Допив чай, Артур собрался с силами и взял отцовский дневник. Он провёл пальцами по обложке, открыл его, перелистал страницы. Сначала шли вычисления и координаты, но потом мальчик увидел записи, которые подтверждали всё, что уже было известно о судьбе погибшей команды.
– Сможешь почитать нам что-нибудь, Артур? – спросила Гарриэт.
Он кивнул, сглотнул ком в горле и начал читать:
Я сразу должен был догадаться, что от Эвдоры Вэйн нельзя ждать добра.
С её корабля прислали такие лакомства, каких мы не видели уже много недель. Как я теперь кляну себя за слепоту! Всей моей команде стало очень плохо. Доктор Самин умер первым – ничего нельзя было поделать. Яд подействовал очень быстро: тринадцать человек умерли за час. Я перенёс их тела к опушке леса, выкопал могилы в мёрзлой земле и похоронил своих товарищей как смог, зная, что скоро явятся люди Эвдоры Вэйн и начнут охоту за мной. Из-за деревьев я наблюдал, как они пришли на «Виолетту», забрали наше топливо и отправились искать пропавшую команду. Я пробирался вдоль леса, надеясь вернуться на корабль, потому что с собой у меня почти не было припасов. Увы, меня заметили.
Артур замолчал.
– Как ты? – спросила Гарриэт.
Фелисити крепко обняла мальчика, а Моди забрала у него дневник и стала читать дальше:
Меня обстреляли и начали окружать. Остался единственный путь – через озеро к горам. Каким-то чудом я сумел пробраться по льду. Когда я был уже у самых гор, «Победитель» дал по мне залп из пушек. От грохота сошла лавина, засыпав часть озера. Я добежал до гор перед самым камнепадом и в последний момент успел заметить узкую пещеру и укрыться в ней. Должно быть, преследователи решили, что меня засыпало камнями. Я долго слышал машины «Победителя» – видимо, Эвдора искала проход через горы. Наконец всё затихло.
– Мерзкая женщина! – воскликнула Гарриэт. – Всё подтверждается: история с кражей топлива – сплошное враньё.
– Ей пришлось сдаться и вернуться в Лонтаун, – заметил Артур.
Моди вернула ему дневник.
– Там осталось совсем немножко. Может, дочитаешь?
Теперь я блуждаю в пещерах. Мой скромный запас пропитки для факела почти кончился, огонь скоро погаснет. От карандаша остался жалкий огрызок. Надеюсь лишь на одно: что когда-нибудь этот дневник найдут и убийца моей команды понесёт заслуженную кару. Мой гнев и отчаяние подпитываются мыслью о том, что я никогда уже не вернусь домой, к сыну и дочери, не увижу, как они растут и становятся прекрасными, сильными, достойными людьми. Моё предсмертное желание: если эти строки когда-нибудь прочтут, пусть мои дети узнают, что я любил их бесконечно и уношу эту любовь с собой.
Последние слова едва-едва выделялись на бумаге.
– Бедный папа. Конечно, он недолго продержался здесь без припасов, – прошептала Моди и снова заплакала.
Парфена слетела вниз и села на руку девочки, прижалась головой к её щеке. Моди изумлённо ахнула:
– Вот это да! Она ведь всегда идёт только к тебе, Арти!
Птица поглядела на Артура печальными мудрыми глазами. И в эту минуту он понял: Моди утешение нужно сейчас больше, чем ему самому.
– Парфена с самого начала знала, что случилось с папой, – догадался мальчик. – Она вернулась к нам, Мод. Если бы она не дотянула до нас и не принесла медальон, мы бы, может, и не усомнились в словах Эвдоры.
– Да уж, такую птицу ещё поискать, – кивнула Фелисити.
Парфена протяжно и горестно крикнула на всю пещеру, будто освобождаясь от бремени, которое несла до сих пор.
Через некоторое время путешественники решили, что пора идти дальше. Собрав вещи, они снова зашагали вперёд.
Глава 27. Полярное сияние
Вскоре в дальнем конце тоннеля забрезжил холодный голубоватый свет. Четвёрка исследователей бегом кинулась навстречу морозному свежему воздуху. Хлопая крыльями, Парфена пронеслась мимо Артура и первой вылетела наружу.
Гарриэт ненамного отстала от птицы.
– Ох, скорее бы отсюда выйти!
Выбравшись из тоннеля, путешественники застыли на месте, потрясённо открыв рты.
Стояла белая ночь. Перед ними, насколько хватало глаз, простиралась нетронутая снежная равнина. Но главное чудо творилось у них над головой. В звёздном небе как будто плескались и перекатывались цветные волны: изумрудно-зелёные, пронзительно-лиловые, солнечно-оранжевые. Никто не смел сказать ни слова; в полной тишине зимней ночи путешественники неотрывно глядели вверх, заворожённые игрой красок.
– Красотища – с ума сойти, – тихонько выдохнула Фелисити.
Артуру показалось, что на щеке у Гарриэт блеснула слеза.
– Это полярное сияние. Аврора, – шепнула девушка.
– Вы поэтому назвали корабль «Авророй»? – спросил он.
Гарриэт кивнула:
– Полярное сияние видели в северных широтах. Я надеялась, что оно будет и здесь, но даже представить себе не могла такой красоты.
– Папа не дошёл совсем чуть-чуть, – вздохнула Моди.
– Ему бы здесь понравилось, – улыбнулся Артур.
Ещё немного полюбовавшись небом, Гарриэт достала унископ и оглядела равнину.
– Похоже, всё спокойно. Вряд ли Эвдора с командой нашла более короткий путь через горы. – Отцепив от пояса секстант, она навела его на линию горизонта и принялась высчитывать угол Полярной звезды. – На полюсе угол составляет девяносто градусов, а солнце всё время стоит в одной и той же точке неба. – Гарриэт быстро набросала в блокноте какие-то цифры и улыбнулась наблюдавшей за ней Моди. – Думаю, за пару дней доберёмся.
Все четверо крепко обнялись.
– Ну что, переночуем в пещерах или пойдём вперёд, сколько хватит сил? – В глазах у Гарриэт пылала жажда приключений.
– Пожалуй, ещё несколько часов на ногах продержимся, а, двойняшки? – спросила Фелисити.
Артур и Моди переглянулись. Они потеряли всё, но теперь, если повезёт, могли осуществить папину заветную мечту.
– Идём, – решительно сказал Артур, и они зашагали по каменистому склону к заснеженной равнине.
⁂
После нескольких часов пути мороз пробирал, кажется, до самых костей. Ноги вязли в снегу; путешественники то и дело зевали и ёжились, кутаясь в полушубки. Внезапно свет изменился: с юга ужасающе быстро надвигались низкие тучи. Казалось, небо на глазах затягивает свинцово-серый дым.
– Плохо дело, – сказала Гарриэт, стуча зубами. Она оглянулась на горы и зло стукнула себя унископом по ноге. – Надо было остаться там; мы поспешили, и теперь нас накроет, пожалуй, самым сильным бураном, какой я только видела. В палатке нам несдобровать.
