Надо ли говорить, все перечисленные соображения и загадки вызывали у меня определенное желание с ними разобраться. Более того, в особо мрачном настроении мне даже хотелось раздать всем сестрам по серьгам (хотя в более светлые минуты я понимал, что мне это просто не под силу)… Смягчающее же слово «определенное» в данном контексте можно рассматривать только в том смысле, что всепоглощающее, всеобъемлющее и неотвязное желание у меня было одно – выбраться из этой е..ной камеры!
Но тут мои перспективы выглядели чернее некуда. Это прямо вытекало из очередного вопроса: зачем вообще Венелоа меня сюда упек? Ответ представлялся очевидным: просто так или, скорее уж, в отместку. В качестве компенсации за подленький удар, которым я вырубил его в момент, когда он был в шаге от осуществления своей заветной мечты – убить герцога Вольфара Рега… И если в первые два-три дня я еще питал нелепую надежду, что Реналдо поступил так сгоряча и, охолонув, выпустит меня на волю, то потом пришлось поставить на этом крест. Герцог явно не собирался прощать или выслушивать какие-либо извинения (даже если бы я стал их приносить); он, наверное, с удовольствием отправил бы меня вслед за Вольфаром, но не мог этого сделать без нарушения клятвы, что, в свою очередь, было несовместимо с керторианским кодексом чести, являвшимся для него не пустым звуком. Зато уж причинить мне максимальные неудобства было вполне в его власти, и вряд ли эту позицию могло что-либо поколебать. Следовательно, теоретически я мог сидеть, пока рак на горе не свистнет – есть, кажется, такая поговорка…
Поэтому передо мной во весь рост вставал вопрос о побеге. Но только вставал… Конечно, любой нормальный супермен непременно нашел бы выход и из такой камеры, но единственное, что приходило в голову мне – это выломать дверь. Она хоть и была несколько дюймов стали толщиной, но в принципе я мог бы попробовать. А дальше что? Включится сигнализация, понабегут охранники, и почему-то я не сомневался, что у них будет приказ стрелять на поражение… Никуда это не годилось. А просочиться сквозь вентиляционную решетку или пронырнуть пару сотен ярдов по канализации – тут я пас.
Не скрою, было одно светлое пятно, моя последняя надежда. Состояла она в том, что я сохранил дядин перстень с порталом – он по-прежнему украшал безымянный палец моей руки. Как мне удалось?.. Ну, Реналдо, понятное дело, потребовал от меня сдать его вместе с оружием, но я заявил, что только через мой труп, а когда это не подействовало, добавил, что портал принадлежит, между прочим, барону Детану, и, выдвигая на него свои претензии, Реналдо может попасть в очень двусмысленное положение. Сработало – ссориться с моим дядей не захотелось даже королю пиратов, и, чуть поразмыслив, он предложил альтернативный вариант: взять взамен принадлежащий лично мне прибор, блокирующий все керторианские устройства. Отспорить это не было ни малейшего шанса, так что в итоге у меня остался портал, которым было невозможно воспользоваться – Реналдо, разумеется, не забывал поддерживать прибор Лана включенным… Непосредственно же мои чаяния были связаны с тем, что каким бы великим кудесником ни был Лан, творения его рук не питались святым духом – какие-нибудь чертовы батарейки там обязательно должны были быть. Оставалось только дождаться, когда они сядут, блокирующее поле отключится и я смогу спокойно отправиться в любое из известных мне мест по выбору… Впрочем, учитывая склонность Лана к минимизации энергетических затрат, это вполне могло произойти через век-другой.
К слову сказать, размышляя на эту тему, я набрел на любопытный вопрос: блокирует ли поле только механическую магию или естественную тоже? От нечего делать мне удалось это прояснить, все-таки я ведь тоже на Кертории родился… Короче говоря, прибор Лана естественной магии не помеха, и я это доказал, попросту ее применив. Звучит, конечно, гордо, но на деле значит, что спустя неделю более чем усердных тренировок мне удалось добиться значительного прогресса в своем сильнейшем фамильном таланте – левитации. Выражался он в следующем: я был в состоянии оторвать от твердой поверхности и в течение нескольких секунд удерживать «на плаву»… одну сигарету. Круто, не правда ли? И очень споспешествует побегу из тюрьмы…
По прочтении всего вышеизложенного у вас может возникнуть логичный вопрос: если все было так беспросветно, то почему я начал именно с четвертого июля, а не четвертого там ноября, коли уж мне пришлось бы досидеть и до тех пор? Не иначе, как в сей памятный день произошло что-нибудь эдакое. К примеру, батарейки наконец сели…
Могу сразу уточнить, что прибор Лана в этот день не отказал, но в остальном вы правы. Кое-что действительно произошло. В момент, когда я лежал на кровати и устанавливал рекорд – пытался продержать сигарету в воздухе на протяжении восьми секунд… Я был предельно сконцентрирован на задаче и даже не расслышал тихого шума пневмопривода двери, а спохватился, только когда почувствовал, что в камере есть кто-то еще. Сигарета тотчас же упала (все-таки не додержал пары секунд!) и закатилась под кровать, а я вскочил и обернулся. На пороге стояла Гаэль, собственной персоной…
Не знаю, может, кому-то это и показалось естественным, но не мне. Я стоял, выпучив глаза, и думал почему-то о том, что выглядит она нездорово: бледная, взъерошенная, нервная какая-то…
– Что вы на меня уставились, герцог?! – рявкнула она вместо приветствия. – Думаете, я в гости заскочила?
– Э-э… Признаться, мелькнула такая мысль.
– Нет! Не угадали!.. – Она судорожно взмахнула рукой, в которой я с некоторым запозданием заметил бластер. – Я зашла предложить вам прогуляться!
С такими словами она развернулась и исчезла в коридоре, а я поспешил следом – это действительно было предложение, от которого невозможно отказаться.
Выскочив в длинный коридор (гауптвахта на «Прометее» была оборудована с размахом) и едва поспевая за летящей впереди Гаэлью, я был в первую очередь озабочен вопросом: куда делись охранники? Когда меня вели в ту сторону, я прекрасно запомнил пост на входе, где дежурили трое вооруженных до зубов молодчиков… Что ж, секунд через двадцать я получил ответ: никуда они не делись. Двое сидели на своих местах по разные стороны от массивной двери, а третий лежал на полу, перегораживая проход. И, разумеется, для их покладистости была уважительная причина – сидящим мешали лишние отверстия в голове (у обоих почти по центру лба), а что случилось с лежащим, я не успел разглядеть, но и он без сомнения был мертв. Веселенькие дела… Тем временем Гаэль, по-прежнему молча, проследовала на выход, но вот в пустынном коридоре снаружи притормозила и быстро осмотрелась. Это мне не очень-то понравилось, а раздавшиеся затем слова и вовсе расстроили:
– Как нам поскорее отсюда убраться, герцог?
– Я думал, у вас есть план… – промямлил я, в свою очередь оглядываясь, – к счастью, эта область корабля была не самой посещаемой…
– У меня и был план! – опять взорвалась Гаэль. – План, как вытащить вас из камеры, черт бы вас побрал! И я надеялась, что вы за все это время были в состоянии придумать, как действовать дальше!
– Кстати, а почему бы нам не вернуться за Уилкинсом? – несколько невпопад заметил я. – Мы могли бы и его освободить…
