Так ли важно ей встречаться со Старицким? Вот главный вопрос в отношениях. Нужно сейчас разобраться, чтобы потом идти вперед. Мальчик ей нравился — она не отрицала очевидного. Но одновременно Тамаре казалось, что молодой волхв остался в Албазине, в том прошлом, о котором она до сих пор думала с содроганием, которое напоминало ей периодическими болями от фармагиков. Да, прошлое не отпускало. Вот и Григорий снова рядом. Отец все-таки сдержал слово и поспособствовал поступлению Старицкого в военную академию. Ну, для него это место в самый раз.
А папенька все-равно что-то мутит или скрывает детали происходящего. Вокруг Тамары идет возня — она ощущает ее всеми чувствительными точками ауры. Это неприятно.
Девушка решительно свернула окно почты. Потом. Надо подумать и не делать поспешных выводов. Она, в конце концов, не девка-перестарок, торопиться с важным шагом не стоит. Только почувствовала облегчение, как в комнату влетел ураган. Катя, ставшая больше похожая на отца, такая же высокая, как и старшая сестра, затормошила ее в приветственном кличе диких охотников за пещерными львами. Словно кучу лет не виделись.
Удивительно, но даже грубоватые отцовские черты придавали Катерине шарм, а вкупе с глазами, носом и темно-русыми волосами матери вылепили очаровательного неугомонного бесенка, начавшего осознавать притягательную силу красоты. Будучи младше Тамары на два года Катя тоже встала в символический «лист ожидания» в среде аристо. Охота на княжон Меньшиковых не прекращалась даже после того, как Константин Михайлович резко ограничил визиты представителей некоторых родов, а кого-то вообще не пожелал видеть. И все равно гадания на кофейной гуще продолжались. А что может быть слаще слухов и домыслов? Вот и изощрялись аристократы от скуки. Великий князь посмеивался и говорил, что раньше праздничных выходных на Коловорот — в день зимнего солнцестояния — все может оставаться слухами, и не более. Слова отца насторожили Тамару. Готовился какой-то подвох. И сколько бы она не пробовала вытянуть толику информации у матери, отца и даже у Галины, знающей все, что происходит в доме — все хранили молчание или пожимали плечами.
Праздник Коловорота — это недельные выходные, когда империя погружается в бесконечные балы и гостевые посиделки, праздничные представления и массовые гуляния. «Жуткая обязаловка, — пугала Катьку Тамара, сама с ужасом ожидая очередных бесконечных пустопорожних дней. — На тебя будут смотреть как на породистую лошадь и оценивать прелести. Потому что мы нужны только для одного дела, а думать за нас будут мужья».
Катерина хохотала до слез и заявляла, что тогда она вообще замуж не пойдет, если ей навяжут такого прыткого и деятельного супруга. Бездействие, по ее словам, угнетет ее до гробовой доски, только не собственной, а чужой. Она же просто прибьет мужа. И Тамара верила ее словам. Такая точно не будет сидеть ровно на пятой точке, которую сейчас аппетитно обтягивало домашнее платье в горошек.
— Пошли обедать! — приказала Катерина. — Все наши уже за столом. Даже папа соизволил прийти пораньше. Потом письмо своему герою напишешь!
— Чего? — изумилась Тамара, непроизвольно кидая быстрый взгляд на экран, где в виде подвижной заставки летали миниатюрные драконы и пачками сжигали огнем дурацких рыцарей, пытавшихся срубить мечами хоть одну голову у крылатых тварей. — О каком письме ты говоришь?
— Да ладно тебе! — махнула рукой сестра. — Я же сенсорик, чувствую твои мысли, которые как будто в мясорубке побывали! Вся, как кошка растрепанная!
Слова насчет сенсорика были правдой. У Катьки после первой инициации проснулся Дар, как и у матери. Правда, его еще предстоит развивать, но и того, что узнали волхвы, достаточно для вывода. Сенсы идут нарасхват в любой сфере применения: и в гражданской, и в военной. Будущее младшей сестры было предопределено. Не пропадет. А вот как быть Тамаре с ее рангом Берегини? К чему он, для каких надобностей? Защищать мифического любимого? И где такого взять в наше рациональное время? Взаимная страсть и любовь кого угодно утомят за пару лет. Пф! Надоест просто! Не нужен никому щит Берегини.
— Ах, ты, негодяйка! — вскочила Тамара и бросилась к кровати, чтобы схватить подушку и как следует отшлепать бесенка. — Вздумала в моем ментальном поле копаться! Да я тебя! Ничего я не пишу, понятно! Он уже забыл обо мне! Пока сам не пришлет письмо — даже ни словечка, ни буковки!
Катерина, захлебываясь от смеха, выскочила из комнаты Тамары, промчалась по коридору к лестнице, спускавшейся в гостиную. Так они обе и вломились туда, распугивая столовую прислугу. Но за стол сели чинно, пожелав приятного аппетита родителям и погрозив кулаками улыбающемуся беззубым ртом Сашке — младшему брату.
— Как учеба? — Константин Михайлович отложил в сторону газету. Этот вопрос он задавал чуть ли не каждые три дня. У Тамары сложилось впечатление, что отец ждет ее покаяния и просьбы исправить дело. — Коллектив дружный?
Ага, что-то новенькое. О сокурсниках стал спрашивать!
— Неплохой, — дождавшись, когда ей в тарелку нальют суп, она взялась за ложку. — Много ребят из знатных родов, не все из них в столице проживают. С Урала трое, сибиряки есть, смоленские, киевские…
— А из смоленских кто? — заинтересовался Великий князь.
— Лазарев Антон и Даша Ташкевич.
В экономическом университете не было раздельного обучения, как в гимназиях и школах, и совместное времяпровождение юношей и девушек в аудиториях не нравилось некоторым ревнителям старины. Люди, наезжавшие на ректора университета по этому поводу, были известными меценатами и депутатами Думы. Но и сам ректор не лыком шит оказался. Господин Ушаков имел большую поддержку со стороны императорского попечительского совета и других прогрессивных аристократов. В общем, кусались, бодались — но продолжали двигать науку и учебу вперед.
— Ого! Ташкевич! Серафим Сергеевич, часом, не отец ее? — оживился Меньшиков.
— Думаю, так и есть. Дарья Серафимовна она, — кивнула девушка.
— Я с Серафимом по молодости в кадетском училище лямку тянул, — пояснил довольный отец. — Потом несколько лет военной службы на западной границе. Он там и остался, а я вернулся в Петербург. Значит, теперь в Смоленске живет….
— Так и есть, — работая ложкой, подтвердила Тамара. — Папа, я могу брать по утрам служебный «кросс»?
— А что с твоей машиной?
— Неудобно в униформе туда-сюда скакать. Решила на «прикол» до лета поставить.
— Так не скачи, а веди себя как подобает великокняжеской девушке, — ухмыльнулся Меньшиков.
— Легко рассуждать, когда на тебе брюки, — не согласилась с отцом Тамара. — Пусть уж ласточка стоит в гараже. Мы потом на ней в Курляндию с Катькой поедем. Бабушку навестим.
— Троим там не уместиться, — сестра-язва никак не могла угомониться. — Ты с Гришей — это понятно. А я где буду? В малюсеньком багажнике?
Родители почему-то при этих словах переглянулись.
— Катька! Еще слово про… — Тамара внезапно замолчала, решив, что не стоит так реагировать на шутки младшей сестры. В семье, как она с ужасом поняла, за нее все давно решили. Осталось дело за малым: уломать взбрыкнувшую дочь и достичь какого-то компромиссного решения. Ладно, что еще не обвиняют в черствости. Кстати, мама, узнав о роли Старицкого в спасении дочери, решительно захотела с ним встретиться. Тем более, что сейчас он в Петербурге. Теперь не отвертеться. Капать на нервы начнет с удвоенной силой. Они все сговорились — вот что это значило. Еще ни одного официального визита, а уже давление по всем фронтам.
