Барух бен-Шимшон, в миру известный как Борис Симонович, славился своей пунктуальностью и аккуратностью. Ежедневно в двенадцать часов пополудни он выходил из конторы и направлялся по Гатчинской до самого конца и сворачивал на Большой проспект. Там было множество ресторанов, кафе и забегаловок, предлагавших за умеренную плату хорошо покушать и отдохнуть. Обычно Лифшиц заходил в ресторан «Маяк», как по мнению Мотора, средней паршивости обжорная, а не ресторан. Но — дело вкуса. Он занимал очередной пост напротив «Маяка» со своей неизменной газеткой в руках на одной из лавочек, подкармливал жирных и вальяжных голубей мелкой хлебной крошкой, и цепко посматривал в сторону заведения. Адвокат тратил на свой бизнес-ланч, как стало модно выражаться в деловых кругах столичного бомонда, ровно полчаса, потом выходил наружу и неторопливо шел по проспекту в сторону аккуратного и уютного парка, где отдыхал на скамейке, почитывая свежую газету или журнал. Чтение занимало у Лифшица гораздо больше времени, чем обед, и возвращался он в контору в половине второго дня. Мотор следил еще пару дней за адвокатом, пока не убедился точно, что может перехватить этого человека только на обеденном променаде. Иначе — никак. Время утекало сквозь пальцы, и Мотор прекрасно понимал: курьер уже передал груз посредникам. И все равно оставался призрачный шанс людей этих вычислить и аккуратно изъять искомое. Единственная ниточка — Лифшиц. Но такая матерая глыба, по словам Вартана, может вообще ничего не сказать. Еврей слыл человеком осторожным и недоверчивым.
Наконец, улучив момент, когда расслабленный после обеда адвокат займет свое место на парковой скамейке, плотно запахнувшись в кожаный плащ и обмотав горло изящным теплым шарфом с какой-то забавной вышивкой, Мотор подошел к нему и вежливо поинтересовался:
— Я имею честь разговаривать с Борисом Симоновичем?
Адвокат пристально — снизу-вверх — взглянул на незнакомца и медленно, с едва слышной картавинкой в голосе ответил:
— Тот самый Борис Симонович и есть. Вы что-то хотели, молодой человек?
Мотор про себя ухмыльнулся, услышав про молодого человека. Недаром под этот образ он тщательно подбирал одежду: коричневый кожаный плащ, тщательно отутюженные темные брюки, начищенные туфли, светло-голубое кашне, которое в гардеробе местных модников занимало одно из первых мест, стильная короткая стрижка, которая шла к его спокойному, широкому и тщательно выбритому лицу. Немудрено, что Лифшиц существенно снизил его возраст.
— Я давно хотел встретиться с вами, господин Лифшиц, но ваши помощники в конторе очень хорошо знают свои обязанности. Несколько моих попыток закончились неудачно.
— На то они и помощники, — усмехнулся адвокат и сделал приглашающий жест. — Кто вы? Или предпочтете играть в мистера «икс»?
— Мое имя — Андрей Игоревич, — Мотор сел рядом с адвокатом. — Казимиров. Профессиональную деятельность называть не буду, ибо она сейчас не имеет никакого отношения к нашему разговору.
— Вот как? — Лифшиц скрутил газету в трубочку и похлопал ею по своему колену. — У меня осталось немного времени после обеда. Вам нужно поторопиться с объяснениями.
— Точнее, тридцать две минуты, — не стал смотреть на часы Мотор.
— Вы следили за мной?
— Несколько дней. Надо было убедиться, что вы здесь постоянно один.
Лифшиц пожевал губы, обдумывая, стоило ли уходить от странного незнакомца или предпочесть выслушать его. Иногда такие встречи имеют удивительные продолжения. Не всегда хорошие, но в копилку жизненных курьезов несомненно ложащиеся.
— У вас предложение или просьба?
— Просьба, — честно ответил Мотор и полез за пазуху. Сколько ему стоило найти этот камешек, чтобы адвокат повелся, а не стал подозрительно нюхать воздух возле него. Судя по стальному блеску глаз, Лифшиц не лох. Клевать на обманку не будет. Алмаз попал в столицу из якутских копей несколько месяцев назад по надежным каналам, и его еще не успели обработать. Такой камешек и нужен был Мотору. — Мне необходимы каналы в Европу. Я скромен, в промышленных масштабах переправлять товар не собираюсь.
— Андрей… Игоревич? Послушайте, — Лифшиц замедлил движение руки, и газета замерла на полпути к колену, — вы, кажется, не туда обратились. Я ведь обычный адвокат, занимаюсь юридическими вопросами, а не контрабандой. Может, вам неверно дали адрес?
— Прекратите, Борис Симонович, — поморщился Мотор, ощущая, насколько зыбка его попытка уломать хитрого еврея, — в наших кругах не принято болтать языками. Если я вышел на вас с конкретным предложением, это то и значит, что я прошел проверку. Мне от вас нужно только имя посредника. Посредник — просто человек, не задействованный на определенных узлах операции, и вам нечего бояться.
— За вас может сказать Вартан?
— Можете ему позвонить.
— Не стоит, — Лифшиц задрал голову и прищуренным взглядом посмотрел на низкие серо-свинцовые облака. — Кости ломит. Передавали мокрый снег, а я, знаете, не люблю сырость. Пойду, пожалуй. Ответ скоро не ждите. Впрочем, если есть желание, можете приходить сюда хоть каждый день.
— И как же я узнаю, есть ли для меня новости? — усмехнулся Мотор. — Не думаю, что вам захочется созерцать мое присутствие каждый обеденный перерыв.
— Я иногда почитываю бульварные журналы, — Лифшиц с хитрецой посмотрел на собеседника. — Увидите в моих руках «Звезды киноимперий» — можете подходить.
Понятно. Будет проверять по своим каналам. Мотор не зря подстраховался. Адвокат начнет вызванивать людей, знающих Андрея Игоревича Казимирова, и ему, конечно, ответят утвердительно за этого человека. Вартан пообещал в счет будущего навара прикрыть шаткую позицию Мотора. Да и черт с ними всеми. Сейчас, главное, выйти на след Шута и его посредников. Засветить всю цепочку. Эта победа будет куда важнее, чем кейс, набитый алмазами. Хозяин, держащий за глотку компанию Лобана, сможет манипулировать европейскими чиновниками, как куклами на ниточках. Разве оно того не стоит?
— Я вас понял, — Мотор встал и быстрым шагом пошел по дорожке из парка. Пусть адвокат помучается в сомнениях. Был еще вариант, что Лифшиц откажется, и тогда видит Творец, Мотор заявится к нему домой и выбьет все имена, связанные с алмазами. Ему уже терять нечего.
Наконец-то он мог спокойно приехать домой, где скучал Окунь и — какая неожиданность! — в компании самого Хирурга! Не высказав удивления, Мотор поздоровался с воровским профессором, как его втихомолку называли братья, и пошел в душевую. Черт бы побрал этого Лобана! Задал две задачки — и вертись ужом на горячей сковороде!
Посвежевший после душа Мотор вошел в комнату, где расторопный напарник уже накрыл на стол. Отварная картошка, крупные ломти сала, капуста, соленые огурцы, холодные котлеты в белесом жиру — простецкая закуска к бутылке водки нисколько не расстроила Мотора. Он хотел жрать. Все эти кофе, салаты, пирожки не оказывали благотворного влияния на организм. С грохотом придвинул свободный стул и сел напротив Хирурга.
Человек, который должен был помочь вытащить Якута из Шлиссельбургского каземата, прожил достаточно долгую жизнь, и навидался всяких деятелей, пытавшихся вот так сходу прочитать его мысли: умных, дураков, недалеких, наглых, обнаглевших от безнаказанности, любителей читать проповеди, льстецов, настоящих живодеров, даже один романтик попался, да и сгинул со своим кредо, не принеся пользы ни себе, ни воровскому обществу. Так и этот молодчик, сходу пытаясь навязать свою харизму, ничего не добьется.
