— Конечно, я все понимаю, Ваше высочество, и даю слово дворянина, что между мной и Тамарой не было никаких компрометирующих ситуаций, — кивнул Никита.
— Я рад, что ты проявляешь сдержанность, — довольно проговорил Меньшиков, откидываясь на кресле. — Не ошибся в тебе.
— Вы меня проверяли? — спокойно поинтересовался Никита.
— Конечно, не без этого. Надо же удостовериться в твоей лояльности. Только вот гложет меня сомнение. Ты хочешь жениться на Тамаре ради нее самой или принести пользую клану Меньшиковых? Если преобладает первое желание — мы расстанемся. Мне не нужен в зятьях поместный дворянин без лояльности. Есть партии лучше.
— Не жаль вам свою дочь? — сжав зубы, спросил Никита. Признаться, он был удивлен переменой приоритетов Меньшикова.
— Жаль, — признался Великий князь. — Но мне важна твоя позиция. Что ты скажешь? Готов в одной упряжке с нами идти?
— То есть, Назаровы должны принять вассалитет императорского клана?
— Именно это я хочу от тебя услышать.
— Ваше высочество, вы ставите меня в трудное положение, — Никита понял, что сейчас перед ним появился хищник, подловивший его на узкой горной тропе. Шаг влево — жуткая пропасть, шаг вправо — непреодолимая гранитная стена. А за спиной нет надежного союзника, который мог подсказать нужный ход. — Я не могу решать такие вопросы без Патриарха рода. Вы прекрасно об этом знаете.
— Никита, твой прадед уже не может влиять на твои решения, — отпил из стакана Меньшиков. — А скоро вообще ты останешься один. Двоюродные родственники не в счет, потому что мнение людей, отколовшихся в свое время от рода, Патриарха не интересует. Ты — хозяин всего наследия.
— И тем не менее — Патриарх еще живой, — упрямо мотнул головой Никита, лихорадочно соображая, есть ли выход из тупика. — Вы торопите события, Ваше высочество. Я хотел бы отложить решение вопроса на некоторое время.
— Но и я могу отложить свадьбу на неопределенный момент, — усмехнулся Меньшиков.
— Не понимаю вас, — Никита слегка занервничал и решил бить первым. Ситуация становилась опасной и пахла нехорошо. Его начали шантажировать. — Вы же сами разработали целую комбинацию, когда купили Тамаре дом рядом с особняком Барышева в Албазине. Думаете, я до сих пор не знаю, для каких целей? Вам в клан нужен был одаренный наследник. Китсеры слили вам информацию, что я являюсь обладателем Пяти Стихий. Еще бы разобраться, откуда у них она появилась! Усилив клан Меньшиковых мной и детьми Тамары, вы приобретаете небывалую мощь. Кто устоит против таких одаренных?
— Ах ты ж… — удивленно проговорил Константин Михайлович, не ожидая, что парень пойдет на обострение, удачно развернув беседу в другую, совсем не нужную хозяину кабинета, сторону. — Каков кусачий щенок оказался!
Он стал похож на огромного сома, выдернутого из своей уютной тины. Разевая и закрывая рот, Великий князь силился что-то еще сказать, но получился какой-то рык раненого зверя.
— Я, как дворянин, да и просто как человек, не заслужил таких упреков с вашей стороны, — побледнел Никита. — Тамара Константиновна — самое дорогое, что у меня есть в жизни. Единственное, что останется после смерти Патриарха — это она. Я очень люблю вашу дочь, и добивался ее благосклонности, как мог. И спас ее тоже я. Хотя бы не мешайте нам. К чему ваш скоропалительный допрос? Зачем шантажировать меня любовью к Тамаре? Вам не идет такая роль, Ваше высочество. Требуете скорейшего ответа по вассалитету Назаровых? Не будет такого. Решение мы примем после обсуждения в кругу рода Назаровых. Но раньше я расскажу Тамаре, как вы внедрили в ее память закладку, чтобы она увлеклась именно мной, а не кем-то другим, более достойным молодым человеком из высшей аристократии. И до сих пор не знает, но догадывается. Я просто случайно обнаружил чужой блок в ее ментальном поле, но побоялся трогать. Будет честно, если вы сами уничтожите его. А я доказал, что достоин Тамары.
Великий князь закрыл рот и хлопнулся задом на кресло. Рука его дернулась за бутылкой. Вместо очередной порции в стакан Меньшиков приложился к горлышку, хлебнул чересчур много и поморщился.
— Выпьешь? — тоном ниже спросил он.
— Я не пью, — холодно ответил Никита. — Благодарю вас.
— Да сядь уже, вытянулся, как солдафон перед генералом, — слабо махнул рукой князь и вскинул голову. — Разговорился. Шантаж… «Все расскажу Тамаре». Как ребенок, ей-богу. Ничего ты не расскажешь. Признаюсь, решил проверить твою стойкость духа. Конечно же, решение должен принимать совет рода. Знаешь свои права. А ты молодец, не побоялся ответить отказом, хотя сильно рисковал. Но мне очень не нравится, что вокруг тебя крутится столько непонятного, излишне драматичного, на мой взгляд. Мешает объективно взглянуть на перспективу. Но терять способного парня с задатками мощного боевого волхва я посчитал кощунством. Да, пошел на хитрость, но, скорее от отчаянного положения. Я же знал, что затевают Китсеры. Перехватив инициативу, отодвинул их в сторону, выключил из борьбы. Наш клан таких не приемлет. Тамара — мой бриллиант, Никита, ты же это видишь прекрасно. И я боюсь продешевить, отдавая ее замуж. Даже иная партия не будет для меня утешением. Вот и не знаю, что для нее лучше: быть женой какого-нибудь европейского принца или графа, или обычного волхва, способного держать в руках буйство Стихий.
Глаза двух мужчин — матерого, бывалого и молодого, еще не искушенного в жизненных хитросплетениях — встретились.
— Совсем недавно на руках носил — и вот уже выросла. Теперь ты перенял у меня этот чудный груз. Тамара стала совершенно другой, изменилась… Глядя на нее, вижу не девочку, но женщину, знающую, что она хочет. Я не хочу, чтобы она знала о моей неприглядной роли в недавних событиях, Никита. Если ты мужик — держи при себе язык. Ради всех нас. Ведь и твоя шкура пострадает серьезным образом…
Великий князь снова в очередной раз плеснул в стакан коньяка, задумался и отставил бутылку подальше от себя. Тяжело вздохнул.
— Никита! Ты понимаешь, что вы оба по краю ходите? Ваши отношения на виду. Не компрометируйте самих себя каким-нибудь неосторожным действием.
— Мы все понимаем, Ваше Высочество, — твердо заверил его Никита, — и не допустим сплетен, марающих вашу и мою благонадежность. Надо будет — зарою щелкоперов под землю. Всю желтую прессу разорю через суд.
— Ого, развоевался, — удивился Великий князь. — Не боишься?
— Я давно перестал бояться. А, может, и не боялся никогда. Я не знаю, что это такое. Если вижу перед собой противника, врага — устраняю его. Любыми методами.
Великий князь крякнул и с тоской посмотрел на отставленную бутылку. Подумал, притянул к себе и плеснул в стакан чуть-чуть, на донышке. Видимо, сильно его пробрали слова молодого волхва. Не мог остановиться.
— Плюешь на закон?
— Никак нет. Я уважаю закон, но с теми, кто его не чтит — поступаю сообразно ситуации.
— И сколько за тобой трупов? — шутливо спросил Меньшиков и припал к стакану.
