— Значит, вы хотите пустить меня в долю взамен на процент акций «Изумруда»?
— А тебя не устраивает мое предложение? В прошлом году Белозерск испытал весьма большой наплыв желающих комфортно отдохнуть. С нашими капиталами можно развернуться во всю широту славянской души. Бернские озера или Баден-Баден игрушкой покажутся.
— Н-да, оригинально, — покрутил головой Никита. — И неожиданно…
— Так я не тороплю, — добродушно ответил Городецкий. — Можешь обсудить мое предложение с финансистами, адвокатами, знающими мою кухню людьми. Я не собираюсь ничего прятать от будущего партнера, надеюсь.
— Хм, а какой процент акций планируете за туристический пай?
— Пять, не меньше, — старик блеснул глазами, не потерявшими юношеский задор.
Никита сдержался. Городецкий его явно провоцировал. Доходы его клана не были настолько малы, чтобы так нагло требовать за пай пять процентов акций! Улыбнувшись Патриарху, давая понять, что расценил ход князя правильно, отрезал:
— Два процента. Даже мой тесть не просил больше пяти.
Старик кивнул, нисколько не обижаясь, и не сердясь. Допил херес, аккуратно поставил бокал на поднос, взял пластину копченого мяса и крепкими зубами перемолол его, ощущая послевкусие напитка.
— А если все же пять, но за информацию? — все-таки выложил напоследок хитрый лис.
— Какую, Леонид Сергеевич? — странная настойчивость Патриарха уже раздражала.
— Могу сказать, как звали твоего отца, — Городецкий впился взглядом в лицо вздрогнувшего Никиты. Молодой парень еще не умел держать такие удары. Но князю и не нужны были доказательства его слабости. От таких новостей кого угодно кондрашка хватит. — Из чьего Рода, чей сын…
— Интересно, — кашлянул Никита, ощущая сухость в горле. — Откуда бы?
— Не забывай, Никита Анатольевич, какими мы были соседями с твоим прадедом. Хоть и грызлись, но знали друг о друге столько всего, что опасно было делиться с кем-то третьим.
— Да мне как-то сейчас не до этого, — пожал плечами волхв. — У меня вообще до шестнадцати лет не было настоящей семьи, и ничего — пережил. В Албазине, кстати, приемные отец с матерью, сестра. На что мне имя человека, бросившего мать в трудную минуту? Прощение или раскаяние в его глазах увидеть?
— Разумно, — кивнул князь. — Ну, сам смотри. Не буду учить, как лучше поступить. Захочешь услышать его имя — милости просим в мой дом. Вот тогда и поговорим по-настоящему.
Стеклянная панель снова была поднята, отсекая любую возможность сидящим впереди прислушаться к разговору молодых супругов. Никита с некоторой долей растерянности передал разговор с Городецким, особенно последнюю его часть.
— Представляешь, пять процентов акций за имя человека, бросившего мою маму в трудную минуту! — Тамара никогда еще не видела своего мужа одновременно и злым, и раздраженным, и по-мальчишески обиженным. — И еще намекнул, что настоящий разговор пойдет только после моего согласия!
— А что ты хотел? Переиграть старого хрыча на его поле? — удивилась девушка, поглаживая Никиту по руке. — Игрок высочайшего класса, как его охарактеризовала Светлана Павловна. Столько лет прожить под одной крышей и тонко чувствовать любую фальшь в словах… Это надо уметь.
— Вы о чем, Тамара Константиновна? — усмехнулся Никита, силясь войти в норму.
— О том самом, дражайший мой супруг, — не осталась в долгу Тамара, подколов волхва. — Меня сразу предупредили, что Городецкий начнет тебя шантажировать.
— Врал, значит?
— Нет, не врал. Он знает имя твоего биологического отца. Княгиня подтвердила. Но тоже предпочла держать язык за зубами. Из чего делаю вывод: всю погоду в доме определяет старик. Теперь дело за тобой. Хочешь найти отца — жертвуй пятью процентами акций. Не хочешь — отдавай два-три за совместное предприятие в Белозерске.
Тамара замолчала и пожала плечами. Здесь она ничего не решала, мудро отойдя в сторону, как и пожилая Берегиня когда-то. Муж — стержень семьи, его голова, а жена — двигатель, заставляющий эту голову принимать нужные решения. Никита — еще мальчишка с эмоциями, старательно прячущий их в глубину своей души. Старается выглядеть умудренным жизнью человеком, но такие люди как Городецкий, видят насквозь истинную сущность, дно даже самой мутной реки. Старик знал, чем подцепить Никиту.
— То есть ты не против, если мы объединимся для туристического проекта?
— Неплохая идея, — Тамара задумчиво посмотрела вперед, где яркий свет галогенных фар рассекал мягкую темноту апрельского вечера. Машина уверенно шла по невидимой ниточке, разрывая сопротивление воздуха и дополнительной защитной «сферы», нацепленной Никитой ради большей безопасности. — Но готовься к тому, что этот хрыч поставит себя выше твоих амбиций и желаний.
— Подмастерье из меня сделает?
— Ага, будешь у него учиться управлению капиталами и предприятиями, — усмехнулась Тамара. — Мало тебе «Изумруда» и ткацких мануфактур.
— Ничего, Айдаров вытянет. Амбиций и желаний у него достаточно, — вздохнул Никита. — Милая, мне надо тебе кое-что сказать…
Повисла недолгая пауза, которую Тамара восприняла как сигнал к началу тех трудностей, о которых она сама говорила днем. Сердце тревожно трепыхнулось. Те слова, которые девушка услышала из уст старой Берегини, начали оформляться в нехорошую картину. Кто же знал, что Светлана Павловна, помимо ранга Берегини, имеет Дар прорицателя! Пусть и не такой сильный, но достаточный, чтобы просчитать всевозможные варианты развития на год!
— Так говори, — ледяным голосом попросила Тамара.
— Мне нужно съездить на Дальний Восток, в Хабаровск и во Владивосток, — Никита с трудом посмотрел на застывшую жену. Она выпрямилась, не касаясь мягкой спинки дивана. — Это необходимо. Речь идет о перспективных разработках для армии. Тем более сейчас.
Никита понимал, что говорит неправильно, что его слова не трогают жену, не заставляют ее принять доводы и причины отъезда.
— Хочешь ехать — езжай, — спокойно ответила Тамара. — В конце концов я знала, за кого замуж выхожу. Истерик устраивать не буду, все равно не помогут.
— Почему? — не выдержал Никита.
— После разговора с княгиней Городецкой мне почему-то сразу вспомнился виртуальный сон, — намекнула жена. — Одинаковый сюжет, картина будущего с небольшими вариациями… Знаешь, что было до того момента, когда я встретилась с тобой в кабинете?
— Ты мне об этом не говорила, — ледяной комок зародился в животе и стал распространять вокруг себя нестерпимую стужу.
— Я ехала на работу, — буднично ответила Тамара. — Просто ехала в «Изумруд», чтобы провести обычный деловой день, как и все дни до этого, несколько лет подряд. Не знаю, сколько: пять, семь, десять. Я точно знала, что мне нужно держать себя в руках до тех пор, пока не появишься ты. Год за годом, чертов год за чертовым годом, изматывающее ожидание чуда… Куда ты пропал? Как ты мог меня оставить одну с детьми на руках?
