие домики никто в черте города или в дачных поселках строить не будет. Пещерная хибара какая-то, предназначенная для кратковременного пережидания непогоды. Или для охотников, что шастают по лесу до первого снега. Практического опыта распознавания таких мест у Тамары не было, но она много читала, особенно мемуары знаменитых путешественников, и кое-какое представление о жизни вне столицы имела.
Подойдя к обнаруженной двери, осторожно подергала. Как и думала — закрыто. И в щели не посмотреть. Отесанные жерди, составляющие дверное полотно, тщательно пригнаны друг к другу, а с другой стороны, наверное, натянут то ли дерматин, то ли кусок брезента.
Теперь о себе, любимой. Первое, что Тамара сразу почувствовала — Сила ее никуда не делась, но была блокирована настолько мощным ограничителем, что самолично разорвать невидимые путы ей не удавалось. Оглядев себя со всей тщательностью, вынесла вердикт, произнеся в темноту:
— Личных артефактов нет, браслет изъят, амулеты и кольца пропали. На руках какие-то дешевые железяки. Не они ли блокируют энергию?
Подергав плотно сжатый на левом запястье широкий металлический браслет (чужой, не ее) с нацарапанными нарочито грубо рунами, потом повторив такое же действие на правой руке, Тамара убедилась, что все попытки сорвать их тщетны. Браслеты замагичены. Руны похожи на скандинавские или друидские. С таким блоком девушка не умела работать. Что есть, то есть. Надо признать, не во всем обладатель Дара преуспевает. Интересно, а Старицкий сумел бы расцепить эти железяки? Он, кажется, говорил, что рунической магией он занимался с раннего детства, и для него нет секретов в запутанной методике употребления древних начертаний.
Так что имеем, дорогуша? Родных амулетов нет, кольца с защитой сняты, Сила блокирована. Получается, сейчас в сараюшке сидит обыкновенная девица с растрепанными волосами, в грязной рубашке и бриджах. Какие-то черные полосы на бедрах, словно ее волочили по земле, собирая весь мусор. Хорошо, хоть бриджи не порвали.
Снова раздался лай собаки, но теперь он звучал гораздо ближе, словно животное куда-то бегало, а теперь крутится возле сараюшки. А вот и человеческие голоса! Один что-то бубнит непонятно, а второй отвечает со смехом. Шаги приближались к двери. Тамара отпрянула назад и села на полати, и от резких движений ей сразу стало плохо. Появилось подозрение, что вкололи что-то наркотическое, чтобы не могла далеко убежать, буде появится такое желание.
После короткой заминки дверь распахнулась и на пороге появился какой-то низкорослый человеке кривыми ногами и в меховой куртке.
«Надо же, и как ему не жарко!» — удивилась Тамара.
— Встала? Очень хорошо! — голос у мужчины был низким, хрипловатым, и по каким-то едва различимым признакам княжна поняла, что он не русский. — Пошли кушать, чай пить! Два дня, однако, лежишь! Плохо это!
Два дня? Тамара ужаснулась. Двое суток в отключке? Да быть такого не может! Словно загипнотизированная, она поднялась и пошла следом за кривоногим мужчиной. А на улице не так уж и темно. Просто день пошел на убыль, да и над лесом (точно, куда-то в глухомань завезли!) скопились облака, закрывая заходящее солнце. Первым делом девушка с жадность осмотрелась, куда ее нелегкая занесла. Сараюшка, в котором она находилась под замком, находился на краю большой поляны, и почти до самой крыши врос в землю. Сразу видно — построен давно. Бревна позеленели от мха, кое-где осыпаются трухой, но в целом избушка еще крепка. Над ней раскинули свои кроны сосны. Они то и дело сбрасывали с себя хвою и шишки, часть из которых падала на крышу. Стала понятна природа странных шумов. Чуть в сторонке, на ровном месте среди мощных сосен и кедров стоял дом чуть побольше ее узилища. Рубленый из листвяка, приземистый, с парой небольших окон; маленький крытый пристрой вроде веранды; из крыши торчит жестяная труба — значит, дом не предназначен для постоянного проживания. С чугунной печью много не назимуешь. Возле дома сложена аккуратная поленница, неподалеку от нее возвышается большая конура, словно здесь живет не собака, а тигр. Где, кстати, собачка? А вот и она! Мамочки, какая она огромная! Это явно не лайка! Какая-то овчарка или помесь ее! Лохматая, черная, на груди белая подпалина. Собака с умным видом подошла к замершей Тамаре и с ярко выраженным ехидством обнюхала девушку, ткнулась в левую руку и степенно направилась в сторону своей конуры. Для такого крокодила жилье в самый раз.
