- Мам, это сосна, - не отвлекаясь от копания, снова застыдил мать сын. – Кедр вон, видишь, какие у него лапки?!
После этих слов, женщина готова была провалиться от стыда, но земля под ней по-прежнему оставалась твердой и не захотела принимать в себя хрупкое женское тело.
***
Кедровые орехи на пару с корешками, что Сашка нарыл, довольно сильно притупили чувство голода, но в животе все равно по-прежнему ощущались пустота и дискомфорт. Воду удалось собрать в бутылочку из углублений в камнях, которые стали все чаще попадаться на их пути и в целом вроде бы все налаживалось. Оставалось лишь найти какое-нибудь убежище на ближайшую ночь, а в перспективе вообще выбраться из тайги.
Насколько Надя помнила, если идти дальше на восток, обойдя скалистую гору так, как они сейчас идут, то вскоре они должны выйти на небольшую заброшенную деревеньку, буквально в десяток дворов, которая притаилась в распадке на дороге. Идти туда сейчас было опасно, так как грунтовка, хоть и раскисшая, заросшая от времени, все же могла вывести мародеров к тому же месту, но, тем не менее, жилища могли дать хоть какую-то защиту от приближающегося холода, или в них можно было бы нормально отдохнуть. Быть может, там еще кто-нибудь есть, например, тот, кто поможет с лекарствами или хотя бы нормальной едой.
Катины порезы, осмотренные на очередном привале, порадовали. На краях ран выступила целебная пленка. Несколько дней – и они перестанут кровоточить. Конечно, шрамов не избежать, но, нужно было признать, это оказалось меньшим из зол, которые могли бы приключиться в лагере бандитов. Рана Нади оказалась намного хуже. Осколок так и не удалось вынуть, а попавшая в рану грязь дала немного гноя. Промыв рану, Катя как смогла вновь залепила рану на спине матери и честно сообщила, что им обеим срочно нужны антибиотики. Без них велика вероятность получить заражение, которое может привести к печальным последствиям. Думать о таком никому не хотелось, но первый тревожный звоночек в душе уже прозвенел.
***
К небольшому горному ручью, всего буквально в ладонь шириной, они вышли уже ближе к вечеру. Еще на подходе к нему Сашка обратил внимание мамы и сестры на растительность, которая змейкой тянулась откуда-то с вершины горы вниз, где в просветах между деревьями уже виднелась та самая ложбина, в которой должна была находиться брошенная деревня. Солнце клонилось к закату, и засветло спуститься с горы им явно бы не удалось, потому решили заночевать здесь.
Вдоволь напившись холодной горной воды, они блаженно растянулись на сыром одеяле под большим кедром. Втроем собрав еще немного шишек, очистили их, вынув орехи, а когда окончательно стемнело, начали готовиться ко сну.
Дети уснули быстро, а вот Наде было не до сна. Каждый раз, закрывая глаза, она видела лица скалящихся и ухмылявшихся мародеров, или печальную, грустную улыбку мужа. Днем, убегая от преследователей, затем следуя за огромной медведицей, времени на самокопание или сторонние мысли попросту не было, а сейчас, стоило немного остановиться, противный горький ком из слез и воспоминаний сразу же пережал горло, не давая дышать. Сложно было поверить, но еще двое-трое суток назад она и помыслить не могла, что потеряет любимого человека, свою поддержку, опору и защиту… Сейчас, под холодным пустым небом, ей хотелось выть волчицей, чтобы ее тоскливый крик несся над землей и все люди земли ощутили, насколько ей тяжело и одиноко. Слезы, как их Надя не сдерживала, все же хлынули из глаз, и она, вздрагивая всем телом, давя в себе крик, рвущийся наружу, поплотнее прижала к себе единственных в мире близких людей, а высоко, над головой словно такая же горькая слеза, по небу пробежала искорка падающей звезды.
***
Глава 8. «Людоеды»
Ночью Надя почти не спала. Рана не дала полноценно отдохнуть. Как только она засыпала, ноющая, пульсирующая боль заставляла морщиться и просыпаться. В итоге промучившись до самого рассвета, к утру была уставшей и разбитой, словно мешки с цементом всю ночь таскала. Сашка тоже постоянно ерзал, видимо ему что-то снилось. Катя частенько вздрагивала и просыпалась, ежась от холода. Когда рассвет окрасил небо на востоке, Надя решила, что пора вставать. Разбудив детей, перекусила остатками орехов и корешком, разделив большую часть провизии между детьми. Животы были рады хоть какой-то пище, но ее явно не хватало, и орехи лишь раздразнили аппетит.
- Устали? – поинтересовалась мать, тяжело поднимаясь с расстеленного одеяла.
- Ага, - угрюмо, опустив голову, произнес Сашка.
Посетовав на тяжелое положение дел, они, уставшие, замерзшие и голодные все же нехотя, но двинулись вниз по склону. Идти по сырой, покрытой утренней росой траве было неприятно. Одежда второй день не просыхала, отчего было зябко и противно.
Ниже по горе тайга снова обросла подлеском, а еще ниже, примерно на середине склона, она и вовсе превратилась в непролазный бурелом. Надя, как могла, помогала детям перебираться через поваленные, спутанные высокой травой и сухим кустарником бревна, подбадривала и даже пыталась петь, но боль, поселившаяся в теле, все же доконала ее к обеду.
- Дай посмотрю, - попросила Катя, видя, что лицо матери уже не сдерживает гримасу боли.
Аккуратно отлепив уже пропитавшуюся кровью грязную заплатку, девочка тяжело вздохнула. Рана не заживала, а напротив, стала еще больше. В каше из крови и зеленоватого гноя, в разрыве проглядывалась белеющая кость лопатки, где все так же торчал осколок. Аккуратно обтерев рану смоченной в росе тряпочкой, девочка снова попыталась подцепить осколок пули ногтями, но Надя уже не могла терпеть приступы боли и постоянно непроизвольно дергала плечом.
- Тебе сильно больно? – спросил Сашка, стоя перед ней, держа мать за руку.
- Да, сынок, - пытаясь не заплакать, сжав зубы, ответила та.
Сын аккуратно обнял ее за шею, когда Катя все же сдалась, не сумев в очередной раз подцепить противный, скользкий осколок с рваным краем сверху.
- Я когда вырасту, - заговорил мальчик матери в ухо, - то стану большим и сильным, как дядя Леший. Я буду защищать тебя и никому не позволю обидеть. Ты только подожди, пока я вырасту…
- Да, сыночек, - нежно обняла здоровой рукой Надя Сашку и расплакалась.
Катя, тоже едва сдерживая чувства, аккуратно коснулась плеча брата.
- Маме больно, нужно скорее дойти до деревни, Саш…
- Да-да, - украдкой вытирая слезу, оторвавшись от матери, проговорил парнишка. – Пойдемте. Там наверняка мы сможем вылечить маму, надо скорее идти…
Поднявшись с мокрой травы, женщина медленно заправила раненую руку в перевязь и, улыбнувшись через боль, пошла вперед. Ей нужно дойти, довести детей до безопасного места, а там уже будь, что будет… Сашка, хоть и маленький по годам, но умный не по возрасту, Катя сильная девочка, они смогут, если что, позаботиться друг о друге… Надя мысленно отвесила себе оплеуху. Стоять, мать, что за мысли такие? Все будет нормально! Сейчас они доберутся до села, найдут там помощь, вынут осколок и подлечат ее. Ей еще внуков нянчить, а она раскисла… Женщина ухмыльнулась. Внуков… Тут бы детей вырастить в этом мире, а внуки… Это уж совсем шикарно. Жаль, что Лешего нет рядом… Она, не отдавая себе отчета, машинально погладила живот, улыбнулась и, печально вздохнув, не заметив, как остановилась, продолжила путь, нагоняя ушедших немного вперед детей.
