— Я вас не знаю, господа. Вы, наверное, ошиблись.
— Нет, что вы, сударь, — Мотор нахально зашел внутрь, а его верный подельник Окунь бочком прошмыгнул следом, закрыв дверь на защелку замка.
Гости сели напротив пассажира в мятом костюме, уже забывшем хорошие времена, и стали молча созерцать друг друга.
— Господин Ласточкин? — на всякий случай уточнил Мотор, распахивая куртку, чтобы продемонстрировать пистолет, засунутый под ремень. Как бы нечаянно…
— Он самый, — осторожность в глазах пассажира сменилась тревогой. Он сделал движение ногой, задвигая кейс, стоящий прямо под столом, дальше в угол. Окунь заметил этот финт и осклабился. — А вы кто будете? Может, назовете свои имена?
— Наши имена ничего не скажут, а вот Лобан просил передать привет, если встретим тебя, Шут.
Пассажир, которого назвали Шутом, вытаращил глаза и с запинкой проговорил:
— А вы уверены, молодые люди, что обратились по адресу? Моя фамилия Ласточкин. Мартын Иванович. Про какого шута вы мне сейчас здесь пытаетесь напомнить?
— Да про тебя, Шут, про кого еще, — хмыкнул Мотор. — Мы же тебя давно ждем. Шепнула нам кукушка, что с Казани едешь с хорошим товаром, вот и жаждали встречи. Лобан очень хочет знать, когда долг будешь отдавать?
— Послушайте…, - мужичок вытащил из кармана платок и промокнул шею. Он сильно потел от волнения. — Я совершенно не понимаю ваших претензий, так же, как и не знаю Лобана. Кто он такой вообще? Ваш хозяин? В какой сфере работаете?
— Точно: шут, — Молот посмотрел на Окуня. — Лобан предупреждал, что лепить начнет про «ничего не знаю». Знакомая песня.
— Ага, — шмыгнул носом Окунь, не отводя взгляда от кейса, задвигаемого все дальше и дальше.
— Попрошу покинуть купе, иначе вызову проводника с дружинниками, — пригрозил Ласточкин. Его рука потянулась к кнопке вызова, торчащей на боковой панели межоконного простенка.
— Руки отдернул назад, — предупредил Окунь, показывая свой пистолет. Черный зрачок ствола словно заворожил хозяина купе, и он медленно откинулся спиной на переборку. — Вот так и сиди. Давай сюда свой чемодан.
— Не имеете права, — прошептал Ласточкин. — Это мои личные вещи.
— Если личные — так чего потеешь? — Мотор закивал, подбадривая хозяина кейса. — Посмотрим. Если Лобан оказался неправ — извинимся и уйдем.
— Это неприемлемо, — упорствовал Ласточкин. — Это просто грабеж среди белого дня.
— Уже вечер, дядя, — шутливо гыкнул Окунь. — Ложи чемодан на стол и открывай его. Только без шуток.
Мужичок с трясущими руками вытащил кейс из-под ног, положил его, и не отрывая взгляда от Мотора, стал нащупывать замки. Взгляд его на мгновение стал змеино-острым, но незваные гости не увидели опасной перемены. Они впились в крышку кейса, которая нарочито медленно распахивалась, и, наконец, обнажила содержимое. Мотор и Окунь одновременно присвистнули. И вдруг в дверь громко застучали. Ласточкин мгновенно захлопнул крышку кейса.
— Да! — воскликнул он с облегчением.
Окунь спрятал пистолет и щелкнул замком. Дверь распахнулась.
— Можно? — в проем заглянула голова молодого парня с короткой стрижкой.
— Тебе чего, цуцик? — удивился Мотор и вдруг напрягся. Он вспомнил, что этот хорошо развитый физически паренек все время торчал в проходе вагона. Вроде как в окно смотрел, интересовался пейзажами.
— Извините, титан сломался, чай будет позже, — брякнул Никита, входя в купе и плотно закрывая дверь. Снова замок на защелку. Быстро оглядел сидящих.
— О чем ты, дурила? — засмеялся Окунь, еще ничего не понимая. — Дергай отсюда, не мешай взрослым дядям разговаривать.
— Они вам угрожают, сударь? — Никита был спокоен, готовый в любое мгновение использовать руну «сон». Впрочем, он уже просчитал противника. Оба вооружены, но слабы в контактном бою и в закрытом помещении.
— Ааа…, - проблеял Ласточкин, совершенно сбитый с толку. Он цепко ухватился за ручку кейса и подтянул к себе на уровне груди. — Я чаю не просил.
— Я знаю, — Никита улыбнулся. — Я слышал, что они угрожали вам. Отъем личных вещей у граждан карается законом, господа. Попрошу вас выйти из купе и вообще покинуть поезд, иначе вызову линейных дружинников и казаков.
— Ты почему такой правильный, малец? — заскрипел зубами Мотор. Приближалась станция, на которой им нужно было сходить с захваченным товаром. Плотные прозрачные мешочки с необработанными алмазами, пластиковые тубусы с набитыми туда золотыми монетами, и два плотных пакета с «радугой» — состояние, за которое Лобан их грохнет, если не получит товар. Почти на шестьсот тысяч инвалюты! И этот правильный хлопец сунул нос, куда не следует! Вальнуть его и Шута — и ходом с поезда. Станция через десять минут. Пассажиров не хватятся как минимум до Ярославля. Трупы найдут, когда он и Окунь будут далеко.
— Сударь, я вызываю дружинников? — внимательно посмотрел на мокрого Ласточкина Никита. Судя по подслушанному разговору — тоже странный тип. Бандиты не полезут просто так к обычному человеку столь наглым образом. А здесь пахнет отъемом какого-то важного груза, возможно, того, что спрятан в кейсе.
— Нет-нет, юноша, не стоит! — торопливо вскрикнул мужичок, но глаза его, недобро поблескивая, косились на Мотора и Окуня. Те полностью переключились на мальчишку.
— Хватит! — Мотор внезапно вскочил, зло скрипнув зубами. Рука его нырнула под куртку и выхватила пистолет с коротким набалдашником глушителя. Он не собирался делать последнее предупреждение или уговаривать покинуть купе. Операция по изъятию груза затягивалась из-за этого глупого щенка, сунувшего нос, куда не следует? Ой ли? Так ли все на самом деле? Может, это сопровождение Шута?
Озарение пришло слишком поздно. Никиты уже не было на линии стрельбы, а Окунь заваливался с вывернутой челюстью на диван. Какой-то вихрь подхватил Мотора и бросил того в самый дальний угол, прямо на подельника. Ударившись головой о простенок, Мотор попытался сразу вскочить, но словно кирпич прилетел ему в ухо. Он отключился.
Никита подобрал оба пистолета и с интересом посмотрел на них. Обычные отечественные девятимиллиметровые «скаты», выпускаемые для гражданского населения. В ближнем бою самое действенное оружие. А вот глушители самопальные, какие-то умельцы сумели сделать под короткий ствол такой же короткий цилиндр, да еще с пламегасителем.
Со стуком положил оружие на столик и повторил:
— Может, вызвать полицию?
— Нет, — Ласточкин перевел дух, ошеломленный увиденным. Мальчишка, пусть крепко сбитый и физически развитый, но все же мальчишка, за несколько секунд угомонил мужиков. Одного — коротким махом ноги в челюсть, а второго, который поопаснее — тычком ладони в голову. Пожалуй, долго не очнутся. — Лучше я сам выйду на ближайшей станции. А потом можете поднимать хипиш, молодой человек.
Никита усмехнулся. Так он и думал. Непростой мужичок оказался.
