- Это же хранитель леса, - пожал он как-то плечами, словно само собой разумеющееся. – А значит, он нас охраняет. Дядя Леший говорил, что если прийти сюда с чистыми помыслами, то Аба не тронет. Наверное, у нас есть где-то с собой эти помыслы…
Надя улыбнулась на такое детское заявление, но задумалась над сказанным. Они шли сюда от безысходности, хотели просто выжить и, наверное, медведица ощутила эти исходящие от них ощущения, защитила и помогла выбраться из чащобы.
- Спасибо, - искренне поблагодарила она замершее животное, нежно прикоснувшись к лоснящейся шкуре.
Аба коротко рыкнула и уселась, словно ожидая, когда люди уйдут. Женщина снова улыбнулась и, взяв детей за руки, двинулась вперед. Отойдя на несколько десятков метров, она обернулась, но от охранявших их зверей не осталось и следа. Они словно испарились, не издав ни звука, ни хруста, не проявив свой уход еще как-то.
- Мама, а почему ее зовут Аба?! – поинтересовался Сашка, выискивая в темной чаще, не шевельнется ли где-нибудь тьма, не блеснут ли глаза, не донесется ли глухой ворчливый рык.
- Аба, сынок… - Надя задумалась. - Далеко-далеко от нас есть такой город, он называется Абакан. На том месте раньше жили древние люди, но не совсем с копьями и палками, а попозже. Так вот на их языке «Аба» - это медведь, а «Хан» - это кровь. Течет там река по имени Абакан, которая раньше называлась «Абахан», то есть «Медвежья кровь»…
- Там медведи умирали?
- Нет, - улыбнулась мать, вспоминая уроки истории родного края своих родителей. - По легенде, это сказка такая, жил там огромный медведь великан, и вот вышел однажды против него воин, рыцарь…
- Как дядя Леший? – вновь прервал Сашка, вздыхая и двигаясь за мамой, так и не увидев зверя, скрывшегося в чаще.
- Да, сынок, как дядя Леший. Вышел он биться с медведем тем и ранил его. Из медведя-великана потекла кровь и оттуда началась река под названием «Абахан»…
- Понятно, потому дядя Леший и назвал мишку «Абой», он ведь такой же великан?!
- Наверное, - пожала Надя плечами и поморщилась от прострелившей руку и шею боли.
- Надо сделать перевязь… – предложила дочь.
Вынув из рваных, испачканных грязью и кровью джинсов матери ремень, она соорудила кольцо, которое, перекинутое через шею, смогло хоть немного зафиксировать уже горящее огнем плечо. Порывшись в сумочке доктора, девочка отыскала пару таблеток анальгина.
- Пей ты, - отказалась от протянутой таблетки Надя, прекрасно понимая, что дочь испытывает не меньшую боль.
Катя проглотила таблетки, запила их водой. Сашка допил, опустошив бутылку, и перед беглецами встал самый важный жизненный вопрос в их ближайшем будущем. Нужно было раздобыть еду и воду. Бутерброды, сложенные в сумку раскисли, размазались по всем вещам, но матери удалось собрать пару более-менее съедобных комков и разделить их между детьми. Не смотря на то, что у самой в желудке уже вторые сутки не были ни крошки, в первую очередь она думала о них.
Когда маленькая группа остановилась на небольшой привал, она обратила внимание на огромное количество гнезд над головой. Задумавшись о том, что в некоторых могут оказаться яйца, Надя выбрала самое, на ее взгляд, подходящее дерево и начала свой подъем.
- Мама, ты куда?.. – заволновался Сашка, видя, как мать неуклюже, практически одной рукой поднимается с ветки на ветку.
- Не мешай, сынок, мама хочет поискать яичек у птичек, нам нужно что-то есть…
- Но мама…
- Саш… - шикнула женщина, тяжело дыша, ощущая, как с подъемом ей становится все сложнее от головокружения.
Наконец-то, добравшись до вершины раскидистого дерева, она аккуратно, прижимаясь грудью к ветке, обхватив ее ногами и помогая себе здоровой рукой, обламывая мелкие и огибая крупные ветки, добралась до первого гнезда. Пусто. Пара сухих еловых шишек, иголки и высохшие перья. Досадливо скривившись, Надя поползла обратно. Ползти спиной вперед было намного сложнее, и в какой-то момент, когда вроде бы легкий ветерок качнул крону, она чуть не слетела вниз, в последний момент вцепившись в ветку так сильно, как только могла.
Пот бежал по спине, зубы стучали от страха, но женщина смогла вернуться к стволу дерева. Переведя дух, поднялась на следующую ветку и на следующую. Добралась до второго гнезда. Тоже пусто. Третье и четвертое также оказались покинуты.
Зло выругавшись, осмотрев последнее, отыскав там лишь осколки старой скорлупы, начала спуск, который отнял больше сил, чем подъем.
- Пусто, - печально ответила Надя на немой вопрос дочери.
- Мама! – укоризненно посмотрел на нее Сашка, ковыряясь в земле палочкой. – Сейчас о-се-нь! Птицы ж яйца высиживают весной… Зимой только зайцы деток в норах растят, когда спят…
Надя чуть не застонала в голос. Какая же она… Устав от боли в плече, от беготни последних дней, она совсем замучилась. Голова абсолютно не соображала. Действительно, какие яйца, когда на носу зима… Совсем с ума сошла что ли?
- Что же делать? - судорожно соображала, женщина, понимая, что в голове пусто от слова «совсем».
Она привыкла жить в городе, где все доступно в ближайших магазинах, впрочем, как и любой городской житель. Нет, Надежду нельзя было назвать неумехой, которая вообще ничего не может. Выросла она и провела детство в поселке и знает, что такое носить воду зимой из колодца, как сажать картошку и с какой стороны корова кушает.
После того, как случился катаклизм, превративший людей в зомби, Надя была за спиной своего мужа, который тянул семью, а потом появился Леший, приведший ее в свой дом. За надежными стенами, со всеми удобствами, имея ресурсы, ей никогда не требовались умения устанавливать ловушки на дичь, добывать коренья или искать воду в пустыне. Ей просто это было не нужно… И сейчас, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, о чем хотя бы вскользь упоминал Леший, она поняла, что знаний у нее очень мало. Мыслить адекватно мешала еще и боль, терпеть которую становилось все сложнее и сложнее.
- Орешки можно, - донеслось от Сашки, который все так же увлеченно ковырялся палочкой в земле, - шишка поспела, ягоду можно, корешки или червячки…
Подцепив какой-то корень, он потянул за него, вырвал, обтер о сырой мох и подал матери, улыбаясь при этом во все тридцать два.
- На, попробуй, он сладкий…
Надя с недоверием приняла от сына непонятный корень, осмотрела, понюхала, попробовала на язык. Сашка, оторвав себе вторую половинку, не задумываясь, сунул его в рот и принялся ковырять еще. То, как сын это сделал, окончательно отмело у женщины все сомнения. Корешок реально оказался сладким и при этом довольно водянистым. Немного покусав его, рот наполнился сладкой жижей, проглотив которую, женщина ощутила приятное, мятное послевкусие, а когда жижа добралась до желудка, то он откликнулся благодарным урчанием.
Осмотрев ближайшие деревья, Надя выбрала самое, на ее взгляд, перспективное и попыталась высмотреть на нем шишку.
