- Эти твари, – начал Сиплый, обращаясь к замершим в лагере людям, - жена, дочь и сын того урода, что посмел сказать мне «Нет»! - мародер силой выделил слово «Мне». – Я – Сиплый! И я такого не допускал и не допущу! Мое слово здесь – закон! Все это знают?
Толпа рабов в лагере робко согласилась, а военные заулюлюкали, предвкушая зрелище.
- Они будут казнены, стал быть, чтобы все знали, что Сиплый такого не прощает!.. Привязать их к дереву! – скомандовал мародер своим подчиненным, и несколько из них, схватив семью, потащили пленников по земле к ближайшему дереву.
Надя вновь попыталась сопротивляться, но силы стали покидать ослабленное тело. Их крепко привязали веревками, не давая пошевелиться даже на миллиметр. Главарь бандитов подошел ближе, раскачивая пистолетом.
- Я вот все думаю, - начал он, обращаясь к пленникам, - как бы вас казнить? Может, сами выберете? Я могу убить вас по очереди, к примеру, а кто-то из вас выберет, кого первым, а кого последним… А могу мертвякам скормить… Может к машинам привязать и так до города дотащить? А може-е-е-е-ет повесить?..
Катя заскулила от страха, заерзала ногами. Сиплый ухмыльнулся.
- Ну-у-у-у, не бойтесь, не бойтесь. Все это, стал быть, будет завтра, не переживайте, - он присел и, послюнив палец, провел девочке по щеке, - сначала мы с вами, стал быть, позабавимся.. – главарь сделал паузу и расплылся в ухмылке, - на глазах друг у друга… А уж то, что останется от вас на завтра, стал быть, с тем уже и решим, что делать…
Сиплый засмеялся, ощутив от пленников запах мочи. Раздав указания автоматчикам, приказав пока не трогать и не кормить пленников, отправился по своим делам.
- Дервысь, - с трудом смогла проговорить Надя, пытаясь сдержать рвоту от грязного и вонючего кляпа во рту. – Мы фыпиримфя… Ты тойко дерфысь!
Катя, продолжая пускать сопли, смешивая их со слезами, содрогалась всем телом, а мать следила за всем этим и никак не могла ей помочь. Она обвела печальными, полными мольбы глазами лагерь. Люди опускали головы, встречаясь с ней взглядом, спешили скрыться, заняться какими-то делами…
- «Твари», - подумала женщина и поклялась, если выберется из этой передряги, то даже не постарается помочь этим бесхребетным уродам.
За весь день их так ни разу не покормили и не напоили. Тела занемели, стали болеть. Надя, как могла, поддерживала детей, сумев перегрызть вонючую тряпку и выплюнуть ее. Первая половина дня была жаркой и солнечной, а после обеда пришли грозовые тучи. Когда с неба забарабанили первые капли, пленники были рады живительной влаге, льющейся с неба, однако через несколько минут их тела начали трястись от холода и онемения. Одежда промокла, и хоть они и находились под деревом, кое-как защищенные последними осенними листьями, холодный ветер быстро выдувал из них тепло. Наконец, когда терпеть каторгу даже Наде было уже невозможно, что уж говорить о детях, за ними пришли.
- Что, отдохнули? – ухмыльнулся знакомый мужик со шрамом во весь лоб. – Пришло время, пошли…
Непонятно что было хуже: быть привязанным к этому чертовому дереву или сейчас идти на свои мучения. За день в голове Нади промелькнули тысячи мыслей от того, как можно попытаться спасти хотя бы детей, до того, что с ними будут сегодня делать…
Ноги не слушались, и потому пленников буквально внесли в большую офицерскую палатку. При их появлении, люди в ней ожили, завозились, заулыбались. Десятка два, а то и три разномастных мужиков, объединенных одной чертой: похотливой улыбкой, не сулящей ничего хорошего.
- А вот и наше блюдо перед сном, - развел руками Сиплый, восседая на большом деревянном стуле.
Одет он был в махровый банный халат, явно накинутый на голое тело. Ухмылялся главарь так похотливо, что у Нади вновь подкатил ком к горлу.
- Отпусти их, - слабым голосом попросила она. – Я сделаю все, что скажешь, но отпусти детей.
Главарь рассмеялся.
- А зачем?! Ты и так все сделаешь, что мы скажем, да еще и не по разу?!
Толпа загоготала, и Надя поняла, что это конец. Был бы Леший здесь… Он бы обязательно всех спас, не допустил такого, но его больше нет и заступиться за них больше некому…
Сиплый встал, неспешно направился к пленникам.
- Начнем, наверное, с десерта, ага? Для разогрева, так сказать…
Сильные руки дернули Катьку. Она упала, завизжала и забрыкалась. Мародер неспешно развязал пояс халата и тот свалился на землю. Катя завизжала еще громче, только распаляя своим визгом похотливых мужиков.
- Да не брыкайся ты, - попросил Сиплый и встал перед девочкой, которую его помощники распяли словно букашку, растянув за руки и ноги. – Больно будет, но недолго, тебе потом, может даже понравится…
Главарь снова масленисто ухмыльнулся, опустился на колени перед жертвой, взрезал зажатым в руке кривым ножом-керамбитом пояс на джинсах девочки, мужик справа сдернул с нее штаны, Сиплый расплылся в улыбке. Лезвие коснулось белья, и в этот момент Катя смогла освободить одну ногу. Поджав колено к груди, она выстрелила ей словно из пушки, зарядив Сиплому прямо в пах. Тот взвыл, выкатил глаза, покраснел, зашелся в хрипе. Надя дернулась, улучив момент, но охрана не спала. Сильные руки прижали ее к земле, выкручивая голову так, чтобы она могла видеть все происходящее.
Главарь несколько минут кряхтел, зажимая свое достоинство, краснея, синея и зеленея, а в это время четверо его помощников били девочку, таская по полу, словно тряпичную куклу, до тех пор, пока та не потеряла сознания.
- Твари! – выкрикивала обливаясь слезами мать, не в силах как-то помочь дочери.
- Ах, ты… - прошипел главарь, немного оклемавшись.
Он стал прихрамывать и морщиться при каждом шаге, странно охая и кряхтя.
- Держите гадину, переверните ее…
Помощники, утирая пот, перевернули девочку на живот. Сиплый, высунув язык, яростно вращая глазами, разорвал на ребенке футболку, срезал резинку лифчика, открывая взглядам белоснежную кожу спины.
- Вот тебе, гадина, - прошипел он и широким, размашистым движением керамбита прочертив глубокую рану от левой лопатки до правой ягодицы, а затем второй, от правой лопатки до левой ягодицы, высекая подобие креста. Катя при этом пришла в себя, но даже не пискнула, лишь до хруста сжала зубы, тихонько шипя от боли.
- Ты у меня тут, пока не сдохнешь, под мужиками валяться будешь, - прошипел Сиплый и поднялся, давая жестом команду перевернуть девчонку на спину.
Кровавая лужа потекла по песку, девочка снова зашипела, но опять не вскрикнула. Она с яростью и вызовом посмотрела на главаря бандитов и его помощников.
- Я вас запомнила, твари, - сорвалось с детских губ и главарь ухмыльнулся.
Все повторялось…
Не так давно, во время стычки с бандитами Кабана, ее так же распяли в одной из квартир, пытаясь изнасиловать, но тогда на выручку пришел Леший. Катя изо всех сил всматривалась в пустоту за плечом Сиплого, мысленно призывая Лешего вернуться, пока главарь неспешно пожирал ее глазами. «Леший, приди, Леший, приди», думала она, ожидая того момента, когда из-за спины ухмыляющегося урода появится огромная лохматая тень и одним чудовищным рывком вырвет уроду горло, как в тот раз. «Леший явись, Леший явись», как мантру повторяла она беззвучно, ощущая, как спина горит нестерпимым пламенем, а в глазах стоят горячие слезы. « Леший!!!" – мысленно уже кричала Катя, больше не в силах терпеть боль.
